Тест-драйв бессмертия - Николай Собинин

Первыми, как ни странно, противника засекли «хеви». Правый, закованный в броню и экзоскелет, лотерейщик глухо заурчал, припав рылом к земле и зарокотал пулеметной турелью. Но длилось это недолго, всего несколько секунд, потому что по его броне со звоном металла и шлепками по плоти пробарабанила ответная очередь. По импровизированному щиту Дикаря хлестнули осколки и кровь киборга, моментально превращенного в мешанину из железа и плоти. Все это он успел отметить про себя лишь краем сознания, разом отстреливая все имевшиеся у него на пилоне НУРы, отправляя их один за другим в темный зев тоннеля. Вспышки взрывов разметали фигурки солдат, непредусмотрительно сгрудившихся вокруг тройки штурмовиков. Зафиксировав перекрестье прицела на том месте, где он успел заметить массивные стальные фигуры, Дикарь утопил гашетку. Пламя от взрыва уже опало, поэтому он прекрасно видел, как снаряды, выпущенные его трехствольным монстром на сверхзвуковых скоростях, в темноте, царившей в глубине технического коридора, выбивают красочные снопы искр и раскаленных осколков из брони его железных врагов. А значит, он попал как минимум в одного штурмовика.

Додумать мысль ему не дал стремительный росчерк ракеты, вылетевшей из глубины подземной галереи. Все, что успел сделать Дикарь перед взрывом — сгруппироваться за створкой, прикрывшись ею от взрыва. В следующий момент мир раскололся на части. Корпус штурмовика заскрипел под действием взрывной волны, стремящейся разорвать боевую машину на мелкие кусочки. Дикарь сквозь контузию почувствовал секундный полет, прежде чем «Аид» с лязгом обрушился на бетонный пол.

— Критические повреждения конструкции. Отказ левого манипулятора. Сбой оптической системы. Отказ системы наведения. Серьезные нарушения целостности брони.

Перебарывая гул в голове, рейдер сплюнул кровь, набравшуюся в рот из прокушенного языка, и перевел взгляд на треснувший монитор «Аида». Большая часть камер визора вышла из строя, Дикарь наполовину ослеп. Кумулятивная струя от взрыва ракеты расколола плиту переборки надвое, оторвала стальной манипулятор, ее державший, и швырнула стального гиганта на пол. Перебарывая слабость, он попытался встать, видя, как сквозь клубы густого дыма, витавшего в подземной зале после взрыва мощного противотанкового боеприпаса, проступил силуэт штурмовика противника. На пилоне его ракетной турели он отчетливо разглядел еще один тупоносый ПТУР, который через секунду должен был прикончить сбитого с ног «Аида». Дикарь нажал на гашетку «гатлинга», но тот, похоже, тоже вышел из строя после близкого взрыва. От собственного бессилия он сжал челюсти с такой силой, что начала крошиться эмаль и захрустели связки. Рейдер выдохнул в ожидании пуска вражеской ракеты, что поставит точку в этом нескончаемом дне.

Но, как видно, у судьбы на него были несколько иные планы, довести свое грязное дело до конца вражескому штурмовику она не дала. В сумраке подземелья, освещаемого лишь вспышками коротящей проводки, всполохами языков пламени, оставшихся на полу пятнами после взрыва, да редкими уцелевшими лампами, мелькнул корявый урчащий силуэт. Распластавшись в нереально длинном прыжке темная тень — словно сгусток самой темноты — приземлилась на загривок вражеского управляемого робота. Гипертрофированные конечности вцепились в турель и оптический модуль мертвой хваткой и со скрипом и хрустом принялись вырывать их из мест креплений. Вражеский штурмовик позабыл о своей цели, крутясь волчком и всеми силами стараясь ухватить вредителя, учинившего беспредел.

— Горбун, чтоб тебя!

Обезумевший мутант, злобно урча, с грохотом колотил кулачищами по стальной махине, сминая и плюща еще важные и нужные узлы в неопрятную мешанину из пластика, композитной брони и проводки. Вот только долго буйствовать ему не позволили. В дальнем коридоре вспух огненный цветок дульного выхлопа пулемета, очередь прошила настырного зараженного навылет, швырнув его измененное мутациями и враз ослабевшее тело на пол. Но подаренных его жертвой мгновений хватило Дикарю, чтобы яростно ругаясь поднять на ноги махину «Аида» и сократить дистанцию с покореженным вражеским штурмовиком. Разогнавшись, матово-черная стальная туша с грохотом врезалась в управляемую боевую машину внешников и обняв ее словно самую дорогую и ценную вещь на свете, принялась толкать противника к последнему уцелевшему вражескому штурмовику, используя его словно щит. Сервоприводы ног «Аида» истерично визжали и скрипели, работая за пределом своих возможностей; по корпусу вражеской машины забарабанили пули, оборвав вопли и ругань ослепшего и потерявшего управление вражеского пилота.

— Давай, малыш, давай. Еще чуть-чуть! ДАВАЙ!

Одна из пуль изуродовала визор «Аида», окончательно погасив операторские мониторы и лишив Дикаря возможности хоть как-то ориентироваться в происходящем, следом вторая пуля прошила грудную пластину его штурмовика, прошла впритирку с боком рейдера, опалив его словно огнем, и застряла в механизмах спины штурмовика, явно что-то там сломав. Из-за этого его привод завизжал так, что заныли зубы; внутри машины что-то нехорошо заскрежетало и захрипело. Но все это уже не имело значения — «Аид» и удерживаемая им обмякшая стальная туша с грохотом и лязгом врезались в последний уцелевший штурмовик внешников. Больше интуитивно, чем от здравого осмысления, Дикарь разжал объятия, задрал ногу и с силой опустил ее вниз, впечатывая в лежащую прямо перед ним кучу-малу. Стальная конечность с гулом сминаемого металла вонзилась в спину одной из вражеских боевых машин, калеча и плюща его конструкцию, словно гидравлический пресс. Нижняя конечность «Аида» от запредельной нагрузки и полученных повреждений страдальчески хрустнула и подломилась, он завалился на бок поверх своих противников.

— Выход оператора! Виртуальному помощнику — перенос собственного кода на информационные носители базы.

— Выполняю!

Гребенка грудной пластины с хрипом и скрежетом разошлась в стороны; поврежденные и изувеченные механизмы насилу справились со своей задачей. Дикарь выкатился из внутренностей павшего «Аида» наружу.

Последний штурмовик еще подавал признаки активности. Оператор внутри него пытался поднять машину на ноги, но вес двух тяжеловесных махин, навалившихся сверху, и повреждения, полученные от столкновения, не давали ему этого сделать.

— Да сдохни ты уже, мразь!

Дикарь превратил правую руку в клинок, покрыв ее кинетическим полем своего дара и безошибочно угадав место стыка в грудной пластине, вбил туда руку, под визг и хрип железа погрузив ее внутрь по локоть. Атака достигла своей цели — «рука-меч» пронзила грудь оператора, осмысленные действия штурмовика превратились в хаотические подергивания.

Дождавшись сигнала системы об успешном переносе файлов, рейдер вынул из подсумка одну из последних ЭМИ-гранат, рывком сорвал с нее чеку и сунул круглый ребристый корпус внутрь проделанной его рукой рваной дыры, после чего направился назад. За его спиной громыхнуло; полыхнула голубоватая вспышка, окончательно превращая передовые боевые машины в кучу бесполезного хлама.

Рана в боку горела огнем, но прихрамывающий Дикарь старался не обращать на стреляющую боль внимания. Его форсированная регенерация справится с этим самостоятельно, у него сейчас есть дело поважнее.