Близится буря - Андрей Круз

— Вроде бы близко к месту уже, — сказал Фрол, вглядываясь в карту. — Еще километр — и мы на месте.

Хищников на острове не было, так что лошадей в лагере не страшно было оставить. Как мы и предполагали, место под лагерь в распадке оказалось подходящим, тут можно будет даже ночью костер жечь, и сомнительно, что его кто-то увидеть сможет. Был тут и ручей, вполне чистый, а у нас с собой маленький фильтр имелся, так что проблема с водой решалась легко. Хуже было то, что мы как раз в этом месте нашли остатки заброшенного лагеря, так что не одни мы такие умные, и не одним нам тут что-то надо, но лагерь, к счастью, заброшен был давно.

До берега оттуда было с пару километров, но на берег нам ночью, а пока пошли в сторону бухты, искать позицию для наблюдения. Шли теперь сторожко, медленно, постоянно оглядываясь, — вот теперь нам точно не нужно, чтобы кто-то увидел. Поход длиной в пять километров растянулся почти на два часа из-за этой самой осторожности. Было жарко, но кроны эвкалиптов, смыкавшихся высоко над головой, давали тень, да и с моря заметно тянуло ветерком. Похоже, что ветерок этот здесь постоянный, так что еще одна причина ясна, почему пиратские вожди отстроились своими усадьбами в такой близости друг от друга.

Сначала дорога шла полого вверх, а потом так же полого вниз. От вершины склона до забора ближайшей усадьбы, которая принадлежала Бороде, было с километр, но наблюдать с вершины не было никакой возможности — лес и дальше тянулся по склону, его кроны начисто перекрывали вид в любой точке. Пришлось спускаться, и это было хуже всего, потому что если кто-то шляется у подножия спуска, то ему нас заметить раз плюнуть. В конце концов я скомандовал:

— Стой! Нельзя дальше. Ночью придем.

С нашей позиции по-прежнему ни черта не видно… ну, почти что ни черта, а вот нас заметить уже будет можно, если кто-то от бдительности или от скуки склон разглядывает. Риску слишком много.

Разглядели лишь то, что яхта Бороды стоит у причала. И все. Усадеб разве что местами крыши с заборами проглядывают, кусочками так, а больше ничего. Придется наблюдателя по темноте сюда сажать и ночью же менять, иначе никак. А сверху, на вершине склона, группу прикрытия: случись его заметят — пусть прямо на них бежит.

С берега не понаблюдаешь: мыс прикроет. Просто поехать «купцом», оглядеться? Не принято, здесь дела ведут с лесопилками, с управляющими, а мне от лесопилки ничего не надо, мне сама усадьба нужна.

А хозяин на лесопилку ездит?

Сомневаюсь. Что ему там делать? Управляющий баланс ему, скорее всего, в усадьбу привозит. Ну, отчет в смысле.

И все же что у них за суета здесь такая нездоровая сегодня? Чего же случилось такого нештатного? Куда все ломанулись с рабочих мест, наплевав на прибыли?

— Фрол, — сказал я после того, как мы вернулись в лагерь, — людей ночью примешь сам. Встанете лагерем, организуете наблюдение за усадьбами. А я обратно в город отправлюсь, посмотрю, что там делается.

— Это сделаю, старшой, — с готовностью закивал Фрол. — Помню, как все сделать.

— Фонарь в лагере не забудь.

У нас с собой карбидный фонарь с направленным лучом, им надо сигнал подать, а яхта ночью подойдет ближе к берегу, чтобы всех бойцов Байкина, включая его самого, высадить со всем необходимым. Пусть тут начинают без меня, все равно одного дня наблюдения мало будет, как я думаю, а к завтрашнему вечеру я точно вернусь. Не хочу я пропускать события в городе.

В общем, расстались с Фролом. Я свою лошаденку заново оседлал да и отправился обратно.

* * *

Лошадка шагом топала по пыльной дороге, а я в седле строил на песке неведения замки гипотез о том, что же вызвало панику на острове. И так ничего построить и не успел, потому что сначала спереди донесся топот копыт, а потом из-за лесного поворота появилась большая, человек в двадцать, группа всадников, одетых разношерстно, но объединенных одной деталью туалета — на всех были красные, на манер пионерских, галстуки. Или шейные платки, если точнее.

«Пионеры» все были вооружены до зубов, как и та компания людей Большого, что проскакала здесь утром. Первой моей мыслью было повернуть лошадку да рвануть от них в лес, но спохватился — я тут честный купец, и бояться мне некого и незачем, так что я просто ехал им навстречу. Ну и всадники никакого особого внимания мне не уделили: едет человек и едет, надо ему.

Затем я увидел среди них знакомое лицо — среднего роста крепкий человек с седоватой короткой бородой, одетый просто, но явно главный, судя по тому, как все остальные выдерживали почтительную дистанцию от него.

Белый. Точно, он, я его помню, я вообще лица помню хорошо. А он меня помнит, интересно? Не думаю, он меня только в лодке перед самой дуэлью с Павлом мог заметить, а я от него был далеко, да и изменил внешность сильно. Смотрит, но это потому, что здесь больше смотреть не на что, только я и лес кругом.

Затем я увидел еще одного человека, сидящего верхом на лошади, одетого в рваную белую рубашку, без жилета, что здесь непривычно. И еще у него были связаны за спиной руки, а окружающая компания вооруженных людей куда-то его везла, куда сам по своей воле он бы, скорее всего, не поехал.

У него был подбит глаз и явно сломан нос. И еще ухо в крови — оттуда, похоже, серьгу выдрали. Ту самую серьгу с бриллиантом, которую я не раз на нем видел.

Потому что это был Фома.

Сердце у меня как-то легко и быстро провалилось в желудок, даже в ушах со страху зазвенело. Руки не затряслись тоже со страху, словно осознав, что если затрясутся, то мне будет только хуже.

Но Фома меня не узнал. Он на меня смотрел, кажется, даже всматривался, но явно пока не узнал. Или делал вид, что не узнал.

Просто проехать мимо мне не собирались давать, это я уже понял по тому, что всадники немного раздвинулись, перекрывая всю дорогу.

Белый сам со мной говорить не стал, просто кивнул едущему сбоку от него всаднику, и тот, кивнув в ответ, выехал вперед строя, остановившись передо мной. Был он немолод, скорее уже даже стар, но явно силен до сих пор. Его обветренное лицо было простегано красными прожилками, а светло-голубые глаза на фоне темного загара смотрелись странно и даже чужеродно. Поперек седла у него лежал дробовик-помпа.

— Далеко едешь? — густым басом задал седой ожидаемый вопрос. — И кто сам будешь?

— Приказчик, ищу лес под следующий сезон, — прозвучало вроде бы вполне спокойно, даже как бы устало.

Пусть думают, что меня уже останавливали сегодня.

— От кого возвращаешься?

— К Большому хотел на лесопилку, да там нет никого, кто говорить может.

— А к Белому почему не заехал?

— Слышал, что и оттуда люди уехали.

— Один здесь?

Что ответить? Если узнают, что не один, а с помощником, то сильно удивятся, если скажу, что один. А с другой стороны, откуда им знать? На этих мы с Фролом не натыкались сегодня, не должны знать. А раз не должны, то и не надо.