У каждого свое зло - Фридрих Незнанский

— Да в гробу я видел этого вашего Краснова! — не выдержал, снова повысил голос Николай. — Меня интересует вся информация, которую вы нарыли по Остроумову!

— Ну вы меня удивляете, честное слово! — снова вполне искренне изумился Макс. — Какая там информация! Я и наткнулся-то на него совершенно случайно. Просто шарил по Интернету в поисках всего, что касается книг о птицах, ну и наткнулся на крутого собирателя родом из России. Правда, он вообще-то не книги собирает. Хотя кто их разберет, этих новоиспеченных миллионеров…

— Вот видишь, а говоришь, что все сказал! Давай выкладывай буквально все, что знаешь — о его состоянии, фирме, роде занятий и так далее…

— По-моему, вам все же лучше покинуть мой дом, — сказал вдруг Макс. Не знаю, кто вы, но я не обязан отвечать на ваши вопросы!

Николай только покрутил головой — это ж надо!

— Послушай меня, умник! Я тебя не убью — пока. Но это не значит, что я из тебя не вытряхну все, что мне нужно. У меня под рукой большой запас скополамина. А может, тебе больше по душе амобарбитал? Тоже имеется. Выбирай. — И Николай с добродушной улыбкой развел руками.

— Тебя все равно найдут и оторвут яйца, — бесстрашно пообещал хозяин квартиры.

— Вот тогда по-другому и поговорим. А сейчас мой тебе совет: побереги свои. Итак, я весь внимание.

Макс вздохнул, еще немного подумал и… как высокоразумный человек сдался.

— Леонид Остроумов. Живет на Кипре. Владеет фирмой под названием «Rire bird», то есть редкая птица, — начал он. — Еще он обладатель контрольного пакета акций одной фармацевтической компании, название — «Остроумов фэрмаси». Устраивает?

— Каков его капитал?

— Да разве ж нормальный русский станет светиться? А в «Форбс» про него пока не пишут. — Макс усмехнулся. — Хотя, сдается мне, ему в «Форбс» уже самое место. И отнюдь не последнее. Он известен, этот Остроумов, как человек, посвятивший жизнь разведению птиц и сохранению их редких пород, а также как меценат. Не глядя, субсидирует всевозможные научные исследования, экспедиции… И еще одна странная хреновина. Наткнулся я по ходу дела на статейку, где Остроумова обвиняют в создании какой-то чуть ли не секты…

— Что за статейка, где опубликована?

— Опубликована в газетке с каким-то дурацким названием: «Правда про некоторых» или что-то в этом роде. Одна закавыка: на самом деле такой газеты в природе не существует. Но все статьи там на один манер: крепко копают под Остроумова…

— Так, с этим пока погодим. Что дальше собирается предпринимать глава вашего агентства? — перебил Макса Николай. — Ваш этот, как его… Грязнов?

— А вот этого я не знаю. А знал бы — не сказал!

— Снова здорово! Да все бы ты сказал, если бы я захотел, не сомневайся! Счастье твое, что я пока не хочу. И, так и быть, не стану тебя больше перевоспитывать, борода. Я сегодня добрый, счастливый. Однако, знаешь, передай-ка своему Грязнову, что вам всем лучше бы обходить дом на Трифоновке стороной. Если я еще хоть раз замечу ваши примочки на двери, или какие-нибудь там микрофончики, или что-нибудь подобное… Короче, предупреждаю: буду уничтожать все ваши «жучки» самым безжалостным образом. Понимаю, денег у вас лом, поскольку вы всяких богатеньких Буратин обслуживаете, и тем не менее… Кроме того, я неплохо знаю законы — за нарушение тайны переписки, телефонных переговоров и так далее по нашему УК можно подзалететь оч-чень крупно!..

Макс было открыл рот, чтобы возразить что-то, но ночной гость решительно не дал ему говорить, предупреждающе вскинул руку.

— И не вешай лапшу на уши, что у вашего агентства имеется санкция на проведение подобных акций. Нет ее у вас, и быть не может!

— Да кто ты такой, что можешь судить? — возмутился было Макс.

— Я? — нагло улыбнувшись, сказал Николай. — Ну, скажем, адвокат. Только защищаю я всего одного человека — свою девушку. А ей очень не нравится, когда какой-то недоумок целыми днями пялится на нее из своей тачки. И вот еще что скажи: если кто-нибудь из ваших подойдет к ней ближе, чем на пятьдесят метров, то… — Он запнулся, подбирая нужное слово, подобрал: — Знаешь, как выглядит селедка под шубой?..

Макс терпеливо выслушал весь этот бред, но в конце все же позволил себе осведомиться не без ехидства, как ему казалось:

— А вы документик какой предъявить можете, господин адвокат?

— Нет, все-таки семечек у тебя в арбузе явно не хватает, хоть ты и шибко ученый, — с интересом в который раз разглядывая компьютерщика, заметил Николай. — Значит, документик, говоришь? Вот этот подойдет? — И с этими словами он сунул Максу в толстую физиономию решетниковскую «беретту». — Ну, доволен?

На лице Макса, который, скося глаза к носу, разглядывал это чудо техники прошлого века, обозначился не страх — какое-то детское восторженное изумление.

— Вот это да! Слушай… а разрешение на эту пищаль у тебя имеется?

— Нет, все-таки вы, компьютерщики, и вправду не от мира сего, — пожал плечами Николай. — Тебе-то что до разрешения? Вот сейчас, например? — И больно воткнул ствол своей экзотической пушки в самое основание Максова носа.

«Беретта» пахнула на Макса запахом недавно горевшего пороха.

Всю дорогу, что он ехал от брошенного на произвол собственных страхов Макса, Николай думал о той информации, которую выбил из компьютерщика, а особенно — про странную, несуществующую газетку «Правда про некоторых» надо же, глупость какая! И вдруг его осенило: да ведь это же не кто иной, как все тот же жалкий ублюдок Чванов подстроил, чтобы подгадить своему боссу. Зачем? Ну, мало ли… Впрочем, так это или нет, теперь можно проверить безо всяких проблем…

Когда он наконец добрался до дома на Большой Грузинской, то застал Чванова точно в той же позиции, что и оставил — лежащим на диване и оглашающим помещение вдохновенным храпом.

— Поспи, поспи пока, голубчик, — сказал Николай одобрительно — ему захотелось без всяких помех сделать в квартире небольшой обыск.

Вскоре он обнаружил простенький тайничок в стенном шкафу в коридоре. Здесь Евгений Кириллович прятал аккуратный кожаный баульчик, а в нем очень неплохую портативную видеокамеру, чистые кассеты, две коробки патронов и еще какую-то электронику — не то простенький ноутбук, с которым Николай все равно работать не умел, не то большую записную книжку — вот с этой-то техникой он как раз разобрался бы даже без посторонней помощи.

Пока он возился с баульчиком, его вдруг осенила новая мысль. Он вытащил на свет божий видеокамеру и подготовил ее к работе. Подумав, покопался там, где у хозяина лежали документы, достал американский паспорт на имя Алекса Петерсена, выложил его, раскрытый, на стол. Полюбовался, как все складно у него получается. Ну вот, теперь можно было и владельца паспорта будить.

Нехорошо улыбаясь, он сходил на кухню, поискал там подходящую посудину — не нашел ничего лучше хрустальной цветочной вазы. Налил воды из-под крана и с каким-то злорадным удовольствием окатил этой водой крепко спящего Чванова. Тот мгновенно ожил на своем одре.