Пособник - Иэн Бэнкс

Подарок для меня в Торфин-Дейле. Господи, только не это!

— Давай! Мотай отсюда! Дорогу!

— Успокойся, Камерон, — говорит Макданн.

Бюрал кладет рацию. Макданн спросил у меня номер домашнего телефона Уильяма и Ивонны; сейчас туда пытаются дозвониться с Чемберс-стрит, они нам сообщат, как только соединятся.

— Давай! — бормочу я себе под нос; будь моя воля — эта дорога мигом бы опустела.

Водитель выжимает из машины все, что можно; у нас включены сирена и мигалка, и мы обгоняем всех, перестраиваясь из ряда в ряд, иногда слегка рискуем; слишком много машин. Что всем этим людям нужно на дороге? Почему они не на работе, не дома, не пользуются общественным транспортом? Что, эти суки уж и пешком пройтись не могут?

Мы под вой сирены пролетаем на красный на Толлкросс, разгоняя машины во все стороны, перестраиваемся на полосу для поворота направо на Хоуи-стрит, резко виляем, объезжая старушку на пешеходном переходе на Бранстфильде, и с ревом проносимся по Колинтон-роуд — машин здесь уже меньше. Что-то тараторит рация, я наклоняюсь вперед, пытаясь услышать. Патрульная машина уже у дома; никого поблизости не видно. Чувствую боль в руках, смотрю вниз: пальцы сплелись с такой силой, что на запястьях вздулись жилы. Я откидываюсь назад и тут же заваливаюсь на бок — мы уворачиваемся от машины, неожиданно выскочившей из боковой улицы. Голос по рации сообщает, что двери гаража рядом с домом открыты. Патрульным полицейским у дверей дома никто не отвечает.

Мы мчимся, срезая извилины дороги. Я сижу на заднем сиденье и разглядываю обивку на крыше, кашляю все время, в глазах стоят слезы. Господи ты боже мой, Энди, умоляю, не надо.

Мы влетаем на территорию Торфин-Дейла между высокими столбами из песчаника — воротами старого поместья; на Бабертон-драйв все как всегда, если не считать полицейских автомобилей, припаркованных на дорожке, ведущей к тупичку перед домом. Все три гаражные двери распахнуты. Не знаю почему, но у меня от этого возникает дурное предчувствие.

«Мерс» Уильяма стоит на месте, «325-го» Ивонны в гараже нет.

Мы останавливаемся на дорожке. Я не сразу соображаю, что ни к кому не пристегнут наручниками. Водитель остается в машине — он переговаривается с кем-то по рации.

По дорожке от входной двери к нам направляется полицейский в форме, кивая Бюралу и Макданну.

— Никто не отвечает, сэр. Внутрь мы еще не заглядывали. Мой напарник пошел посмотреть за домом, в саду.

— Из гаража в дом можно попасть? — спрашивает Макданн.

— Кажется, да, сэр.

Макданн смотрит на меня:

— Ты знаешь этих людей, Камерон; на них это похоже — оставить дом вот так?

Я мотаю головой.

— Они никогда не забывают о безопасности, — говорю я ему.

Макданн втягивает воздух сквозь сжатые зубы.

Мы входим в гараж — складные двери подняты. Обычный для долбаных нуворишей гаражный хлам: чемоданы, снаряжение для гольфа, гидроцикл на своем прицепе, верстак, у стены стеллаж, на котором аккуратно разложены автоинструменты и садовый инвентарь, почти все блестит и ни разу не было в употреблении, на стене висят пара мешков с лыжными ботинками и чехлы с лыжами, тут же парочистка, мини-трактор для ухода за газоном, большой серо-черный мусорный бак на колесиках и два горных велосипеда. Места в тройном гараже много, но загроможден он без всякого порядка; если бы тут еще была и машина Ивонны, вообще яблоку негде было бы упасть.

Макданн стучит в дверь, ведущую в дом. Он хмурится и поворачивается к Бюралу:

— У нас с собой есть одноразовые перчатки?

— В машине, — отвечает Бюрал и трусцой бежит к машине.

— Ты ведь здесь бывал раньше, Камерон?

— Да, — отвечаю я, кашляя.

— Ясно. Покажешь нам, где тут всякие укромные закутки?

Я киваю. Бюрал возвращается с охапкой перчаток наподобие тех, что можно купить на любой станции техобслуживания. Мы все надеваем перчатки, даже я. Макданн открывает дверь, и мы входим в подсобку. В шкафах здесь ничего нет; ничего нет и на кухне.

Мы вчетвером расходимся по дому; я держусь с Макданном. Проходим через главную гостиную, заглядываем за портьеры, диваны, под столы, даже внутрь центрального камина. Потом идем наверх. Проверяем одну из дальних спален. Полицейский, осматривавший сад, направляется в дом; он видит нас в окне и разводит руками, мотая головой.

Макданн осматривает ящики дивана-кровати. Я заглядываю во встроенный шкаф, сдвигая в сторону собственное отражение в зеркале; сердце у меня готово выскочить из груди.

Шмотки. Сплошные шмотки, шляпки, несколько коробок.

Мы проходим в главную спальню. Я стараюсь не думать о том, чем мы здесь занимались, когда я был в этой комнате в последний раз. У меня в ушах снова появился этот рев, прошибает холодный пот, ощущение такое, будто я вот-вот рухну на пол. Какое-то странное, давящее чувство овладевает мной, оттого что я нахожусь здесь с инспектором, без Уильяма и Ивонны, и мы вынюхиваем интимные подробности здешней роскошной жизни.

Я заглядываю в предбанник, Макданн тем временем проверяет под кроватью, потом выглядывает на балкон. Я открываю шкаф в предбаннике. Полно всякой одежды. Отодвигаю ее в сторону, руки трясутся.

Ничего. Возвращаю зеркальную дверь на место. Иду к ванной. Берусь за ручку двери, дверь приоткрывается, в образовавшуюся щель я вижу внутри бледный пастельный свет.

— Камерон? — слышу голос Макданна из спальни.

Я отступаю, оставив дверь полуоткрытой, на ватных ногах иду к Макданну. Он смотрит из окна на подъездную дорожку. Бросает взгляд на меня, кивает:

— Машина.

Я подхожу к окну — красный «БМВ-325». Машина Ивонны.

Перед самой дорожкой «БМВ» медлит, словно бы смущенная запаркованными перед гаражом патрульной машиной и цивильным «кавалером».

Затем она останавливается поперек дорожки, блокируя выезд другим, но оставив путь к бегству для себя. Макданн смотрит с подозрением, но я чувствую облегчение. Если Энди и был здесь, то он давно уже ушел; так паркуется всегда Ивонна.

Это и в самом деле она. Слава тебе господи, это она, это она, это она. Она выходит из машины, держа в руках черный фонарь длиной фута в два, лицо нахмуренное. На ней джинсы и кожаная куртка поверх спортивной фуфайки. Она недавно подстриглась. На ее удлиненном худом лице нет косметики, выражение неприязненно-подозрительное. Выглядит она великолепно.

— Это и есть миссис Соррел? — тихо спрашивает Макданн.

— Да, — говорю я, облегченно вздыхая; у меня отлегло от сердца, и хочется плакать.

Ивонна поворачивается на шум еще одной патрульной машины, въезжающей на дорожку. Она убирает фонарь, машина останавливается, оттуда выходят двое полицейских в полной форме. Она идет к ним, кивает в сторону дома.