Катынь. Ложь, ставшая историей - Иван Чигирин

А вот другой интерес союзников просчитывается легко: в Крыму ещё оборонялась армия барона Врангеля, и если помочь им с запада, то кто знает, какой выйдет расклад? А с бароном у французского правительства были заключены очень вкусные экономические соглашения…

В январе 1920 года боевые действия вспыхнули вновь. Войска командующего 3-й польской армией Эдварда Рыдз-Смиглы внезапным ударом взяли Двинск, передав вскоре город латвийским властям — самим не нужно, так чтобы «москалям» не достался. 6 марта началось новое наступление в Белоруссии. Продолжалось и «ползучее» продвижение на территорию Украины.

Одновременно Варшава выкатила Советской России требования: отказаться от претензий на земли, которые принадлежали Речи Посполитой до 1772 года, и согласиться на создание «линии безопасности». А в качестве предварительного условия Пилсудский потребовал вывести с этой территории Красную Армию. Естественно, ни до чего на этих условиях они не договорились.

25 апреля 1920 года польская армия двинулась в наступление на фронте от Припяти до Днестра. Присутствие Петлюры и «армии» УНР дало польскому диктатору формальное основание выдвинуть лозунг «За вашу и нашу свободу!»

Обращение Пилсудского к населению Украины 28 апреля 1920 г.

«Ко всем жителям Украины.

По моему приказу армия Польской Республики двинулась вперёд и проникла глубоко в Украину. Сообщаю населению этих областей, что польская армия, вторгаясь в области, принадлежащие украинским гражданам, останется в Украине столько времени, сколько понадобится для того, чтобы эти области были приняты в управление регулярным Украинским правительством. Когда национальное правительство Украинской Республики установит другую власть, когда на границах нашей страны войска украинского народа смогут охранять свою страну от новых вторжений, когда свободный народ будет в состоянии сам определить свою судьбу, — тогда польские солдаты вернутся на фронт свободной Польской Республики, закончив славную борьбу за свободу народов. Вместе с польскими войсками вернутся на Украину, под предводительством атамана-генерала Семёна Петлюры, легионы, которые в дни самых тяжёлых для украинского народа испытаний нашли поддержку со стороны Польской Республики. Я убеждён в том, что украинский народ употребит все усилия к тому, чтобы добиться оружием с помощью Польской Республики своей собственной свободы и обеспечить плодородным землям своей родины счастье и благоденствие, которые дадут ей труд и спокойствие, когда будет восстановлен мир. Всем жителям Украины без различия класса, происхождения, вероисповедания армия Польской Республики гарантирует защиту и покровительство».

…Пропаганда — важнейшая составляющая любой войны. И как правило, в ней содержится от нескольких до ста процентов лжи. Чемпионом породы (по крайней мере в том, что касается Советского Союза) является доктор Геббельс — его листовки лживы на сто процентов, поскольку министерство пропаганды Третьего Рейха было в курсе планов Гитлера о будущем восточных территорий. А Пилсудский — насколько искренне было его обращение? Собирался ли он давать «свободному» народу Украины возможность определить свою судьбу в полной мере? Или же его обещание означало свободу присоединиться к Великой Польше, а любой другой выбор априори считался «несвободным», навеянным лживой большевистской пропагандой?

Украинский народ не был обделён исторической памятью — но, может быть, поляки с тех пор переменились, цивилизовались? Или хотя бы являются меньшим злом — то есть лучше большевиков, белых и зелёных?

Впрочем, к тому времени это было уже известно. Ровно за год до того, 22 апреля 1919 года, Пилсудский опубликовал обращение «К жителям бывшего Великого княжества Литовского», где тоже обещал белорусам и литовцам освобождение от большевизма, после которого те смогут «без насилия или давления со стороны Польши решать свои внутренние национальные и религиозные дела» и создать гражданское правительство. Что же вышло на практике?

А вышла иллюстрация к известному афоризму: может быть, и хотели как лучше — но получилось как всегда. Кратко, но ёмко обрисовал картину польской оккупации белорусский учёный А. В. Тихомиров.

«Придя в Белоруссию, поляки отменили все распоряжения и декреты, изданные советскими органами власти. Прежним владельцам возвращались национализированные имения, предприятия, недвижимость и т. д. (в случаях, когда они не спешили вступать во владение своей собственностью, та переходила под управление польских оккупационных властей). Была возобновлена частная торговля, свёрнутая в условиях политики „военного коммунизма“, что позволило в сравнительно короткие сроки наполнить магазины товарами. При содействии американской военной миссии польские оккупационные власти демонстративно провели расследование по фактам уничтожения местных жителей органами ВЧК под Минском».

Едва ли это расследование расположило крестьян в пользу пришельцев, поскольку те сразу же начали собственное уничтожение местных жителей, причём куда более жестокое. Что же касается частной торговли — то можно себе представить цены в тех магазинах, если при жестокой нехватке товаров они были «наполнены».

«…В районах, прилегающих к линии фронта, власть находилась в руках военных. Даже когда польские представители пытались создать на местах выборные органы с участием местного населения, при определении кандидатур проявлялась чрезвычайная осторожность. Практически на все руководящие посты назначались помещики, а низший персонал рекрутировался из бывших чиновников и мелкой шляхты.

…Главными задачами новых властей являлось снабжение тыла польской армии и использование материальных и людских ресурсов оккупированных земель для военных нужд. В этой связи значительное внимание уделялось усилению карательных органов — на „крессах“[65]активно действовали жандармерия, служба безопасности, полиция.

При необходимости тыловая администрация могла использовать воинские формирования».

Опять же разительный контраст с большевиками: те в первую очередь усиливали пропагандистскую работу, и лишь потом карательную. Но тут поляков можно понять. Им было бы трудно найти слова, чтобы объяснить белорусам, почему они должны стать гражданами Польши, а не России. Аргумент «потому что это наша земля» не выдерживал критики ни с исторической, ни с этнографической точки зрения, а других Варшава не имела. Оставался только один довод, зато бесспорный — сила.

«На занятых поляками территориях проводились массовые аресты, заключение в тюрьмы и концлагеря, пытки, расстрелы, зачастую публичные… Часто жертвами репрессий становились обвинённые в „сочувствии к большевикам“. Имущество репрессированных подлежало конфискации. Характерными чертами польского правления были оскорбления и рукоприкладство в отношении непольского населения.

Тяжесть оккупационного режима легла на плечи белорусского крестьянства. Помещики, которые возвращались в свои имения, требовали у крестьян возвращения земель, угодьев, инвентаря, предметов домашней обстановки, пропавших за время их отсутствия, и налагали на крестьян высокие натуральные платежи и штрафы за пользование землёй, лесами, водоёмами, чтобы компенсировать понесённый ущерб. Обычным явлением стали реквизиции в пользу польской армии. Жители деревень несли коллективную ответственность за повреждение средств связи, мостов, а также диверсионные акции партизан.