Моя понимать - Константин Костинов

Пуля пробила трубу, заклинив спускной механизм.

Сверху со стен сыпался град пуль, уничтожая тающую толпу мятежников.

– Во дворец! – принял решение Каменотес.

Остатки, жалкие остатки мятежников бросились к входу во дворец, сообразив наконец, что на открытой площадке они представляют собой только хорошую мишень. Каменотес бросился вслед за ними, опередив отставшего Пивовара.

– Виллем! Жак! Парни, не бросайте меня! – вопил тот за спиной. – Я же с вами! Я ваш!

Каменотес бежал, перепрыгивая через валяющиеся тела людей, которых он привел сюда. Уничтожили их пули, но убил он. Убил в том момент, когда решил захватить дворец.

Бегущие рядом с ним падали, но хуманс продолжал двигаться.

Димка стоял в коридоре, направив револьвер на дверь. После расстрела толпы мятежников на площади Димка понял, что лично для него смертей достаточно. Ему казалось, что он долго не сможет даже подумать о том, чтобы застрелить кого-нибудь без отвращения.

Но никто из мятежников не пройдет внутрь дворца.

Шаги, спотыкающиеся шаги на крыльце.

Бесшумно открылась одна из створок огромной входной двери.

Человек. Хуманс. Один.

– Стоять, бросать, не двигаться, – вспомнил Димка свой краткий опыт в должности начальника особого сыска.

Хуманс со свистом вздохнул, поднял руки вверх и опустился на колени.

Каменотесу повезло. Он остался последним.

– Я безмерно огорчен событиями прошлой ночи. – В голосе товарища Речника явственно слышались слезы. – Такого нападения, такой жестокости наша революция еще не знала. Кучка отщепенцев, решившая вернуть обратно власть короля…

Толпа на площади возмущенно загудела.

– …объединившись с недобитыми монархистами, сделала попытку захватить дворец, в котором находился весь Комитет, и уничтожить нас. Силы были неравны: против трех сотен вооруженных мерзавцев нас было от силы три десятка. Это был кровавый бой…

Голос вождя поник.

– Не все смогли встретить утро. Давайте вспомним тех, кто погиб, пожертвовав собой во имя революции…

Речник поднял голову.

– Во имя нашего счастья! Счастья всем!

Над толпой взметнулась рука в партийном жесте, до боли напоминающем Димке нацистское приветствие.

– Счастья всем! – В ответ вырос лес рук. – Счастья всем!

– Так вспомним же погибших. И в первую очередь я хотел бы назвать Алека Матло. Этот юноша был молод и юн, он мог бы еще жить и жить… Но этой ночью он не думал о себе. Один он вышел против сотен и погиб, погиб, защищая всех нас. Кто-то… – Взгляд Речника похолодел и обвел толпу. Судя по всему, никто не хотел оказаться этим «кем-то». – Кто-то назовет его смерть глупой, мол, он не должен был жертвовать собой там, где было понятно, что он погибнет, мол, его смерть не приближала победу, мол, враги даже не заметили его сопротивления… Нет!

Кулак тролля ударил по перилам помоста. Того самого, который был построен еще во время революции и так до сих пор и служил Речнику.

– Нет, скажу я! Никто в одиночку не выигрывает битв, многие солдаты погибают, не успев убить ни одного врага, но если каждый из них решит, что его гибель будет напрасной, бросит оружие и уйдет домой…

Взгляд Речника опять обвел толпу.

– …то война будет проиграна. Один человек – это капля воды, но из капель состоит океан! Я никому, слышите вы, никому не позволю назвать смерть этого юноши глупой и бессмысленной! Никому!

Димка, стоявший в толпе (на него косились), подумал, что понимает горячность тролля. Речник собирался поставить на посты самых трусливых и ненадежных солдат, потому что отряд мятежников должен был забраться в ловушку. А получилось так, что саламандр Алек оказался не трусом и не предателем. Фактически именно Речник послал парня на верную смерть и сейчас убеждает не столько толпу, сколько себя, что гибель парня была не напрасной.

Речник спокойно относился к смерти и крови. Но не любил, когда лилась кровь невинных.

– Позвольте мне. – Спокойный, негромкий голос пронесся над толпой. Димка подумал, что он, наверное, впервые слышит голос товарища Сталевара.

Высокий, худой зомбик выступил вперед:

– Я, как командующий Изумрудной армией и Зеленой гвардией, хочу произнести несколько слов. Мы отменили ордена, посчитав, что награждение орденом возвысит человека над остальными, в то время как люди должны быть равны. Мы ошибались. И солдат Алек тому подтверждение. Не каждый, далеко не каждый сможет сделать то, что сделал он. Поэтому мы решили вернуть ордена, чтобы люди видели тех, кто совершил подвиг, видели и гордились тем, что среди нас живут такие люди.

Толпа молчала. Хумансы, гномы, эльфы, тролли, летуны, невампиры, другие расы – все слушали худого зомбика, казалось отлитого из стали.

– Первым орденом нашей республики будут награждаться те, кто не жалел жизни во имя общего счастья. И называться этот орден будет…

Сталевар сделал паузу:

– Не именем ангелицы и не именем древнего короля. Это будет орден Алека Матло!

Димка вспомнил когда-то услышанную или прочитанную фразу: «Историю делают на площадях». Тогда он понял ее так, что история творится, когда народ выходит на улицы и площади и меняет власть, сбрасывает с тронов королей и императоров. Сейчас ему показалось, что он ошибся.

Историю делают те, кто на площадях рассказывает всем о том, что произошло. И что они расскажут, то и будет записано как истинная правда.

Сейчас историю делал Речник.

Согласно официальной версии, «кучка отщепенцев» напала на дворец, и все полегли. В бою с мятежниками погибли…

– Алек Матло…

Строки мартиролога, казалось, падают камнями в толпу, вызывая у Димки образы прошлой ночи.

– Джон Лион…

Мертвый пулеметчик, лежащий в куче обломков.

– Жанетт Корде…

Висящая на пиках ограды мертвая эльфийка.

– Луи Чейн…

Гном с раздробленной выстрелом головой.

– Товарищ Пивовар.

Еще один гном, застреленный в спину.

Товарищ Каменотес не назывался. После вчерашней ночи он свалился с жестокой горячкой, поэтому, видимо, Речник еще не решил, кем бывший товарищ окажется – жертвой мятежников или главным виновником.

Имена падали и падали в толпу.

Все жертвы бойни на Дворцовой по официальной версии были записаны одним списком. Погибшие от рук мятежников. Партийные раскольники – чтобы не смущать народ разногласиями во власти, шпионы иного мира – чтобы их хозяева не заподозрили раньше времени, что их сеть раскрыта.