Вера в свободу. Практики психиатрии и принципы либертарианства - Томас Сас

— Что? Что случилось?

Пока он поднимался, перебрал варианты: сын здесь, в Чикаго, попал в автокатастрофу. Жена смертельно больна. Дочь… Он кинулся в холл.

И здесь была его сестра — с двумя здоровыми чикагскими полицейскими. Боже, только не это.

— Не думаю, что ты сообщила судье о том, что пыталась сделать это в Айове?

Игнорируя вопрос, она приказала одному из полицейских: «Это он. Берите его»591.

Макклоски заперт в клинике университета Чикаго. На этот раз он, как и следует, настороже: «Дежурный врач, решивший вечером вопрос [о том, что Макклоски подлежит недобровольной психиатрической госпитализации], был низкорослым, властным человеком, недовольным собой, подумал Ди. Он не выпустит так ни одного пациента, и он ничего не знает о перемене пола». Дама-психиатр, которая, как полагал Макклоски, ему должна была сочувствовать, пришла его навестить. «Ди сказал: я боюсь Вашего коллеги. Спасите меня от него, пожалуйста, пожалуйста!» Она не ответила. Босс вернулся и объявил, что оставит Ди в госпитале. Возможно, навсегда. С участливым видом доктор настоял на том, чтобы в закрытое психиатрическое отделение Ди въехал в инвалидном кресле… ужасающий коротышка, думал Ди, опасный невежественный тюремщик»592.

Борьба за «психическое здоровье» Макклоски разгорелась не на шутку, но вели ее, разумеется, не врачи, а адвокаты. Война не была широкомасштабной, но боевые действия были интенсивны, как это часто бывает в войнах между «любящими родными».

Его сестра наняла второго из лучших адвокатов в области психиатрии в Чикаго, выманив на это обманом десять тысяч долларов у престарелой бабушки: «Донни заболел, Ба. Мама не поможет. Ты должна дать мне деньги, чтобы спасти его». Джоэля Мокира, еврея и исследователя ирландской истории, позабавило то, что этот второй среди лучших был евреем, а лучший — защищавший Ди — был ирландцем. Двое адвокатов бились в заседании весь день, после того как Ди взяли… Адвокат Ди спорил с судьей всю вторую половину дня, и тот в конце концов в отчаянии швырнул дело в руки психиатров. Решайте сами. Но врачи решать не хотели… Месяц или год. Какая разница? Пациент не имеет права на свободу… у них имелись все причины, думал Ди, для того чтобы вести себя как профессиональные трусы. Адвокат Ди работал и работал с психиатром — сотни долларов за час — и в конце концов убедил его. Возможно, из страха перед судебным иском, подумал Ди. Что было бы, окажись я беден?593

Лаура Макклоски продолжает попытки обеспечить брату «психиатрическое лечение». С помощью адвокатов и десятков тысяч долларов на оплату их услуг Макклоски сумел избежать очередного периода психиатрического заключения. Далее, приняв своевременное приглашение преподавать в течение года в Нидерландах, он бежит от сестры, американской психиатрии и Соединенных Штатов. Возвратившись в Айову, жена с ним разводится:

Она развелась, она не желала встречаться, она переехала в другой город, она больше не ездила за покупками в Айова-сити. Никаких контактов. Это обескураживало. Это было унизительно… Если бы Дональд умер от сердечного приступа в 53 года, как его отец, жена какое-то время побыла бы в роли вдовы, сокрушаясь о потере спутника жизни, в своей величественной скорби. Но, господи помилуй, он стал женщиной… Жена Дональда не отвечала на общение, не писала, а Дейдра не имела опыта мышления по-женски. Она чувствует, что брак не имел смысла. «Все эти годы, — спрашивает она, — я была замужем за женщиной? Что я, в таком случае, такое?»… Их сын, бизнесмен в Чикаго, также был разгневан и стыдился его594.

Дочь Макклоски также оборвала все связи с отцом.

Транссексуализм и психиатрия

В «Переправе» Макклоски не называет своих психиатрических тюремщиков. Однако в личном общении она сообщила мне имена психиатров, ответственных за ее диагностирование и заключение в статусе «опасного психически больного», и разрешила использовать эти сведения. Она написала: «Не имею ни малейшего возражения против того, чтобы Вы огласили имена. Никто из них не высказывал малейшего раскаяния в своем поведении… Вам легко понять, как мой либертарианский взгляд на психиатрию усилил то, что пришлось пережить! Ежедневно я думала о Вашей работе»595.

Помимо психиатров, непосредственно участвовавших в недобровольной госпитализации Макклоски, Нэнси Андреасен «сыграла касательную и, на мой взгляд, бесчестную роль. Я считала ее другом, — мы знали друг друга много лет. Она… не стала помогать, когда коллеги схватили меня»596. Андреасен, профессор психиатрии в университете Айовы, главный редактор «Американского психиатрического журнала», автор, исследователь, лауреат Национальной медали науки 2000 г. — один из самых уважаемых и известных психиатров в Америке.

Важно понимать, что факультеты психиатрии в школах медицины в университетах Айовы и Чикаго — среди «наилучших» в стране. Психиатры, заключившие Макклоски, — лидеры психиатрической профессии. Они обладают авторитетом решать, что именно считается профессионально корректной психиатрической практикой. Они имеют власть очернять психиатров, ограничивающих свою практику лечением исключительно добровольных пациентов, как безответственных и опасных шарлатанов. Ими нельзя пренебречь как невеждами, практикующими «злоупотребления психиатрией» в какой-нибудь далекой «несвободной» стране.

Из-за продолжительного интереса как к медикализации пола, так и к недобровольной госпитализации «Переправа» была вдвойне интересна. Отчет Макклоски иллюстрирует многие наблюдения, высказанные мной на протяжении последних пятидесяти лет. В 1979 г. в эссе для «Нью-Йорк таймс бук ревью» я вспоминал:

Когда я был студентом медицинского вуза, если мужчина хотел ампутации пениса, мои преподаватели психиатрии говорили, что он страдает шизофренией, запирали его в сумасшедшем доме и выбрасывали ключ. Теперь, когда я профессор, мои психиатрические коллеги говорят, что он — «транссексуал», мои урологические коллеги переделывают его пенис в пустоту в промежности, которую они называют «вагина», а журнал «Тайм» помещает его на обложку и называет «она» [я ссылался на Ричарда/Рени Раскинд]. Каждого, кто сомневается в том, что это — прогресс, считают невеждой, понятия не имеющим об открытиях современной психиатрической сексологии, политическим реакционером, фанатиком в отношении секса или чем-то столь же нелестным597.

Я предположил, что официальное определение транссексуализма как заболевания «сводится к стратегическому злоупотреблению языком», к усилию перепутать и приравнять биологическое явление к общественной роли, хромосомную сексуальную идентичность — к тому, чтобы выглядеть и поступать, как мужчина/женщина. Чтобы внести ясность в обсуждение классификации этого «состояния», я поставил следующие гипотетические вопросы:

Поскольку «транссексуализм» подразумевает, а на практике даже синонимичен обширным хирургическим изменениям нормального человеческого тела, мы могли бы спросить: что произойдет с