Ричард Длинные Руки - курфюрст - Гай Юлий Орловский

Над полянкой заплясали еще огоньки, но все летают достаточно высоко, чтобы я не дотянулся. Похоже, это того же вида, светлячки с крылышками, такие если и порхают днем, то при солнечном свете их не заметишь.

Челюсти капкана оказались совсем не тугие, а еще и обернуты толстой тканью, это чтоб не перебило тоненькую лапку.

Эльфенок продолжал горестно реветь, я сам вытащил ему ножку, посадил на траву.

— Ну, — сказал я, — крылышки у тебя целы. Лети, если ты мужчина! Если самочка, можешь остаться, отдохнуть. Правда, мелковата…

Он нерешительно поднялся, вспикнул и упал на бок, вокруг него замелькали другие, запищали, наконец он поднялся и, часто-часто махая крылышками, взвился в воздух.

Я вернулся к арбогастру.

— Бобик, насмотрелся?.. Поехали дальше.

Бобик, правда, не едет, а бежит сам, но он поправлять меня не стал, только посмотрел веселыми глазами и с высунутым языком ринулся через темный лес, сохраняя прежнее направление.

Мы увидели, как он остановился и, как охотничий пес, сделал красивую стойку с поднятой передней лапой. Впереди через лес идет огромный и неуклюжий человек, широкий, с толстыми руками и ногами, из одежды одна набедренная повязка из шкуры то ли тура, то ли кабана, хотя в лесу ходить, где продираться через сучки и колючки, надо быть либо придурком, либо не совсем человеком.

На плечах туша огромного оленя, я таких крупных не видел, ноги свисают справа и слева с плеч, он двигается с наклоненной головой и увидел меня не раньше, чем услышал грозный рык моего верного Бобика.

Вздрогнув, он поднял голову, морда больше похожа на жабью, лоб крохотный, зато нижняя часть занимает почти все лицо, рот широкий, а когда широко раскрыл в испуге, там блеснули четыре ряда острейших зубов.

— Эй, — крикнул я строго, — мужик! Деревня Зачепиловка в какой стороне?

Он тупо и опасливо посмотрел на меня, сразу увидел и понял, судя по его морде, что у меня за конь, что за лук за плечами, и что я совсем не из тех, кто удирает.

— Деревня? — пробурчал он тупо. — Какая деревня?.. Никакой деревни тут нет…

— Эх ты, — сказал я с досадой, — что значит, в лесу живешь. А дорога через лес есть или надо дуром?

— Дорога? — переспросил он. — Не дорога, тропка… Есть…

— Куда ведет?

Он подумал, снова переспросил, видимо, без этого мозг не начинает работать:

— Куда ведет?.. Да через лес… Слыхал, прямо к Лесу Эльфов… Зачарованному Лесу, Эльфийскому, как его только ни зовут…

— Прекрасно, — сказал я обрадованно. — Туда мне и надо. Спасибо! Где эта тропка?

Он повернулся с оленем вместе, указал рукой.

— Вот за теми деревьями с ободранными боками… как раз и начинается.

Я сказал еще раз:

— Прекрасно, спасибо.

Он посмотрел с облегчением, как я поворачиваю коня, даже вздохнул, но все же проговорил:

— Ваша милость, солнце уже садится… Подождите до утра! Если не побрезгуете мясом на углях…

— Не побрезгую, — ответил я, — но спешить надо. Да и ночью прохладнее. И мух нет.

— А комары?

— На таком скаку?

Он пробормотал:

— Комары тоже бывают разные…

Бобик потерял к нему интерес и ринулся в чащу. Мужик с облегчением вздохнул, то ли тролль, похожий на огра, то ли огр, похожий на тролля, но мне по фигу, у меня другая цель, намного более важная: уцелеть и выжить! Хорошо бы еще и победить.

Зайчик понес бодро, Пес помчался привычно впереди, только иногда оглядывался, проверяя, правильно ли угадал направление. Воздух неподвижный и теплый, настоянный за горячий день на травах и цветах, плотнее, чем был днем, тогда хоть ветерок разбавляет, а сейчас тихо, мирно, сонно…

Я дорогу помню прекрасно, Зайчик быстро донес до нужной развилки, где на фоне неба высится сторожевая вышка, на высоких столбах, покрашенных в темный цвет, внизу два домика, смутно угадывается коновязь.

Остановив Зайчика, я некоторое время ждал, что с вышки окликнут, но там вроде бы вообще пусто. Предчувствуя неудачу, я направил коня к домикам, обе двери не заперты, что показалось странным, я тихонько приоткрыл, заглянул, пусто.

Пес вбежал, отпихнув меня горячим боком, пробежался по комнате, понюхал и сел передо мной, задрав морду. В глазах непонимание и вопрос: а чего ищем?

— Извини, — ответил я с досадой. — Похоже, снова облом.

Второй домик рядом, заглянул и туда, тоже пусто, хотя на месте и посуда, и даже кубки, пусть не серебро или золото, но два медных, несколько штук оловянных и с полдюжины бронзовых, настоящее богатство. Совсем недавно здесь еще пировали…

— Увы, — сказал я, — никого… Ладно, переночуем здесь, а утром поедем дальше.

Бобик не остался с арбогастром, а то и дело прибегал ко мне проверить, как я тут, наконец улегся у простого деревянного ложа и заявил твердо, что останется здесь.

Я некоторое время ждал, что ночью что-то да произойдет, ну должно же, как же без этого, я в лесу и в заброшенном домике, кругом одна нечисть, вот сейчас либо черт придет играть в карты, либо привидение пройдет сквозь стены, либо начнут ломиться зомби…

Увы, ничего не происходило, я лег на ложе и закинул ладони за голову, но именно в это время послышался стук копыт. Я определил, что скачут двое, лошадки легкие, неподкованные, да и всадники — вряд ли гиганты, мне далеко до знатоков, но такое определяю уже с легкостью.

Бобик тихо зарычал и поднялся. Я успокаивающе погладил его по холке.

— Лежи-лежи. Это не враги.

Он посмотрел на меня с недоверием, я прошептал на ухо, что и не друзья, а так, нечто нейтральное, но достаточно сильное и местами опасное, так что бди, но первым не начинай.

Снаружи послышались голоса, моего арбогастрика уже заметили, теперь стараются понять, что их ждет, некоторое время спорили, затем дверь резко распахнулась, в темном проеме я увидел только тьму, а когда пригнулся к самому полу, звездное небо над далеким зубчатым лесом.

Никто не входил, я проверил в тепловом, хотя запаховое говорило о двух, один справа от двери, другой слева.

— Заходите, — сказал я громко. — Я не враг!

Некоторое время ничего не происходило, затем в дверном проеме появился худощавый и стройный юноша с гибким станом и узкими бедрами. В руках лук со стрелой на тетиве, очень неуместное оружие в тесной комнате, на поясе длинный узкий нож.

Луна светит в спину и лицо в тени, но я по запаху чувствовал его страх и настороженность, но не агрессию, потому сказал самым беспечным тоном, какой только сумел изобразить:

— Да заходите же!.. Сейчас зажгу свет. Кто бы вы ни были… это лучше одиночества.