Притворись, что ты моя - Люси Скоур

– Это ничто, по сравнению с сердцем Тая. Или Люка. Время от времени еще можно увидеть его проблески.

Кивнув, Харпер вспомнила, как впервые увидела его. Его теплые карие глаза, полные участия, когда он склонился над ней на парковке. Да, в них по-прежнему отражалось его великодушное сердце. Просто оно было спрятано за запертой дверью.

– Иногда я вижу это, наблюдая за тем, как он смотрит на тебя, – вдруг проговорила Софи.

– Правда?

– Я думаю, он понимает, что чувствует к тебе, насколько глубоки его чувства. Поэтому он и попросил тебя остаться. И не для того, чтобы приглядывать за домом или руководить офисом. Он смотрит на тебя с такой… нежностью. Он нуждается в тебе.

Харпер подлила в стакан содовой. Хотелось бы, чтобы это было правдой. Но страстное желание быть любимой делало ее очень уязвимой.

– У меня разрывается сердце от того, что он винит себя в смерти Карен, – сказала она, меняя тему.

Кивнув, Софи отпила большой глоток виски.

– Это был несчастный случай. Карен не специально пересекла разделительную линию. Другой водитель не специально врезался в нее. Это был просто ужасный несчастный случай. Невозможно брать за это ответственность. Невозможно винить себя за это.

– Но Люк обвинил. Джони обвинила.

– Просто некоторые люди таким образом справляются с утратой. А как ты? Как ты справляешься с потерей родителей?

Харпер пожала плечами.

– Это другое. Мне было семь лет. И после долгих лет непонимания ты вроде как вынуждена принять это и жить дальше.

– Я думала, что семилетке труднее справиться с потерей, чем взрослому. Взрослый человек способен рассуждать разумно и последовательно. Он может осознать мысль о том, что больше кого-то не увидит.

– Смерть и утрата не подвластны никакой логике, – возразила Харпер. – Попытка объяснить это может завести в тупик. Ты винишь, осуждаешь себя. Пытаешься спрятаться от боли, ищешь отвлечения в работе, спиртном, сексе, шопинге.

– Ты права. Быть взрослым – это отстой.

– Выпьем за это. – Харпер подняла свой стакан, приглашая Софи.

Харпер убеждала себя в том, что ей просто любопытно. Вот почему она, сделав крюк, заехала на кладбище вместо того, чтобы сразу направиться домой. Разговор с Софи все еще лежал тяжелым грузом на душе.

Харпер опустила глаза на маленький букет полевых цветов, которые купила на фермерском рынке. Она купила их, поддавшись внезапному порыву, пока стояла в очереди, чтобы расплатиться за клубнику. В конце концов, нельзя ведь прийти с пустыми руками на встречу с женщиной, которая все еще живет в сердце Люка.

Кладбище представляло собой поросший травой участок парка в нескольких кварталах от центра города. Харпер мысленно возвращалась к тем дням, когда они с Люком, должно быть, проезжали мимо, и думала, не упустила ли она тот момент, когда он смотрел в окно, выискивая свою жену.

Его жену. Мать его ребенка.

Начать новую жизнь, создать семью только для того, чтобы у тебя все отняли. У Харпер защемило сердце.

Заехав в парк, она выбралась из машины. Она, в принципе, знала, в каком направлении находится могила, благодаря отвратительному, но полезному веб-сайту с картами кладбищ. Несмотря на то что лето в Биневеленсе стояло сухое и жаркое, трава здесь оставалась ярко-зеленой.

Харпер брела по узкой асфальтовой дорожке, вьющейся по парку. Она взяла левее от статуи крылатого ангела и нашла скопление могил на пологом склоне.

Могильный камень мгновенно привлек ее внимание. Харпер узнала выгравированный рисунок прежде, чем увидела имя. Это была татуировка Люка. Феникс у него на груди, на уровне сердца.

Харпер слышала издали звук косилки и шум пролетающего самолета, но не видела ничего, кроме феникса.

Не дыша, она приблизилась к блестящему черному камню.

Карен Гаррисон

Любящая жена и дочь.

Не было никакого упоминания о любящей матери, которой она должна была стать. Из-за трагической смерти она унесла свою тайну с собой в могилу.

Выдохнув, Харпер опустилась на траву. Она села на корточки. Место было красивым. Ряд деревьев за ее спиной отбрасывал тень на дюжину могил, покрывая кружевным узором вырубленный участок.

На могиле уже был красивый букет из ярких цветов, которые начинали увядать, он стоял в металлической вазе у камня.

Не было ощущения печали. Было ощущение… покоя.

Повертев в руках кончик шнура, которым были обвязаны полевые цветы, Харпер откашлялась.

– По правде говоря, я не знаю, как представиться и должна ли я представляться, – начала она. – Я влюблена в твоего мужа, поэтому вполне уверена, что мы не стали бы подругами, если бы ты все еще была жива. Но, может быть, учитывая обстоятельства, ты не станешь возражать?

– Я думаю, ты была удивительным человеком. Думаю, что Люк тоже такой. Должно быть, вы были счастливы вместе.

– На самом деле я не знаю, почему я здесь. Ему не стоило держать тебя взаперти. Не могу сказать, старался ли он защитить всех или самого себя.

– Я влюблена в мужчину, который не искренен со мной, и не знаю, как все обернется, когда он вернется домой.

Несколько минут Харпер просидела молча. Наклонившись, она провела пальцами по фениксу. Она скучала по Люку. Скучала с таким надрывом, что саднило душу. Она не знала, что ждет ее в будущем, но в этот самый момент она понимала, что хочет, чтобы он вернулся домой.

* * *

Рабочая неделя прошла как в тумане. Харпер поняла, что, занимая себя чем-то, она реже фокусируется на том, в чем так остро нуждалась, что было более чем очевидно. Она обнаружила, что стала раньше вставать и раньше выходить из дома по утрам, чтобы отправиться на спокойную пробежку.

Так было и в этот день.

Когда она завязывала шнурки на кроссовках, до наступления жаркого летнего дня оставалось еще несколько часов. Несколько часов до начала работы, разговоров, встреч с людьми. Теперь только в это время она могла подумать и помечтать.

В это утро она выбрала другой маршрут, тот, который проходил по еще тихим улицам городка. Харпер наконец нашла тот темп, при котором на нее снисходил покой.

Альдо был впечатлен ее успехами, а она – его. Похоже, последние манипуляции с его протезом действительно помогли. Его походка стала ровной, и Альдо упорно наращивал интенсивность физиотерапии. Харпер удивлялась, что не видит похожих успехов в его отношениях с Глорией.

– Не все ждут того, чтобы в их жизни случился любовный роман, – поддразнил ее Люк накануне вечером, находясь на расстоянии в семь тысяч миль.

Он улыбался, глядя на нее с экрана, и Харпер знала, что это добрый знак. После того что случилось с Альдо, она видела серое лицо и тени под глазами и понимала, что Люк ведет бой не только на земле. Каким бы крепким он ни был, он черпал силу в хороших новостях из дома. Они кратко обсудили работу, но Харпер видела, что чаще всего его лицо оживает, когда она рассказывает о доме. Будь то последние трюки Альдо на занятиях по физиотерапии, или новые слова, которые научился произносить Джош, или новый рецепт тофу, который Клэр опробовала на Чарли.