Когда он проснется - Фридрих Незнанский

Добравшись до остановки, она села на обледеневшую скамейку, прислонилась спиной к стеклу и закрыла глаза.

«Буду тут сидеть, пока кто-нибудь не подберет меня, – решила она. – Больше нет сил идти. Я устала. Если еще хоть шаг сделаю, то умру. Лучше замерзну…»

Она подняла повыше воротник тулупа, подобрала под себя ноги. Сняла кеды, посмотрела на разорванные колготки, потерла одеревеневшие пальцы ног… Закутала ноги краем кожуха – все равно в мокрых кедах холодно, лучше уж вовсе без обуви.

Говорят, когда человек замерзает, ему снятся замечательные сны. И вообще, в этот момент люди испытывают блаженство и спокойствие… Сидя на обледеневшей скамье, Оля не испытывала ничего, кроме жуткого холода. К счастью, автобусная остановка была закрыта со всех сторон и защищала хотя бы от ветра.

Оля сидела так очень долго.

– Эй, ты, там!

Она открыла глаза. Рядом с остановкой, на обочине, притормозила потертая иномарка. Водитель, приоткрыв дверцу, смотрел на Олю.

– Чэго тут лэжишь? Ты живая вабще? – с заметным кавказским акцентом окликнул он девушку. – Домой иди лэжать, да! Замерзнешь савсем…

Оля встала, босиком подошла к машине. Ноги все равно уже не чувствовали холода, были как деревянные.

– Пожалуйста, довезите меня до Москвы, – с трудом шевеля губами, попросила она. – Меня ограбили. Денег у меня нет.

Она сунула руку в карман, достала зажигалку.

– Вот, единственное, что есть…

Она протянула ее водителю.

– Садысь, – кивнул тот, вертя в руках зажигалку.

Оля села на заднее сиденье машины. Она знала, что к таким вот подозрительным кавказцам садиться ни в коем случае нельзя, но в данный момент ей было уже все равно. Только бы побыть в тепле.

– Дэвишька, – вдруг обратился к ней кавказец, – ты с гурузынами занакомишься?

– Нет… – рассеянно ответила Оля.

– А я и не грузин, – со смехом ответил кавказец, во все горло хохоча над собственной шуткой, – я азербайджанец.

Оля слабо улыбнулась. Кавказец посерьезнел.

– Ты откуда сама? – разглядывая ее в зеркало заднего вида, спросил водитель.

– Я москвичка.

– Что с тобой случилось?

Оля вздохнула. Какой смысл молчать? Может быть, этот человек поможет?

– Я возвращалась из института. На меня напали какие-то бандиты. Они меня избили и ограбили. А потом мне удалось сбежать. Они меня искали… Но я успела сесть на электричку. Я пешком шла по лесу до станции…

Оля захлюпала носом, вытерла рукавом набежавшие слезы. Она сама удивлялась, до чего отстраненным казался ей рассказ о собственных злоключениях.

– Я хочу домой! Я замерзла! Я думала, они меня убьют… Мне пистолет к голове приставили, били, один хотел меня изнасиловать…

Она разрыдалась. До нее словно только теперь стал доходить смысл собственных слов.

– У меня не было денег на билет… Они все у меня забрали: шубу, сапоги, чтобы я не убежала. Меня в подвале держали, с картошкой…

– Ц-ц-ц, – покачал головой кавказец, – что делается! А чэго они хатели?

– Не знаю… Может, это как-то связано с моей мамой…

Если уж рассказывать, то до конца. Тем более она чувствовала необъяснимое доверие к этому человеку. Доверие, которое испытывает утопающий к тонкой соломинке…

– А кто твой мат?

– Депутат Госдумы.

Кавказец недоверчиво посмотрел на Олю в зеркало, но потом, видимо, решил, что человек в таком положении вряд ли будет врать.

– Ничего, я тебе помогу.

Водитель щелкнул зажигалкой, прикурил сигарету, передал Оле:

– На, покури.

– Я не курю.

– Нэ затягивайся. Лэгчэ станэт, паверь.

Оля дрожащей рукой взяла сигарету.

– И зажигалку свою возьми. У меня таких пять штук есть.

Теперь она успокоилась, только вся дрожала, словно ее бил озноб.

Машина уже въехала на окраину столицы. Вдоль дороги тянулись спальные микрорайоны, мелькнула знакомая буква "М" над подземным входом в метрополитен.

– Куда тебя отвезти?

– Домой! Пожалуйста, отвезите меня домой…

Оля назвала адрес.

Водитель молча кивнул.

Оля почувствовала к нему огромное доверие и симпатию. Наклонившись вперед, она с жадностью смотрела в окно на мелькающие вокруг дома, магазины, улицы, перекрестки, автобусы… Словно она вернулась с войны, с другой планеты.

– Какой сегодня день? – спросила она.

– Пятница.

Ее не было в этом мире совсем недолго, а казалось – прошло полвека.

И здесь за время ее отсутствия ничего не изменилось… Никто и не заметил, что она исчезала…

Нехорошее предчувствие стало сосать под ложечкой.

– Пожалуйста, не уезжайте, – попросила она кавказца, когда он подвез ее до самого дома и остановился перед подъездом. – Я с вами рассчитаюсь. Только бы кто-нибудь был дома.

Водитель молча кивнул.

Оля подошла к бронированной двери подъезда, набрала на домофоне номер своей квартиры. Тишина… Неужели же дома никого нет?!

Оля в отчаянии заколотила кулачком в металлическую дверь.

Как?! Она с таким трудом добралась до дому, а теперь оказывается, что ее там никто не ждет, а она не может без ключа попасть в собственную квартиру! Куда все могли подеваться? Нет, это не случайное невезение, что-то случилось, пока ее не было. Конечно, что-то случилось.

Оля вернулась к машине.

– Вы единственный человек, который мне сегодня помог, – сказала она. – У меня никого нет дома. Пожалуйста, помогите мне еще немного. Отвезите меня по другому адресу…

Она задумалась.

– Канэчно, садись, – согласился водитель. – Куда?

Куда? В Государственную думу? Но в таком виде ее точно не пустят. Оля совершенно не к месту вспомнила книжку «Принц и нищий», где принца не хотели пускать в собственный дворец, так как он был одет в рубище. Похожая ситуация, нечего сказать… Так куда же? Внезапно Оля вспомнила, что есть единственное место в Москве, куда ее пустят в любом виде, и не только пустят, но и выслушают.

– Куда? – повторил кавказец.

– На Петровку. – Оля уселась в машину. – На Петровку, тридцать восемь.

Водитель с уважением посмотрел на Олю, но ничего не сказал.

Она не думала заранее, как попадет в это охраняемое желтое здание за узорной решеткой ограды. Это не казалось ей проблемой после всего, что она пережила за последние дни. Ей просто необходимо было туда добраться.