Активная защита - Юрий Иванович

Уже вскоре Монро возлежала на обеденном столе в своей комнате и несколько нервно косилась на раскрытый чемоданчик профессора. Очередной русский гений, кстати страшно не любивший, когда его называют по отчеству, и представившийся даме и академику коротко: «Костик!», и сам несколько волновался, стараясь скрыть эту свою нервозность за беглым перечислением должных инструкций для подопечной:

– До завтрашнего утра ничего не есть. Пить только воду. Причем только через трубочку. Глоточки делать маленькие и аккуратные. Спать только на спине.

– Постойте, Константин. – Назвать шестидесятилетнего профессора сокращенным именем она не решилась. – Как это, ничего не есть?! Так и умереть от истощения можно.

– Ничего с вами, уважаемая, не случится! Берите пример с меня! – Худощавый профессор и в самом деле выглядел молодо со своей фигурой юного, чуть ли не голодного студента. – Просидеть на воде неполные сутки – сущий пустяк. Зато каков результат!

Он уже надел хирургические перчатки и принялся с профессиональной бесцеремонностью ощупывать щеки, лоб, подбородок и губы ученой дамы. Но та все равно умудрялась задавать вопросы:

– Мазь будет печь? Или щипать?

– Будет из вас делать красотку.

– Но почему сразу… э-э-э… на лице? – последовал несмелый вопрос. – Вон на руках моих вначале попробуйте.

Константин покосился на молчащего англичанина, которого уже хорошо знал и от которого еще в первый день получил талмуд с распечаткой инструкций, и с недовольством крякнул:

– Почему да почему! Так положено. Если такое написано в… одной очень умной книге, значит, нам остается только лишь следовать каждой букве этих записей и молиться на то, что они вообще существуют. Понятно? Можете не отвечать, и так вижу, что поняли!

К тому моменту на губах подопечной уже покоилась тряпица, измазанная противной, тягучей и липкой мазью. Так что говорить Лилия не смогла бы при всем желании. Только легонько дернулась, умоляюще покосилась в сторону Чернова да учащенно задышала носом.

Моложавый профессор не смог работать молча. Да и первую пациентку, участницу такого важного эксперимента, следовало и заговорить и успокоить:

– Эта идея ко мне пришла давно, еще в детстве, когда я обнимал свою родную и горячо любимую бабушку. Слишком уж удивляла ее обвислая и морщинистая кожа лица. Так и хотелось просто собрать в кучку все лишнее да отрезать. Но отрезать будет человеку больно, шрамы останутся. А вот если просто умертвить некоторые клетки, они сами отторгнутся организмом. Живые клетки на месте пустоты и сойдутся. Кожа натянется и будет как новенькая. Так примерно я и рассуждал в молодости. Но, как видите, идея оказалась верной. Если бы еще и компоненты… – Профессор оборвал себя на полуслове, вспомнив, что давший ему некоторые несуществующие на Земле химические соединения мистер Бокед особо настаивал на полном соблюдении этой тайны где бы то ни было. Тяжело вздохнул и продолжил: – Вот потому и следует в момент лечения пить только воду. Она помогает организму с максимальной скоростью выводить омертвевшие клетки кожи. Иначе возможны самые негативные последствия. Между прочим, лечебное голодание водой вам уже понравится на второй день.

Заметив, как глаза у Монро расширились от возмущения, Константин пояснил:

– Будем на это надеяться! Ведь после первого замеченного вами результата наверняка захочется и дальше развивать успех, и уж всяко пять дней на воде выдержать проще простого.

Пока Лилия силилась закричать враз оглодавшими такой перспективой глазами, не утерпел поспрашивать и академик Чернов:

– Вдруг ничего не получится?

– Несколько часов назад я провел маленький тест на себе: корригирующие мази действуют! – с нескрываемым восторгом огласил профессор. – Мы сейчас стоим на пороге новой эры в омоложении человека и придания ему новой эстетической внешности. Боюсь представить, какой бум поднимется в научном мире, если…

Очередной перепад в настроении показал, что Константин прекрасно осознает: если у мистера Бокеда не отыщется больше нужных химических составляющих для новых мазей, то весь проект так и останется просто разовым достижением, временным прорывом и огромным разочарованием для ученого. Правда, все тот же Бокед туманно намекал, что если все сложится удачно, то производство компонентов можно будет наладить уже в течение двух, максимум трех лет. И уже только ради этого следовало идти на какое угодно сотрудничество со знаменитыми, но загадочными экспертами.

– А почему вы наносите такие маленькие точечки мази на щеки? – удивлялся Чернов. – Можно ведь и смелей действовать.

– Нельзя много и сразу. – Профессор и в самом деле с помощью тонкой иглы и шприца просто прокалывал верхний слой кожи на лице и вводил туда еле видимую ярко-зеленую капельку, – С большим потоком мертвых клеток организм не справится. Даже усиленное промывание под капельницами не слишком ускорит процесс омоложения. Поэтому все делается медленно и поэтапно: пять дней водного голодания для лица, пять дней для рук, пять для спины… Милочка, что вы так дергаетесь?! И не мычите, пожалуйста! Лежать надо тихо и расслабленно. Еще наговоритесь… потом… когда с губ спадет опухоль. Ну да! А вы как думали? Ткани губ и кожи щек различаются кардинально. Поэтому с каждым пациентом ведется различная, индивидуальная работа. М-да. Остается только собственными глазами в действенности этой работы удостовериться.

То есть Лилия Монро прекрасно понимала, что на ней проводятся банальные испытания тех самых стролипкадеров иных цивилизаций. И уже мысленно кричала: «Вдруг у сойшенхов совсем иной состав тела?! Тем более что их рост – четыре метра. Не хочу таких больших губ!!!»

Константин и Чарли ее не слышали, приступив к обсуждению каких-то порошков, а прикрывший глаза Сергей Николаевич любовался буйными и яркими красками ауры мадемуазель Монро.

Будущее божество Южной Америки восседало на простом, мшистом камне возле вздымающейся в небо скалы и любовалось открывающейся перед ним панорамой города Мачу-Пикчу. Сколько будущий бог себя помнил в зрелом возрасте, всегда любил посидеть именно здесь. Посмотреть на удивительные сооружения древних индейцев или помечтать о возрождении могучей, но давно погибшей цивилизации. Еще с юности, когда его родители археологи стали брать восемнадцатилетнего сына с собой в экспедиции, он помешался на древней культуре Южной Америки. А более конкретно – на тех территориях, которые простирались вдоль западного побережья континента. Потом было еще огромное количество подобных путешествий по всему миру, но вот именно этот вид на панораму древнего Мачу-Пикчу стал поворотной вехой в преобразовании всей последующей жизни.

Именно тогда, в тридцать пятом году двадцатого столетия, Ганс Даглиц впервые ощутил в себе мечту возродить империю инков. И попытался сделать для этого все возможное и даже невозможное.

Конечно, подобные утопические прожекты никогда не находят отклика или сочувствия у окружающих. Над Гансом смеялись, издевались даже глухонемые. Его избегали и сторонились даже перуанцы, которые, по логике, должны были носить немецкого археолога на руках. Его никто не желал слушать, а его статьи удавалось опубликовать лишь во второстепенных изданиях и то лишь с большой денежной доплатой со стороны автора. И уже к окончанию Второй мировой войны у Даглица сложилась репутация окончательно свихнувшегося на инках исследователя. Обозленный на всеобщее презрение и открытое издевательство над ним, Даглиц стал полным мизантропом, отвечая всему миру ненавистью, нелюбовью и высокомерием.