Эмоции: великолепная история человечества - Ричард Ферт-Годбехер

влияет на вашу культуру… и т. д. Мид понимала это и притом считала, что для развития культуры особое значение имеют матери, потому что именно они проводят больше времени со своими детьми, чем кто-либо еще[336]. Мид не единственная среди ученых разделяла эту точку зрения. Множество исследований RAND Corporation однозначно указывали на то же самое: «Американским мамам виднее, их нужно просто слегка сориентировать»[337].

Проблемой стало то, что за годы Второй мировой женщины привыкли работать. Они создавали бомбы, строили корабли и красили танки. Кроме того, технический прогресс 1950-х и 1960-х практически не оставил аргументов в пользу того, почему женщины должны не работать, а сидеть дома. Сейчас это покажется сексизмом — собственно, сексизмом это и было, — но одна из причин — или, скорее, предлогов — разделения труда крылась в делах вроде стирки, приготовления пищи и уборки. Выполнение этих задач могло занимать целый рабочий день и даже больше. Стиральные машины и другие бытовые приборы кардинально изменили ситуацию. Внезапно исчезли любые препятствия, мешающие женщинам строить карьеру. Однако правительство хотело, чтобы мамы оставались дома с детьми, и искало компромиссы.

Книги вроде «Как быть женщиной» Мэри и Лоуренса Фрэнк твердили, что слишком долгая разлука женщины с детьми может привести к «настоящему кризису». Какое решение они предлагали? Работа на неполный день, предпочтительно из дома[338]. Несмотря на рост в 1950-х и 1960-х числа журналов, книг и других медиа, посвященных расширению прав и возможностей женщин, не меньше внимания уделялось и более реакционным идеям: «Дамы, идите домой и возвращайтесь на кухню! Можете даже работать оттуда!»

Можно возразить, что акцент на том, чтобы женщины оставались домохозяйками, был связан с захватом мужчинами трудовых ресурсов, попыткой патриархата вернуть утраченные позиции. Однако сложно игнорировать связь этого послания с другими политическими целями эпохи. Америка боялась, что ее социальный уклад в опасности. Нуклеарная семья распадалась по мере того, как росло количество разводов и пациентов психиатрических больниц и повышался уровень алкоголизма. В конце концов правительство решило обратиться к тому, что оно считало глубоким, развитым инстинктом, силой, общей для всего человечества и заложенной в нашем сознании самой природой, — к любви.

Представителям властей казалось, что врожденная, естественная любовь матери к ребенку способна положить конец панике. В отчете для Всемирной организации здравоохранения 1951 года британский психолог Джон Боулби писал об опасностях, грозящих ребенку, лишенному материнской любви.

Частичная депривация приводит к острой тревоге, чрезмерной потребности в любви, мстительности и, как следствие, развитию чувства вины и депрессии. Маленький ребенок (незрелый как физиологически, так и психологически) может оказаться не в состоянии контролировать столь сильные эмоции и порывы доступными ему средствами. Вызванные этим нарушения психической организации приводят к разнообразным реакциям, часто повторяющимся и кумулятивным, конечным проявлением которых становятся симптомы неврозов и нестабильности характера. Полная депривация… оказывает на развитие личности еще более пагубное воздействие и может привести к полной неспособности выстраивать отношения в будущем[339].

Боулби предлагал простое лекарство: матери не должны обделять своих детей вниманием. Он писал:

Ребенку необходимо чувствовать, что для матери он является отрадой и предметом гордости; матери необходимо ощущать продолжение собственной личности в личности ребенка: оба нуждаются в тесной идентификации друг с другом… Именно по этим причинам материнская любовь, в которой так нуждается маленький ребенок, так легко обеспечивается в семье (курсив мой. — Прим. авт.)[340].

Названная (непреднамеренно в духе времени) нуклеарной семья имела огромное значение. В те годы она включала мужчину-кормильца, мать-домохозяйку и их двух-четырех детей. Белая изгородь из штакетника ставится по желанию.

Нет средства от панического страха перед полным уничтожением лучше, чем материнская любовь, полагали законодатели. Воспитанные в любви дети вырастут счастливыми и сильными членами общества, неся в сердцах любовь к американскому образу жизни и всем свободным людям в мире. Но — благодаря эмоциональной связке — они столь же праведно и рьяно будут ненавидеть тех, кто выступает против их образа жизни. Согласно многим исследованиям эпохи психологического поворота, поступать как-либо иначе означало идти против эволюции. Бороться с инстинктами. Подавлять естественные стремления человека. Конечно, подтекст заключался в том, что советские люди своих детей не любили и шли против природы и эволюционного статус-кво, чтобы создавать не тех, кто искренне любил бы свой образ жизни, а тех, кто боялся выступить против него. Винтиков в механизме. Невольных участников чего-то большего, чего-то зловещего. Надо сказать, что дыма без огня не бывает.

Любили ли Советы своих детей?

На дворе последняя неделя июля 1950 года. Вы приглашены на совместное заседание Академии наук СССР и Академии медицинских наук СССР. Особого выбора у вас нет — приглашение прислал сам Сталин. Это не столько приглашение, сколько шанс не попасть под расстрельную статью. На повестке заседания вопрос о том, куда движутся советские исследования в области психологии. По крайней мере, так значится на бумаге. На самом деле это очная ставка с учеными, которые осмелились не согласиться с Иваном Павловым.

Иван Павлов, известный русский физиолог, чьи исследования рефлекторной системы произвели революцию в психологии, умер за четырнадцать лет до этого заседания. Он доказал, что людей можно приучить к определенному поведению. Так, если регулярно звонить в колокольчик перед тем, как покормить собак, они начнут ассоциировать звук колокольчика с едой. В конце концов один только звук колокольчика будет вызывать у животных слюноотделение, как если бы им давали корм. Феномен стал известен как условный рефлекс.

Сталин хотел использовать ту же методику на людях. Он рассчитывал, что таким образом можно выработать коллективное поведение, которое очень любил советский режим. Но люди не собаки, и наши реакции куда менее предсказуемы. По крайней мере, так вы думали, пока ваших коллег не начали арестовывать за «антипавловскую, антимарксистскую, идеалистическую, реакционную науку», наносящую ущерб советской психиатрии. Арестованные были вынуждены признавать свою неправоту. В противном случае их ждал расстрел[341]. В таких условиях, как правило, получается хорошенько подумать и осознать, что Павлов все же не ошибался. Однако целью заседания было не только подтверждение теорий Павлова. Обсуждался и более насущный вопрос: как более эффективно заставить людей полюбить Советский Союз?

От ходивших по струнке психологов требовалось найти способы ликвидировать остатки того