Спящие красавицы - Оуэн Кинг

За пуленепробиваемым стеклом Будки, широкие плечи сидящей у пульта Лэмпли были опасно изогнуты вперед. Она выглядела готовой прыгнуть прямо через стекло. Жанетт полагала, что в прямом бою Энджела могла бы со многими справиться, несмотря на ее узкие плечи — но только не с Лэмпли.

— Фицрой, это какая-то скрытая угроза? Связанная с тем дерьмом, которое сегодня происходит? Сейчас у меня трое заключенных, покрытых паутиной, я переработала кучу времени и адски устала, а ты хочешь меня проверить? Это плохая идея, дело говорю.

Энджела подняла ладони.

— Нет, нет, нет, офицер. Я просто говорю, что тоже не поверила бы мне в подобной ситуации, понятно? Мой послужной список говорит сам за себя, и есть еще много чего, что сошло мне с рук, хотя вы понимаете, что я не могу поделиться конкретикой.

Жанетт коснулась лба и изучала землю. Если где-то и есть планы на Энджелу — после условно-досрочного освобождения, перевести её энергию в область международной дипломатии — кто-то должен их пересмотреть.

— Убирайся отсюда, ты, чертова кретинка, — сказала Лэмпли.

— Вот почему я и привела Жанетт. — Тут Энджела выкинула руку: та-дам!

— Ну, это все меняет.

— Не издевайтесь. — Рука, которую подняла Энджела, опустилась в ее сторону. Куртуазность её поведения сошла на нет. — Не издевайтесь надо мной, офицер.

— Остановимся на этом, заключенная.

Жанетт решила, что или сейчас или никогда.

— Офицер Лэмпли, простите. Мы не пытаемся доставить вам неприятности.

Ван, которая неторопливо начала подниматься со стула, немного успокоилась. В отличие от Фицрой, которая в основном жила на Плохих рапортах, владея ими как чертовой собственностью в Монополии, Сорли была известна своим дружелюбным поведением. По словам Ри Демпстер, Сорли была обесчещена этой ядовитой жабой Петерсом. Ван предполагала, что сможет ее выслушать.

— В чем дело?

— Мы хотим приготовить кофе. Какой-нибудь особенный кофе. Который поможет всем взбодриться.

Ван подержала палец на кнопке интеркома секунду или две, прежде чем ответила, а затем спросила очевидное:

— Что вы имеете в виду под особым?

— Крепче, чем обычный кофе, — сказала Жанетт.

— Вы тоже можете его попробовать, — сказала Энджела, и попыталась выдать душевную улыбку. — Правда, очень крепкий.

— О, это просто то, что мне нужно! Целая тюрьма, полная кайфующих заключенных! Это было бы замечательно! Дай угадаю, Фицрой: секретный ингредиент — это крэк.

— Ну… не совсем. Так как у нас его нет. И позвольте спросить вас вот что: а есть ли альтернатива?

Лэмпли призналась, что не знает.

Заговорила Жанетт.

— Офицер, как только по тюрьме поползут слухи об Aвроре, сюда придут люди, чтобы получить определенные ответы. — Ее внезапно это осенило, и она попыталась сформулировать мелькнувшую мысль. За исключением Моры Данбартон и еще нескольких пожизненников, для остальных заключенных всегда маячила надежда: конец их срока. Свобода. Во всех отношениях Грипп Аврора было внезапным крушением всех надежд. Никто не знал, что происходит после того, как засыпаешь, если что-то вообще происходит. Это было обратной стороной небес. — Они будут напуганы и взволнованы, еще чуть-чуть, и они соберутся все вместе и придут сюда, чтобы получить конкретные ответы, и у вас могут возникнуть серьезные неприятности… — Жанетт была осторожна, чтобы не использовать слово бунт, но это была именно та неприятность, которую она имела в виду. — Они уже волнуются, расстраиваются и боятся. Вы сами это сказали, у нас уже трое с этой штукой. И мы достанем все ингредиенты прямо в столовой. Просто впустите нас, и мы сделаем все остальное. Слушайте, я не собираюсь ни на кого давить или поднимать шум. Вы ведь меня знаете, не так ли? Я стараюсь со всеми ладить. У меня было время над всем подумать. Я просто говорю вам, что меня беспокоит, и предлагаю идею.

— И ваш специальный кофе все это исправит? Какой-то возбудитель примирит всех причастившихся с ситуацией?

— Нет, офицер, — сказала Жанетт. — Это не то, о чем я думаю.

Рука Лэмпли нашла ее татуировку на бицепсе в виде надгробия, с надписью ВАША ГОРДОСТЬ. Она позволила пальцам блуждать по линиям. Фокус ее взгляда дрейфовал вверх, к чему-то выше мониторов Будки.

Часы, — подумала Жанетт, — скорее всего там висят часы. У Лэмпли была утренняя смена. Она, вероятно, легла спать около девяти вечера, чтобы встать в пять или пять тридцать утра и поехать на работу. С часов в камере Жанетт знала, что сейчас около пяти вечера — уже темнело.

Офицер повернула голову на крепкой шее. Под ее глазами были круги, заметила Жанетт. Это было то, что двойная смена делает с тобой.

— К черту, — сказала Лэмпли.

Жанетт не могла слышать через звукоизоляционный барьер, но она разобрала фразу по губам офицера. Лэмпли откинулся назад к интеркому.

— Скажи мне, заключенная, о чем ты думаешь. Я хочу это слышать.

— Я думаю, что это даст людям надежду. Заставит их почувствовать, что они что-то делают. И даст немного дополнительного времени, прежде чем ситуация взорвется.

Взгляд Ван снова поднялся вверх. Обсуждение продолжалось еще некоторое время, в конце концов, превратившись в переговоры, и, наконец, в план, но это был тот момент, когда Жанетт поняла, что победила офицера Лэмпли — её взгляд на часы.

2

Клинт и Коутс снова находились одни в кабинете начальника тюрьмы, но поначалу никто из них ничего не говорил. Клинт восстановил дыхание, но его сердце по-прежнему делало бэнг-бэнг-бэнг, и он полагал, что артериальное давление, граничное с нормальным на последнем медицинском осмотре (об этом он забыл поделиться с Лилой; не было необходимости беспокоить, у нее своих забот — полон рот) было на пределе.

— Спасибо, — сказал он.

— За что?

— Что прикрыла меня.

Она опустила взгляд. Для Клинта она выглядела как уставший ребенок не так давно вернувшийся с игровой площадки.

— Я только что избавилась от гнилого яблока в нашей корзине, Док. Это должно было быть сделано, но больше я не желаю от кого-либо избавляться, не тогда, когда я уже на пределе. По крайней мере, все остальные на месте.

Клинт открыл, было, рот, чтобы сказать, Я хотел убить его, но тут же его закрыл.

— Я скажу… — Дженис открыла рот в челюстно-дробящем зевке — …что была немного удивлена. Ты пошел на него, как Халк Хоган[160] вернувшийся во времена своего стероидного расцвета.

Клинт опустил голову.