Наследники исчезнувших империй - Михаил Михеев

Последний в тот день сюрприз им выпал, когда с неба лихо спикировал невесть откуда взявшийся истребитель с имперскими опознавательными знаками. Очевидно, имперцы все-таки использовали остатки своей авиации для разведки и нанесения ударов по неосторожно обнаружившим себя частям противника. Вероятнее всего, пилота конкретно этого истребителя привлек выехавший на открытое пространство бронетранспортер без опознавательных знаков, и он, не желая тратить ракеты, попытался расстрелять его из пушек. Увы, сегодня был явно не его день. Прежде чем первый шарик плазмы отправился в сторону цели, один из валунов, живописно валяющихся на склоне, мягко развернулся, оказавшись замаскированной орудийной башней. В следующий момент истребитель лишился обоих крыльев и двигателя, после чего, согласно закону всемирного тяготения, камнем рухнул вниз. Успел пилот катапультироваться или нет, Игорь так и не увидел, а потом не стал интересоваться — ему было все равно.

Президент Земной федерации Уильям Фишер нервничал, хотя и ухитрялся скрывать свои чувства за ставшей привычной маской ледяного спокойствия. Шестьдесят лет в политике — это много значит, постоянное бодание и толкание локтями с конкурентами хорошая школа, воспитывающая настоящих хищников, лучших из лучших. Ну, во всяком случае, так считали они сами, пробившиеся наверх и плотно оккупировавшие теплые места. Конечно, многие из тех, кого полупрезрительно называют электоратом, считают их полным дерьмом, но какое дело успешным политикам до мнения неудачников? Да и вообще, смешно думать, словно электорат хоть что-нибудь решает. Нет, сам-то он может иметь о себе какое угодно мнение, но на самом деле это всего лишь толпа людей, стадо, которое пойдет туда, куда его погонит пастух. И абсолютно без разницы, палка у него в руках и собаки на подхвате или газеты-журналы-телевидение и эскадры космических линкоров. Принцип-то все равно один. И даже тот факт, что пост президента давно уже стал номинальным, ничего не значит. Ну да, до войны президент, как ни крути, представлял в основном интересы финансовых группировок, а сейчас вынужден представлять интересы военных кланов, точнее, опять же, их экономического крыла, под шумок прибравших к ногтю и реальную власть, и деньги. Без разницы, все равно именно он, президент, оставался живым символом власти, чем и пользовался, в том числе и для собственной выгоды. Вот только иногда это выходило боком, как сейчас, например. Хочешь быть символом и иметь положенные дивиденды — отрабатывай. И рискуй собственной шкурой. А выкрутиться, отправить кого-то другого не получится — человек, организовавший встречу, постарался быть максимально убедителен, и ему это удалось. Во всяком случае, убедил он не только Фишера. Опытные, прошедшие горнило войны и сами не раз водившие в атаку эскадры адмиралы, генералы, хорошо помнившие, каково это, сходиться с врагом лицом к лицу в рукопашной схватке, — все они были впечатлены и, называя вещи своими именами, напуганы. На их фоне президент казался тогда воплощением невозмутимости.

И все же, что ни думай и как тщательно не скрывай свои мысли, а самому себе врать нет смысла. Фишер тоже нервничал и… боялся. Да-да, никакими иными словами это было не назвать. Он именно боялся, и единственное, что его утешало, было то, что он не один. Боялись все, от его телохранителей до последнего юнги, и у большинства скрывать это получалось намного хуже, чем у него, а то и не получалось вовсе. У кого-то это выражалось в бледности, у кого-то — в непривычно быстрой или, наоборот, слегка замедленной речи, кто-то избыточно активно и нервно жестикулировал… В общем, президент гордился своей выдержкой, хотя, возможно, был бы весьма расстроен, узнай вдруг, что и у него признаки нервозности разве что на лбу не написаны и все, кто его хорошо знает, давно уже это определили. И, кстати, нервничают еще и потому, что нервничает президент. Хотя, может быть, ему стало бы легче, узнай он, что его визави, которого он через несколько минут впервые в жизни увидит, боится еще сильнее.

А ведь еще недавно все шло так хорошо. Можно сказать, даже отлично! Вялотекущая и ставшая уже привычной война позволяла, с одной стороны, управлять страной, не обращая внимания на ерунду вроде общественного мнения, с другой же — на нее шло, как оказалось, не так и много ресурсов. Только приходилось вовремя одергивать излишне зарвавшихся вояк, чтобы не нарушали красоту раскладов. А то вон, чуть больше года назад, устроили сражение, да такое, что едва не добились перелома в войне. Еще бы немного… Хорошо, нашлись умные люди, чуть-чуть добавившие в процесс бардака, совсем ненадолго задержавшие подход свежих эскадр. Этого хватило для того, чтобы успешно развивающееся наступление в кратчайшие сроки закончилось полным коллапсом.

Более того, создавалось впечатление, что и противника ситуация устраивает. Во всяком случае, никакой особой активности они не проявляли, хотя, учитывая численный перевес, с успехом компенсирующий все еще имеющееся технологическое отставание, могли предпринимать операции куда более масштабные, чем в настоящее время. Но, похоже, в руководстве имперцев тоже были люди, которых, подобно Фишеру и его окружению, вполне устраивала сложившаяся обстановка. Ну, происходят время от времени стычки, люди гибнут… И что с того? В большой политике жизнь людей, хоть одного-единственного, голого и босого, хоть полка, оснащенного по последнему слову техники, мало что значила. Военные получают жалованье, и платят за него кровью — это нормально.

А потом грянуло! Да так, что многие тогда испугались, что называется, до мокрых подгузников. Вроде бы ничего не предвещало кризиса, но когда в одной из систем начали скапливаться силы Земной федерации, а через некоторое время туда вошел крупный флот Четвертой империи, и все уже ожидали очередного, ничего, по большому счету, не решающего сражения, как в нее прибыл еще один корабль. Ну, прибыл и прибыл… Имперцы посчитали его федеральным, те, в свою очередь, имперским — просто из-за того, что ни у тех, ни у других он не значился ни в одном каталоге. А еще обе стороны посчитали его грузовым — боевые корабли таких размеров просто никем и никогда не строились, не было соответствующих технологий. Другое дело, грузовики, по сути, всего лишь буксиры, к которым цепляется гроздь контейнеров, и она может быть весьма большой, даже побольше, чем тот великан, который возник на экранах. Единственное, что настораживало, это крайне слабая засветка, которую вновь прибывший давал на экранах радаров всех типов… Это потом уже военные поняли, что неизвестный корабль дал им себя увидеть, а при нужде мог подойти совершенно незаметным во всех диапазонах, включая оптический. Сейчас же они лишь в интернациональном жесте крутили пальцами у виска, глядя на придурка, лезущего между изготовившимися к бою эскадрами.

Каково же было их удивление, когда неизвестный корабль вышел с ними на связь, со всеми одновременно, и в максимально вежливой, но притом непреклонной форме потребовал сей же час прекратить заниматься дурью и думать забыть о стрельбе по себе подобным. Ничего, кроме здорового смеха, это вызвать, естественно, не могло, но… Но оказалось, что так насмешившие их наглецы были в своем праве. Во всяком случае, щит свернутого пространства, возникший между противниками, не смогли преодолеть ни федералы, ни имперцы. Когда же выяснилось, что для остужения наиболее горячих голов этого оказалось маловато, неизвестные визитеры попросту заглушили реакторы всех кораблей в системе, хотя провести такую операцию, дистанционно и в массовом порядке, считалось невозможным даже теоретически.