Доверие - Пенелопа Дуглас

Смех Ноя стихает. Он подходит, останавливается возле меня.

– Снег не закончится…

Я смотрю ему в глаза. Похлопав по моему предплечью, парень договаривает:

– …до апреля.

После этого Ной следует за братом к холодильнику, чтобы достать пиво.

Тирнан

На моем балконе уже восемь сантиметров снега. Метель бушует, огромные белые хлопья падают на землю так густо – не понять даже, что сейчас ночь. Глядя во двор через раздвижные двери, едва слышно смеюсь. В доме тихо, парни уже давно разошлись по своим комнатам, а мне не спится. Хочется любоваться этой красотой.

По какой-то причине я словно в рай попала, несмотря на сетования Ноя об отлучении от цивилизации на следующие шесть месяцев. Здесь у меня есть все, что нужно.

Джейк заставил нас позаботиться о лошадях перед сном, но я все равно переживаю, каково им там в амбаре. Снег не тает – значит, земля такая же холодная, как и воздух.

Развернувшись, дрожу, сжимаю скрещенные на груди руки в кулаки. Пора надевать кальсоны, которые недавно купила, только я не люблю спать в штанах. Укутанная в одеяло, забираюсь в постель, решив остаться в своих шелковых шортах и оксфордской рубашке. Однако, заметив что-то у изножья кровати, останавливаюсь. Протягиваю руку и поднимаю ремень, подаренный Калебом. Я бросила его сюда, когда вернулась в комнату вечером.

Удерживая один конец, скольжу по кожаной ленте пальцами, полностью растягиваю, чтобы увидеть витиеватые узоры.

А он своего рода художник, да? Представляю, как парень работал над этим ремнем, вероятно, в мансарде или одном из помещений амбара, пока не исследованных мной. Там, где его никто не потревожит. Или, может, в своей спальне.

Какая у него комната вообще? Я до сих пор не осмелилась туда подняться. Однажды дядя попросил меня разложить постиранные вещи, но одежды Калеба среди них не оказалось, поэтому даже тогда я не получила повода наведаться в его спальню, в отличие от спальни Ноя.

Глажу большим пальцем «ловец снов».

О чем он думал, вырезая все это? Должно быть, обо мне.

Калеб потратил время на эту работу. Немало времени.

Я разглядываю отверстия, рассеянно подхожу к зеркалу «в пол», продеваю конец ремня в пряжку и резко затягиваю его вокруг своего запястья, чувствуя, как прохладный материал сжимает кожу.

Возникает ощущение, будто к горлу подступает рвота, и в то же время в животе порхают бабочки. Моя грудь вздымается и опадает из-за частого поверхностного дыхания.

Я смотрю в зеркало.

Ремень облегает мое запястье наподобие наручника, свободная часть свисает вниз. Перестаю дышать. В воображении всплывает образ: Калеб хватает его, привязывает к своей кровати над головой какой-то девушки, дергает, отчего ее тело содрогается.

Испускаю стон.

Господи. Качая головой, снимаю аксессуар и швыряю обратно в сторону кровати. Я недостаточно взрослая для такого. И… у меня два запястья, а он подарил только один ремень. Милая попытка внушить мне страх, Ной.

Снова задрожав, перевожу взгляд к камину. Дрова закончились. Отлично.

Бросаю одеяло на кровать, выскакиваю в коридор и бегу вниз по лестнице. Черт, в мастерскую не пойду, слишком холодно.

В камине гостиной до сих пор потрескивает огонь, и я торопливо направляюсь к сложенным возле него дровам. Не удержавшись, разворачиваюсь и слегка наклоняюсь, чтобы согреть задние поверхности бедер. Руки тоже тяну к огню, шевелю пальцами, наслаждаясь теплом.

Подняв голову, замечаю Калеба, сидящего в кожаном кресле менее чем в метре от меня. Он наблюдает за мной. На его коленях лежит дробовик, пальцы держат горлышко пивной бутылки.

Я выпрямляюсь; волоски на моем теле встают дыбом.

– Все нормально?

Парень слегка сутулится, его длинные ноги согнуты в коленях под прямым углом, огонь бликует на обнаженной груди.

– Я знаю, что ты меня понимаешь. Знаю, что можешь кивать. Или обмениваться записками. Почему ты не хочешь общаться со мной?

Из-за отблесков пламени его глаза буквально сияют. Калеб продолжает пристально смотреть, и я хмурюсь.

Он ведет себя как животное. Лишь ест, спит и…

Дверь мастерской открывается, потом закрывается. Отрываю взгляд от Калеба и вижу Ноя, вошедшего в комнату. Он тоже с ружьем.

– И тебе не спится? – спрашивает парень, проверяя замки на входной двери.

– Замерзла, – отвечаю я. – Пришла за дровами.

Почему они не спят? И вооружены? Мне казалось, мы в безопасности.

– Посмотришь фильм с нами? – предлагает он.

– Вы же говорили, что сюда никто не сможет добраться.

Ной плюхается на диван, положив оружие на подлокотник.

– Не сможет.

– Тогда почему вы охраняете дом?

– Предосторожность.

– Для чего? – настаиваю я, почти забавляясь. – Вы действительно планируете стрелять в офицеров полиции, если они придут?

Он качает головой.

– Не в них.

Бросаю взгляд на Калеба, который, глядя на огонь, делает глоток пива, после чего опять смотрю на Ноя.

Он, похоже, замечает озадаченное выражение на моем лице, потому что быстро поясняет:

– Холкомб с дружками в курсе, что зимой они нам здесь не страшны, – подмечает парень, – но и… мы не страшны тем, кто остался в городе. – Подхватив бутылку с кофейного столика, он откручивает крышку, бросает ее около лампы. – Окажись снег недостаточно плотным, с него станется устроить нам засаду и попытаться увезти тебя до того, как мы проснемся, а утром лишимся возможности последовать за тобой в такую погоду.

Значит…

Окидываю братьев взглядом.

– Вы меня охраняете?

В ответ Ной притворно улыбается.

Они бодрствуют в час ночи, вооружены и стоят на страже ради меня?

– Ахххххх – воркую я, наигранно всхлипнув и приложив ладонь к сердцу.

– Заткнись, – ворчит он.

Тихо засмеявшись, иду в кухню, достаю пиво из холодильника.

– Ну а что случится потом? – интересуюсь, сев по-турецки на диван рядом с Ноем. – Когда растает снег, у Калеба будут проблемы?

В сегодняшнем инциденте виноваты местные, однако, если бы я не пришла в бар, уверена, ничего бы не произошло.

– Ты не виновата, – уверяет парень и включает пультом телевизор. – Они не просто так тебя искали.

– Почему?

Он глубоко вздыхает.

– Потому что некоторым мало своей доли. Они хотят получить все.