Другая история литературы. От самого начала до наших дней - Дмитрий Калюжный

Природа и человечество – взаимопроникающие динамические системы. Но Природа, как ни крути, сильнее. Если человека становится слишком много, она ограничивает ему ресурсы выживания. И вот, ежели человечеству не посланы чума, холера, голод и других природные ужасы, оно может поправить положение самостоятельно. Для этого имеется, на выбор, два варианта. Первый – переход к иному способу хозяйствования, позволяющему снизить нагрузку на Природу, и второй – сокращение своей численности в ходе войн.

Как правило, люди предпочитают войны. Причем они не отдают себе отчета, каким образом Природа подводит их к необходимости убивать других и быстро умирать самим. Как бы сам собою создается целый комплекс изменения поведения людей, преследующий одну цель: при достижении избыточной численности организовать процесс ликвидации лишних. Как и многие биологические механизмы, этот комплекс действует, минуя наше сознание или трансформируясь в нем неверно: люди легко придумывают национальные, патриотические или религиозные причины бойни.

Затем те, кто выжил, пишут воспоминания. Поскольку страсть прославиться едва ли не самая сильная после страсти продлить свой род, постольку историки имеют достаточно большое количество материалов для своих исторических исследований.

Византийская миниатюра Х века.

Первичные записи, которые можно назвать литературой, относятся к эпохе начала крестовых войн. В большинстве своем это сухое и монотонное перечисление, кто на какую башню залез (если пишет непосредственный участник) или какой герцог куда повел (если пишет придворный, лично меча в руках не державший). Читая такие записи сегодня, нужно иметь в виду, что тексты были расширены переводчиками на современный язык со средневековых письмен, поскольку иначе они не всегда были бы понятны из-за отсутствия многих тогда не известных слов, во-вторых, что это перевод на русский язык. Поэтому здесь можно проследить изменение стилистики описания событий, но трудно – стилистику языка текста.

Приведем описание взятия Иерусалима, 1098 год:

«…И вот, захлестнутые радостью, мы подошли к Иерусалиму во вторник, за восемь дней до июньских ид,[32]и чудесным образом осадили (город). Роберт Нормандский осадил его с северной стороны, возле церкви первомученика св. Стефана, где тот был побит камнями за Христа; к нему примыкал граф Роберт Фландрский. С запада осаждали герцог Готфрид и Танкред. С юга, укрепившись на горе Сион, близ церкви св. Марии, матери божьей, где господь был на тайной вечере со своими учениками, вел осаду граф Сен-Жилль…

В понедельник (13 июня) мы отважно пошли на приступ; мы ринулись с таким порывом, что будь наготове лестницы, город был бы в наших руках. Все же мы разрушили малую стену и подняли лестницу на главную стену, по ней полезли наши рыцари, завязав рукопашную с сарацинами и защитниками города, – они дрались своими мечами и копьями; многие из наших, а еще больше из неприятелей нашли смерть…

…Во время этой осады мы так мучились от жажды, что сшивали шкуры быков и мулов и приносили в них воду за шесть миль; из таких-то сосудов мы пили отвратительную воду, и точно так же, как от этой мерзкой воды, каждодневно страдали мы от ржаного хлеба. Сарацины же, конечно, расставляли нам тайные засады у окрестных источников и речушек; они везде убивали наших и разрубали на части тех, кого встречали; а скотину уводили в свои пещеры…

… Ночью и днем, в среду и четверг (13 и 14 июля), мы могучим усилием двинулись со всех сторон на приступ города; но прежде чем вторгнуться туда, епископы и священники, проповедуя и увещевая всех, повелели устроить бога ради крестное шествие вокруг укреплений Иерусалима, усердно молиться, творить милостыню и соблюдать пост.

В пятницу (15 июля), когда наступил день, мы ринулись на укрепления, но ничем не смогли повредить городу: и мы были все поражены и охвачены великим страхом. Затем, с приближением часа, когда господь наш Иисус Христос удостоился претерпеть за нас крестную муку, наши рыцари, стоявшие на подвижной башне, жарко схватились; среди них герцог Готфрид (Бульонский) и граф Евстафий, брат его.

В это время один из наших рыцарей по имени Летольд взобрался по лестнице на стену города. Едва только он оказался наверху, как все защитники города побежали прочь от стен, через город, а наши пустились следом за ними, убивали и обезглавливали их, вплоть до храма Соломонова, а уж здесь была такая бойня, что наши стояли по лодыжке в крови… Наши похватали в храме множество мужчин и женщин и убивали, сколько хотели, а сколько хотели, оставляли в живых. Много язычников обоего пола пытались укрыться на кровле храма Соломонова; Танкред и Гастон Беарнский передали им свои знамена. Крестоносцы рассеялись по всему городу, хватая золото и серебро, коней и мулов, забирая дома, полные всякого добра.

Радуясь и плача от безмерной радости, пришли наши поклониться гробу Спасителя Иисуса и вернуть ему свой долг (т. е. выполнить обет). На следующее утро незаметно наши влезли на крышу храма, бросились на сарацин и, обнажив мечи, стали обезглавливать мужчин и женщин; (иные из них) сами кидались с кровли вниз. Видя это, Танкред впал в сильный гнев…»

Здесь перед нами XI реальный век, переход к XII веку, линия № 4. А это очень примечательная линия. Она, если следить по нашей синусоиде, объединяет этот наш реальный XII век и минус XIII век (бой за Трою, описанный Гомером), минус VI век (мидийско-персидские войны, падение Вавилона) и V век н. э. (рыцарские походы короля Артура, при том, заметим, что само понятие рыцарства появилось не раньше XI века). И что же мы тут обнаруживаем? Мы обнаруживаем, что сами же историки впрямую сравнивают между собой и героев разных эпох по этой линии и даже способы ведения войны. Мы обнаруживаем, что с XII века начинается в Европе громадный интерес к Трое. В XII веке хронист Иосиф из Эксетера составил пересказ о Троянской войне по Даресу и Диктису, настаивая, что «он описывает реальные события, ибо Дарес и Диктис были очевидцами».

С упрямством Дон Кихота мы находим в истории литературы совпадения по «линиям веков», точно такие же, какие были показаны в книге «Другая история искусства».

Дело не в том, кто рассказал Гомеру о Троянской войне; и не в том, как выучить и запомнить на всю жизнь семьсот страниц гомеровских поэм; и даже не в том, где хранились две тысячи лет поэмы Гомера, прежде чем их нашли. А в том, что историки все равно сравнивают войну, описанную легендарным поэтом, с войнами XII века. А это линия № 4, и вот гомеровская троянская война попадает туда же, куда и «Роман о Трое» Бенуа де Сент-Мора.

Даже если тот текст, который мы знаем теперь как гомеровский, сочинили значительно позже, все равно его истоки в конце XII века. В IV веке (линия № 5, это XIII реальный век, то есть через сто лет) становятся широко известными переводы записок участников Троянской войны – Диктиса и Дареса. Ученые XIX века сомневались в подлинности этих хроник, ведь и Диктис и Дарес упомянуты в поэме Гомера, и быть живыми через полтора десятка столетий после битвы не могли… Однако в 1907 году, как пишут наши «новые хронологи», в египетских папирусах обнаружили отрывок дневника Диктиса. Этот древнеегипетский раритет датирован XIV веком до н. э., линия № 5, то есть может быть отнесен, в рамках нашей версии, к XIII реальному веку. Тогда же появились наиболее известные средневековые произведения троянского цикла: «Песнь о Трое» Герберта фон Фрицлара и «Троянская война» Конрада Вюрцбургского (Германия); «История разрушения Трои» Гвидо де Колумна (Сицилия), а также сходные работы в других странах. И лишь в завершение всей эпопеи явились публике греческие поэмы Гомера!