Т-34: Т-34. Крепость на колесах. Время выбрало нас - Михаил Александрович Михеев

– Не уверен. Там и без нее проехать сложно.

– Тогда отцепляем.

– Но…

– Отцепляем, – Сергей редко приказывал, обычно предпочитая рекомендовать, но, когда требовалось, мог и рыкнуть. – Справимся – вернемся за ними, нет – так мертвые сраму не имут. И – по дну балки, она ведет практически в тыл к немцам, открытого пространства минимум.

И прошли, хотя пару раз казалось, что не слишком устойчивые броневики перевернутся на косогоре. Пехотинцы шли сами – именно на такой случай, не хватало еще, чтобы машина, если ляжет на борт, покалечила кого-нибудь. А потом вырвались из низины – и атаковали немцев с тыла.

Это, наверное, были самые страшные двести метров. Фрицы засекли их почти сразу, начали разворачивать орудия, которые могли со своих позиций достать атакующих. Хорошо еще, что сумели по радио связаться с Мартыновым и скоординировать действия, но все равно было жутко. Свои зенитки калибром восемьдесят восемь миллиметров, способные одним попаданием разобрать любой танк на болтики, немцы разворачивали так, что, наверное, перекрыли все нормативы. А куда более поворотливые двадцатимиллиметровые орудия и вовсе единым духом навели на цель. Звонко грохнуло над головой орудие, но даже Хинштейн на ходу смазал, послав снаряд намного выше цели. Одновременно заработали немецкие зенитки. И почти сразу Сергей понял, что такое оказаться лягушкой в железном ведре, по которому со всей дури лупят молотком.

С такой дистанции да с оборудованной позиции даже малокалиберное орудие не промахивается. Ну, почти. «Тридцатьчетверка» шла головной, и огонь четырех орудий, в секторе обстрела которых оказались атакующие, скрестился на ней. В тот момент до позиций артиллеристов оставалось не более пятидесяти метров. Позже Сергей понял, что это спасло остальных – и бронетранспортеры, и «тройку» с такой дистанции изрешетили бы, а более толстая и вдобавок наклонная броня Т-34 выдержала, но в тот момент было не до мыслей. Оставался лишь дикий, всепоглощающий страх, когда танк наполнился грохотом и крышку люка перекосило.

Он вел машину вслепую, согнувшись в три погибели, а разогнуться было страшно. Но еще страшнее почему-то казалось бросить рычаги. Танк продолжал идти, не останавливаясь, прямиком на позиции артиллеристов, и Сергей, осыпаемый сверху выбитым снарядами из брони металлическим крошевом, в какой-то момент даже не сообразил, что все закончилось, грохота, забивающего, казалось, все, больше нет… А потом под гусеницами жутко заскрежетал металл. Это Сергей скорее даже не услышал, оглушенный ударами снарядов, а почувствовал. И как-то сразу понял, что это немецкая зенитка, до которой он все-таки дошел и смял ее, втер в землю многотонной массой своего танка.

Те несколько секунд, которые потребовались танкам, чтобы добраться до позиций артиллеристов, у тех еще оставался шанс остановить даже шедевр советской технической мысли//. Порвать гусеницу, разбить приборы наблюдения, заклинить башню, повредить орудие. Да мало ли, на самом деле, слабых мест у танка! Выбить его массированным огнем – это под силу и двадцатимиллиметровым снарядам. Но не в этом случае – точность тут ничего не решала, а статистику, по которой хоть что-нибудь достигнет цели, они набрать попросту не успели. И бросились прочь, когда танк ревущей стальной глыбой влетел на их позицию, смял одно из орудий, второе, уперся в бруствер и остановился, беспомощно ворочаясь. Заставить себя разогнуться и вывести танк из ловушки Хромов сумел не сразу. И к тому моменту все было уже кончено.

За то время, которое дала им расстреливаемая в упор головная машина, остальные успели прорваться к немецким позициям и взяли их в пулеметы, в упор. Артиллеристы восьмидесятивосьмимиллиметровых зениток практически ничего не успели сделать. Лишь наводчик последнего орудия, наплевав на все, выстрелил в тот момент, когда идущая правой «тройка» самым краем влетела в прицел. Храбрецам везет, он попал, но снаряд лишь сорвал надгусеничную полку и перебил саму гусеницу. Он даже не успел взорваться – хлопнул где-то в воздухе, далеко позади.

Танк до позиций не дошел, но это уже ничего не решало. Бронетранспортеры в упор поливали немцев из пулеметов, «тройка» тоже не отставала, и расчеты орудий попросту смело. Почти сразу на позиции, ощетинившись автоматным огнем, полезла чуть отставшая пехота, выбивая немцев из траншей, закидывая их гранатами и засыпая пулями расчет зениток, оказавшихся в стороне от места прорыва. Затем подоспели бойцы Мартынова, и бой превратился в побоище, жестокое и молчаливое. Места для пленных в нем не оставалось.

Этот день получился самым кровавым с момента, когда их маленький коллектив появился в прошлом. Потеряли больше людей, чем за все время пребывания здесь. Только что мощное соединение фактически перестало существовать. Уцелели всего четыре танка – Т-34, две «тройки», включая захваченную Хромовым, и «четверка» самого Мартынова. Ее фрицы пробили; кстати, Вострикова осколками посекло знатно. Жить будет, но лечить придется долго, а местные лекарства все же слабоваты. Два бронетранспортера… В живых осталось не более восьмидесяти бойцов, из них половина с ранениями разной степени тяжести. Около раненых хлопотала Светлана Александровна, и по ее измученному лицу видно было, что выживут не все. Единственный плюс – уцелели бензовозы, грузовики, пленные механики, медицинский фургон, практически вся артиллерия. Ну и трофеи. Шесть неповрежденных «ахт-ахта», десять двадцатимиллиметровых зениток, винтовки, автоматы, пулеметы, боеприпасы… Ресурсов – на полк, не меньше. Опять же, захватили на аэродроме пару грузовых «опелей», четыре бензовоза той же фирмы, а главное, несколько цистерн с бензином, так что есть, чем заправляться. Только вот не слишком ли велика цена?

Но больше всего Хромова впечатлили не горы трупов и не жженая техника. Этого он насмотрелся уже. Самое жуткое впечатление на него произвела лобовая броня его собственного танка, вся покрытая мелкими оспинками-вмятинами. Будто какой-то пьяный великан вздумал заниматься чеканкой, право слово. Получился такой шедевр сюрреализма, что любой восточный мастер сдохнет от зависти. Сергей попытался их пересчитать, но уже на второй сотне безнадежно сбился. Да уж…

Правда, серьезных повреждений зенитки танку нанести не смогли. Не тот калибр. Единственно, заклинило крышку люка – выбираться пришлось через башню – и вдребезги разбило расположенный на ней перископ. Плюс ствол пулемета в шаровой установке на лобовом бронелисте загнуло аж под девяносто градусов – мелочь. Впрочем, немцы-механики, испуганно оглядываясь на злого донельзя Сергея, обещали все исправить быстро-быстро. Крышку люка – с помощью кувалды и какой-то матери. Кстати, русский мат уже освоили в совершенстве, молодцы. Так, глядишь, и вообще обрусеют. Пулеметов у них в достатке, а если что, с подбитого танка снимут. Да и прибор наблюдения установить новый, немецкий, тоже с подбитого танка. Как это у них получится, оставалось