Лилия для герцога - Светлана Казакова

Перепуганная королевская чета не находила себе места. Какая ирония судьбы! Душа казненной перешла к дочери того, кто подписал указ о казни!

Король Сильвано и королева Доротея больше всего боялись того, что в девочке проявятся способности к колдовству. Они приняли решение растить ее не в столице, а подальше от досужих сплетен, вездесущих ушей и любопытных глаз придворных. Заявив, что у малышки слабое здоровье, спрятали ее в доме среди леса, но понимали, что вечно такая жизнь продолжаться не может.

Тем временем наладились отношения с Хальфданом, и, посоветовавшись, родители надумали отправить дочь туда. С семейной парой – опекунами, которые стали бы для девочки приемной семьей и воспитали ее как собственное дитя. Обставить отъезд решили так, чтобы принцессу считали умершей. Король с королевой находились в столице. В условленный час наемники подожгли дом в лесу. Слуг убили, чтобы впоследствии никто не проболтался.

Королевскую дочь должны были немедленно забрать из леса и отвезти в Хальфдан те самые опекуны. Но что-то пошло не по плану. То ли лошадь по дороге захромала, то ли семейная пара приболела в пути. Они задержались, а к моменту, когда прибыли на место, девочки там не оказалось.

Официально принцессу признали погибшей во время пожара. По всей стране объявили траур. Тогда я еще ничего не знал, а услышав новость, остался равнодушным, как и почти ко всему, что происходило в мире.

Позже королевской тайной службе удалось выйти на след принцессы. Выяснилось, что некие сердобольные люди, проезжавшие мимо леса, нашли ее и отправили на воспитание в обитель. А еще – что она ничего о себе не помнит.

Та супружеская пара, которая собиралась взять девочку, уже уехала в Хальфдан, а искать новых доверенных людей, готовых навсегда покинуть страну, после объявленного траура казалось рискованным. Король и королева пришли к выводу, что потеря памяти стала благом для их дочери, и решили обратиться за советом к тому, кто знал и любил Сигрун при жизни, то есть ко мне. Рассказав правду, они разделили со мной тайну и ответственность, и я поверил им.

Вместе мы решили, что пока оставим все как есть. Пускай девочка растет в отдаленной от Лиарнесса обители. Может быть, со временем она вовсе не станет колдуньей, ведь у нее тело не хальфданки, а уроженки нашей страны. Но упускать ее из виду нельзя, о дальнейшей судьбе принцессы следует позаботиться. Обитель подыскивает воспитанницам мужей, так почему бы не договориться о будущем браке заранее? Решение напрашивалось само собой. У меня рос сын, который впоследствии мог жениться на девушке и хоть немного загладить мою вину перед Сигрун.

Я написал эти два письма. С настоятельницей обители связывался тоже я. Заплатил ей и попросил, чтобы твою будущую невесту не показывали другим мужчинам.

Теперь вы уже женаты. Если ты читаешь мое письмо, значит, что-то случилось. К Лилиан вернулась память? Или колдовской дар все же проявился? В любом случае я прошу тебя позаботиться о ней. А в крайнем случае, если потребуется, показать письмо Арнальдо – а также второй лист бумаги, который найдешь в этом конверте. Он подписан его родителями и подтверждает каждое мое слово. Наследник престола не знает, что его сестра жива, ведь мы поклялись унести тайну в могилу и никому не раскрывать правду о происшедшем, если не вынудят обстоятельства.

Полагаю, так и произошло. Если способности хальфданской девушки Сигрун перешли к принцессе, тебе нужно попытаться понять и смириться с этим. И, оказавшись в том же положении, в каком когда-то был я, принять другое решение.

Мое здоровье все хуже, так что едва ли я доживу до твоей свадьбы. Однако мне почему-то кажется, что даже с душой Сигрун маленькая Лили – новый человек. Ведь у нее появились свой опыт и собственные суждения, которые прибавились к тем качествам, что уже имелись в момент появления на свет.

Возможно, тебе нелегко осознавать, что твоей жене даны такие силы, которых нет у тебя. Но знай, сын мой, что тебе доступно другое волшебство – любовь. Она сильнее сословных предрассудков, козней врагов и любых сомнений, что могут поселиться в твоем сердце. И, если ты действительно всей душой полюбишь эту девочку, не отпускай ее. Заботься о ней, оберегай и защищай, как величайшее сокровище в мире.

Ты обещаешь?»

Себастьян не знал, сколько прошло времени. В комнате стояла тишина. Герцог сидел за столом, сжимая в руке отцовское письмо. Пытался понять, свыкнуться с тем, как много он не знал о своем отце Арманде де Россо, королевской семье и собственной жене.

Теперь ему стали понятны загадочные слова гианы. Дух природы, она знала все. И о том, что человеческая жизнь может оказаться не первой, и о том, что его отец жил дальше, потеряв обеих женщин, которых любил.

Вот только жил он недолго и несчастливо.

Встрепенувшись, герцог де Россо посмотрел в окно, за которым сгущались вечерние сумерки. Нужно найти Лилиан! Теперь он, кажется, знал, где ее искать.

Послышался торопливый стук в дверь, и в комнату заглянула одна из горничных.

– Ваша светлость, в замке пожар! – воскликнула она. – Прошу вас, поспешите! Скорее же!

Себастьян бросился за ней. Горничная побежала по лестнице вниз, в одно из отдаленных подсобных помещений. Но, несмотря на ее слова, особой суеты в коридорах герцог не заметил.

– И это вы называете пожаром? – скептически осведомился де Россо, глядя на тлеющие на каменном полу гусиные перья и сухие осенние листья.

– Ох, я так испугалась, ваша светлость, так испугалась, когда увидела, что отсюда валит дым! – запричитала девушка. – У страха глаза велики! Наверняка все это Луиджи устроил, мелкий негодник!

– Впредь попрошу не беспокоить меня по таким пустякам, – произнес герцог, морщась от запаха жженых перьев. Не зря именно с помощью этого запаха потерявших сознание людей приводили в чувство. – Тут вы и сами можете разобраться, а доложить следовало не мне, а экономке.

– Простите… – опустила глаза горничная, заливаясь краской.

Герцог направился в комнату поверенного. Миновал коридоры, лестницы. И… замер на пороге, увидев лежащую на полу Ортензию де Россо. В руке она сжимала письмо, которое Себастьян второпях оставил на столе. Когда внук кинулся к бабушке, ее ресницы слегка дрогнули.

Жива!

Старую герцогиню перенесли в спальню, переодели в ночную рубашку. Слугу отправили за лекарем. Герцог, в такие минуты особенно остро чувствовавший собственное бессилие, сидел у постели больной.

– Ты ведь останешься со мной?.. – слабым голосом спросила она, когда внук коснулся ее пальцев. Бабушка всегда казалась ему крепкой, несгибаемой. Она вырастила его, железной рукой управляла большим хозяйством. Но, видимо, потрясение, вызванное письмом, оказалось слишком сильным. Историю с пожаром тоже выдумала Ортензия – подослала молоденькую горничную, чтобы заставить внука отлучиться, а в это время заглянуть в бумаги, которые тот изучал в комнате поверенного.