Дневник на итальянском - Элиза Харрис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что такого ты ей сделал? За что она так с тобой? — сдерживал улыбку друг, который тоже успел услышать не мало ругательств от моей сводной, и понять, в чем дело.
— Она чокнутая.
— Хочешь повторить её метод по очищению эмоций?
Почему бы и нет? Если сводная свободно могла выливать на меня при друзьях грязь, почему я не мог кричать на всю от факторов, которые в ней меня раздражали? А если быть точным, раздражала она меня целиком и полностью.
Недолго думая, мы с Рэном прошли прямо мимо них, расположившихся ровно напротив. Её взгляд резанул меня, и чертово тепло разлилось по телу. У неё были чертовски красивые глаза, каких раньше я не видел. Необычные. Глубокие. Выражающие миллион эмоций, которых не увидишь во взгляде других девушек и… Они сводили с ума.
Правда, я не докатился ещё до грани, когда меня смогли бы остановить глаза девчонки. Рэн подал мне боксерские перчатки и, разминаясь, я спешно, на эмоциях, вспоминая звонкий смех, нежный взгляд и тёплую улыбку сводной, стал колотить грушу. Нежные ладони, касающиеся моей шеи, врезались в воспоминания. Её пухлые губы, с остатками джема на них, шелковистые волосы, прерывистое дыхание…
Чёрт! Я больше не мог с этим справляться. И сопротивляться тоже.
— Истеричка! — вырвалось у меня, и костяшки с новой силой врезались в кожаную плоть груши. — Самовлюблённая истеричка! Ядовитая, малолетняя дура. В ней гормоны разбушевались так сильно, что затмили разум. Вредина! Самая настоящая заноза!
Я видел, как ухмылялся Рэн, стоя сбоку, заметил ошарашенный взгляд Эбби, которая смотрела то на подругу, то на меня, и кулаки Эрики, которые были уже наготове. Понял это по её искривленному выражению лица, которое не предвещало ничего хорошего.
— Чурбан бесчувственный! — мощный удар пришелся по её искусственной сопернице. — Бестолковое чучело, которому вместо мозгов достался только чертов пресс! Возомнил себя всемогущим, говорит, что вздумается, делает, что хочет!
— Не видит ничего дальше своего отражения! — не уступал я, выпуская пар. Адреналин зашкаливал так, как никогда прежде.
— Амёба несчастная! — фыркнула она в ответ, сжав челюсти. — Тупица слабоумный.
— Бестия! Фурия без тормозов.
— Кретин! Чайник безмозглый. Псих, у которого в голове только деньги, тусовки, дорогие тачки и легкодоступные девицы. Бабник! — последнее слово она выплюнула с такой горечью, что вместо того, чтобы разозлиться и выйти из себя, я ухмыльнулся. Что же это — ревность?
— Больная, у которой в башке мультики, плюшевые медведи и сопливые романы про любовь!
— Дегенерат умственно ограниченный!
— Мегера!
— На себя посмотри, фраер невоспитанный! — она закричала так громко, что я, не сдержавшись, обошёл грушу, надвигаясь на сводную. Она делала тоже самое. То, какая злость пылала между нами, обещало взорвать это чертово помещение.
— Невротичка, тебе лечиться надо!
— А тебе манер хороших набраться! — завопела она, ткнув меня в грудь указательным пальчиком. — Я думала, ты можешь быть нормальным. Разговаривать, как обычный человек, а не психопат с мажорскими замашками, просто улыбаться, а не ухмыляться, как самодовольное чучело, смотреть фильмы, быть милым… Да ты просто отвратителен!
— Поздравляю! — я оставался на грани, чтобы окончательно не сорваться. — Ты психопатка, если всё это нафантазировала в своей далёкой голове! Заруби себе на носу раз и навсегда: я не милый, я не хороший, и я, черт возьми, как бы ты не сводила меня с ума, не собираюсь меняться!
Посторонние звуки затихли на фоне. Как и наши собственные голоса. Я слышал только лишь собственный учащенный пульс, громкое дыхание, и не видел, чтобы Эрика вообще дышала. Сводная замерла на месте, внимательно вглядываясь в моё лицо. Я понял причину её ошарашенности только тогда, когда до меня дошло выше сказанное. То, что я ляпнул на эмоциях, было слишком резким. И я не про ругательства. Никто, не при каких обстоятельствах, не должен был узнать то, чего я сам не мог признать.
— Я не то имел ввиду… — начал я, без особого желания уже что-то доказывать. В ситуацию, хуже этой, я ещё никогда не попадал.
И это я уже молчу о Рэне и Эбби, которые странно переглядываясь, не предвидели такого поворота событий. Видимо, знакомить друга со сводной, теперь не было необходимости.
— Забудь! — она отстранённо отступила назад, всё ещё не сводя внимательного испуганного взгляда с меня, и через секунду исчезла за дверью раздевалки.
Выражение лица Мартинес ничего не выражало. Она с отвращением окинула меня взглядом, поджав губы, и быстрым шагом направилась за подругой.
На моё плечо опустилась тяжелая рука. И в тот момент я в который раз убедился в правильности выбора друзей. Рэн всегда был со мной. Сколько бы я не ошибался, не лгал и не творил фигни, которая вредила в том числе и ему, этот парень оставался рядом.
— Ты влип, мужик. — я поднял голову, увидев сочувственный взгляд. — То, что она и есть твоя сводная, меня удивило меньше, чем то, как ты на неё смотришь. Ты реально влюбился, мужик.
Больше собственного пульса я не слышал. Только фразу друга.
«Ты реально влюбился, мужик»
«Ты реально влюбился»
«Реально влюбился»
«Влюбился…»
«Влюбился»
Черта с два, если я позволю этому произойти!
Глава 32
Toxic — 2WEI
Эрика
Никогда нельзя слепо доверять людям и их поведению. Особенно, после всех гадостей и отвратительных поступков, нельзя считать, что человек может измениться. А особенно, в отношении к тебе. Люди не меняются. Меняются привычки. И даже это бывает крайне редко и не так, как хотелось бы.
— Ты все ещё думаешь об этом? — подперла руками подбородок Эбби, сидя у меня и наблюдая, как я метаюсь по комнате. — Неужели для тебя стало открытием, что сводный братишка может быть мудаком?
Для менято стало открытием с первого дня нашего знакомства. Из человека в кретина превратиться можно. Из кретина в человека — никогда. Джеймс был тому яркое подтверждение.
Как я могла подумать, что он может быть не идиотом?
Милая беседа, его настоящая улыбка, вместо ядовитой привычной ухмылки, пару теплых взглядов и всё? Ты, девочка, растаяла? Решила вдруг, что вся былая демоническая кровь вытекла мигом из его самолюбивой персоны и заполнилась радужной кровью единорогов?
Наивная.
— Солнышко, ты ведь понимаешь, что проблема не в тебе. Он скотина, и этого не отнять.
