Индиговый ученик. Книга 2 - Вера Петрук

– Ты знаешь, что будет на Летних Испытаниях? – спросил Арлинг Атрею, вынырнув из воды. С одной стороны, купание в жаркий летний день было приятным занятием, но с другой, это была его пятая попытка пройти по бревну, подвешенному над ямой с холодной водой. Регарди решил, что канава наполнялась от родника, бьющего из земли. Другого объяснения, почему вода была такой ледяной, у него не было.

– Это тайна, – уклончиво ответила Атрея, шутливо наступив ему на пальцы, когда он попытался выбраться из ямы. – Никто не знает кроме имана. Но он не говорит даже мне.

Ее лодыжка находилась так близко от его руки, что он с трудом сдержался, чтобы не сбросить кучеярку в воду. Поблизости слышался голос имана, которому вряд ли понравилось бы такое обращение со своей сестрой. Регарди не знал, что было причиной, но с тех пор как он был допущен на Огненный Круг, учитель стал спокойнее относиться к их встречам с Атреей.

– Хочу кое в чем признаться тебе, – сказал Регарди, вытирая ноги о сухую траву, чтобы они не скользили во время очередной попытки одолеть бревно.

– Не стоит, – покачала головой кучеярка, и Арлинг с удивлением отметил, что уловил это движение. – Я знаю, что ты хочешь мне сказать. Но это будут пустые слова. Лучше послушай меня. Ты выбрал саблю Первого Воина, а точнее, она выбрала тебя. Не Ола, не Беркута, не Сахара и даже не Финеаса. Это о многом говорит. Ты уже принадлежишь Нехебкаю.

– Я принадлежу только себе! – Арлинг не ожидал, что получится так громко, потому что голоса на других площадках вдруг стихли.

– Я сам выбрал свой путь, – повторил он тише, но Атрея будто не слышала его.

– Все получится, – прошептала она, касаясь его плеча и ничуть не смущаясь, что на них могли смотреть другие ученики, а, возможно, даже иман. – Вся жизнь состоит из начал. Твое решение пройти Испытание Смертью тоже будет только началом. Мы учимся всю жизнь, заканчивая обучение в день нашей смерти. Она – наш самый близкий друг, потому что только в сравнении с ее горечью можно в полной мере оценить сладость жизни.

Регарди давно потерял нить разговора вместе со способностью понимать эту женщину. Она всегда была странной, но сегодня ему не хотелось отгадывать ее загадки.

– Говоришь так, будто все про нее знаешь, – буркнул он, освобождаясь от ее руки и взбираясь на качающееся бревно.

– Я знаю то, что она придет, – просто ответила Атрея. – Но когда именно – тогда ли, когда ты сделаешь этот шаг… или следующий… или еще один, – этого знать не могу. Все зависит от того, насколько ловко ты умеешь от нее ускользать. От того, насколько усердно ты занимаешься, Арлинг.

Регарди фыркнул, решив, что разговора у них сегодня не получится. Он хотел предупредить ее, чтобы она не питала иллюзии насчет того, что иман сделает его пятым учеником, а она, как обычно, слушала только себя.

Ухватившись за цепь одной рукой, Арлинг закачался, ловя равновесие и готовясь к тому, чтобы отпустить крепление.

Если ты читаешь мысли, Атрея, просто уйди, подумал он про себя. Пальцы оторвались от металлических звеньев, и он остался наедине с бревном под ногами, ветром, свистящим в ушах, и водой, шумевшей где-то внизу.

– Как хочешь, – бросила сестра имана, удаляясь. Украшения на подоле ее юбки печально заскребли по песку, но на границе площадки кучеярка остановилась.

– Подлинное мастерство не пишется чернилами на бумаге, – сказала она. – Оно вырезается кровавыми буквами в твоем сердце. И на сбитых костяшках пальцев.

Атрея всегда любила, чтобы последнее слово оставалось за ней. И Регарди не мог не признать, что она снова одержала победу.

* * *

– Весна наступила, – протянул Беркут, останавливаясь у апельсинового дерева, покрытого ароматными нежными цветами. – В городе сады цветут. Чувствуешь, как хорошо пахнет?

Арлинг пожал плечами, неохотно замедляя шаг. Ему не хотелось отстать от других учеников, но у Шолоха сегодня было на редкость болтливое настроение. И лиричное.

– По-моему, сады в Балидете цветут постоянно, – пробурчал Регарди. Ему не нужно было подходить к дереву, чтобы почувствовать, как пахли его цветы. Апельсиновая роща благоухала так сильно, что заполнила своим ароматом всю улицу.

– С чего ты взял, что уже весна? – спросил он, стараясь сохранять спокойствие. В последнее время любое упоминание о скором приближении лета заставляло его нервничать.

– А ты послушай, – загадочно ответил Беркут.

Регарди замер, сосредоточившись на звуках и запахах улицы, но услышал только удаляющиеся шаги других учеников, да вонь из ближайшей канавы, которую заглушало цветение апельсиновой рощи.

– Ничего особенно, – пожал он плечами.

– Воздух другой! – торжественно заявил Беркут. – Ярче, сочнее, с любовью! Цветы крупнее, ароматы глубже. Эх ты, северянин. Тебе посчастливилось жить в лучшем городе мира, а ты этого не ценишь. В других местах не так. У нас солнце ярче, девушки красивее, еда вкуснее.

– Пошли скорее, а то мы отстали, – перебил его Арлинг, услышав, что Финеас с учениками нетерпеливо остановились, заметив их отсутствие.

– Подождут, – отмахнулся Шолох, отламывая веточку с благоухающими цветами. – Подарю той девчонке-булочнице, которая угощала нас сахарным хлебом на прошлой неделе. У нее такие щечки! Словно шафрановые лепешки, которые подержали над открытым огнем. Кстати, наш Джайп их готовить совсем не умеет. Вот будешь в Иштувэга, обязательно купи целую корзину. Не пожалеешь.

Речевому потоку Беркута не было конца, и Регарди, махнув на него рукой, направился к остальным, постукивая тростью по старой мостовой. В последнее время к его обязанностям добавилась еще одна – ходить за продуктами на рынок, а вернее, сопровождать группу старших учеников, которые не очень обрадовались компании слепого, но с решением имана, конечно, не спорили. Арлингу новое занятие тоже не пришлось по душе. Он предпочел бы провести это время на Огненном Круге, чем глотать пыль на улицах Балидета, но приходилось брать трость и покорно следовать за Финеасом.

Несмотря на то что Регарди хорошо знал дорогу до рынка, выходить за ворота без палки он не решался. У трости было два неоспоримых преимущества. Во-первых, с ней он двигался быстрее и не задерживал других учеников, которые и так терпели его с трудом, а во-вторых, привлекал меньше внимания горожан, которое ему было совсем не нужно.

– Постарайся быть незаметным, – посоветовал иман, отправляя его на рынок в первый раз. – В Балидете всяких людей полно, а встречи с ищейками Канцлера ни тебе, ни мне не нужны.

Это был очень веский довод, ради которого Арлинг был готов закрывать платком все лицо и кутаться в покрывала, однако мистик решил, что трости и повязки на глазах будет достаточно, чтобы его не узнали. И хотя Арлинг Регарди тешил себя надеждами, что в Балидете полно драганов, и еще один чужак не будет никому интересен, очень скоро он понял, что ошибался.

В самом далеком городе могучей Согдарийской империи оказалось на удивление мало завоевателей. Регулярные и щедрые выплаты повинности или мудрая политика местных властей были тому причиной, Арлинг не знал, но драганов на улицах Балидета действительно было мало. На рынке они вообще не встречались. Из Согдарии чаще всего приезжали чиновники, которые за покупками посылали слуг или местных и сами пешком по городу не ходили. Регарди чувствовал, как ему оборачивались вслед или, поравнявшись, замедляли шаг, пристально разглядывая. Его одежда не отличалась от одежды других учеников, а светлые волосы были прикрыты платком, но с ростом он ничего не мог поделать. Кучеяры редко доставали ему до плеча, а ходить с опущенной головой и на полусогнутых ногах, как в шутку посоветовал ему Беркут, Арлингу не позволяли гордость и слепота.