Вечный союз - Уильям Форстен

Когда-нибудь Вука займет место отца и, возможно, станет достойным кар-картом, но втайне Тамука молился своему «ка», чтобы это произошло как можно позже.

Размышляя обо всем этом, Тамука одновременно бдительно посматривал по сторонам. Никогда еще не было такого, чтобы, разъезжая по городу скота, мерки не вызывали всеобщего страха, а о каком-либо неповиновении и речи быть не могло. Теперь же при их приближении скот разбегался, но позади них улицы опять заполнялись народом, и это тревожило его.

То и дело до него доносилось слово «Тугары», произнесенное на их варварском наречии и звучавшее зловеще.

Вука вскачь несся вперед, разгоняя толпу обнаженным мечом. Какая-то женщина в грязных лохмотьях не пожелала уступить ему дорогу и стояла на месте, потрясая кулаком. Размахнувшись с плеча, Вука рассек ее надвое и со смехом продолжил путь. Его спутники, усмотрев в этом сигнал к резне, запрещенной в Карфагене под страхом смерти, с восторгом занялись любимым видом спорта, без которого скучали вот уже несколько месяцев.

Тамука сознавал, какими ужасными последствиями чревато все это, но ему не оставалось ничего другого как скакать вместе с Вукой. Спустившись к реке, они повернули на широкий бульвар, идущий по берегу Тибра. Десятки карфагенских и римских судов стояли вдоль набережной, и рабы непрерывным потоком таскали корзины с зерном со складов под присмотром карфагенян с копьями. Внезапный взрыв сотряс воздух, и на вершине холма над форумом поднялся столб огня и дыма.

– А, Гамилькар! – приветливо воскликнул Вука, как будто встретил своего любимчика.

Гамилькар остолбенело смотрел на приближавшихся к нему мерков.

– Какого дьявола ты здесь делаешь? – вырвалось у него.

– Эй, скот, ты к кому так обращаешься? – прорычал Вука.

Правитель Карфагена горько улыбнулся и опустил голову. Тамука заметил ненависть, промелькнувшую у него в глазах, но оставил это без внимания. Гамилькар был им нужен, и, хотя клятвы, данные скоту, ничего не значили, в этот момент необходимо было придерживаться обещания неприкосновенности их жизни.

– Как идет сражение? – поспешил спросить Тамука прежде, чем зан-карт успеет ляпнуть еще что-нибудь.

Гамилькар демонстративно отвернулся от Вуки.

– Мы вот-вот возьмем дворец, но такой дорогой ценой, что этот результат вряд ли окупит ее.

– Наверное, мы могли все-таки захватить город без боя и поставить янки в безвыходное положение.

– Это была нелепая и нереальная идея Кромвеля, – отозвался карфагенянин. – А что касается второй части, то это у нас, похоже, получается. – Он подошел к Тамуке вплотную и понизил голос: – Здешние жители не знали, что вы в городе. Могут возникнуть непредвиденные осложнения.

Тамука почувствовал чуть ли не симпатию к этому человеку, посмевшему говорить с ним так открыто, и кивнул в ответ. В это время до них донесся звук, похожий на шум прибоя. Он все усиливался и вскоре перекрыл гул битвы, происходившей на холме. Тамука обернулся в ту сторону, откуда они только что прибыли, и похолодел.

Юлий в ярости несся по улице, перепрыгивая через тела зарезанных. Последние двадцать четыре часа ему казалось, что он вот-вот сойдет с ума. Он бегал по городу в поисках единомышленников, прячась от карфагенских патрулей и отдельных легионеров, все еще державших сторону умирающего Лукулла. Однако слова Марка доходили до немногих. Говоря с людьми, Юлий чувствовал, что его охватывает отчаяние. Никто не хотел ему верить, им было наплевать, кто правит Римом. При любом правителе они будут трудиться до седьмого пота и умирать от голода.

И вдруг он увидел их, тугар. Они проезжали через ворота, чтобы посмотреть на сражение и позабавиться, глядя, как один скот убивает другого. Тут он окончательно убедился: все, что говорили янки, было правдой. До сих пор даже он сомневался в этом. Те самые тугары, которых они разгромили и прогнали прочь, вернулись и как ни в чем не бывало разъезжали по городу.

Он закричал об этом, и улицы, прежде пустые, стали заполняться народом.

– Я Юлий, слуга Марка, – объяснял он. – Я говорю правду. Дайте отпор врагу, бейте тугар, и вы станете свободными людьми.

И в конце концов к нему прислушались и последовали за ним по улицам, мимо тел умерших и умирающих, сраженных этими тварями. По дороге они выковыривали булыжники из мостовой, хватали поленья и выставленные в лавках инструменты – все пригодное для того, чтобы убить тугарина.

– Нас окружают! – вскричал Гамилькар, указывая на стекавшиеся со всех сторон массы народа.

Они слышали угрожающий рев толпы, в которой было немало и легионеров. Еще накануне с большинством из них не возникало никаких проблем. Благодаря оккупации Рима и прекрасно спланированному предательству его правителей легионеры остались не у дел и если бы не этот стихийный бунт, подумал Тамука, действительно можно было бы сказать, что город достался им почти без боя.

– Надо срочно вызвать сюда этого проклятого Петрония! – крикнул Гамилькар и спросил Тамуку: – Как далеко отсюда находится армия янки? – Им осталось по крайней мере полдня пути.

– Если мы быстро подавим последние очаги сопротивления, то, может быть, еще сохраним за собой город.

В конце улицы, затянутой сеткой дождя, послышалось воинственное пение. При виде карфагенян с пиками, перегородивших набережную, толпа замедлила свой шаг.

– Тугары! Тугары! Тугары!

– Все это из-за тебя! – бросил Гамилькар Вуке.

– Если ты произнесешь еще что-нибудь, я вырежу твой поганый язык! – прорычал тот.

– Он прав! – поддержал карфагенянина Тамука. – Они не знали, что мы здесь. Ты не учитываешь, мой господин, что они не так давно изгнали тугар и верили, что освободились от орды.

В дверях одного из зернохранилищ появился Петроний, заметно побледневший при виде толпы. Когда же он повернулся и встретился с пристальным взглядом Вуки, то попятился.

Гамилькар быстро подошел к нему, и Тамука заметил, как за спиной у патриция блеснуло лезвие кинжала.

Петроний, трясясь, сделал шаг вперед и начал говорить. Толпа замолкла было, но только на один момент.

– Ублюдок! Ты продал нас Тугарам! – прозвенел чей-то громкий голос.

В воздухе просвистел булыжник, за которым последовал целый шквал камней и обломков.

– Надо уходить отсюда! – крикнул Тамука.

– Тугары! Тугары!

Крик был до предела насыщен ненавистью, копившейся в людях веками.

Один из камней упал перед самым носом у коня Тамуки, который испуганно шарахнулся в сторону. Дернув за удила, Тамука развернул его.

– Уходите отсюда скорее! – закричал им Гамилькар. – Мы сжигаем склады и тоже отходим. – Он повернулся и исчез в толпе своих солдат.

Привстав в стременах, Тамука огляделся. Единственный свободный путь лежал вдоль набережной к судам. Но что они будут делать, оказавшись на судне, если никто из них не умеет привести эту штуку в действие? Карфагеняне между тем стали беспорядочно отступать в южную сторону, к форуму.