Ангел для Демона - Екатерина Орлова

подается вперед и целует. Наконец-то так, как он умеет: жадно, страстно. Так, что у меня по телу мгновенно разбегаются мурашки, принося волну жара в низ живота.

– Тише-тише, – шепчет он в мои губы, когда я пытаюсь углубить поцелуй. – Тебе надо выпить обезболивающие.

– К черту обезболивающие, – произношу и чувствую, как краснеют щеки. Я что, сейчас выпрашиваю секс? Кошмар, Ангелина. Стыд и позор.

На лице Димы расплывается дьявольская улыбка, а глаза заволакивает туманом.

– Позже, Ангел. Сначала таблетки, отдых, а потом я выполню любое твое желание.

– Любое? – слегка прищуриваюсь.

– Без исключения.

Прикусив губу, улыбаюсь, а Демон качает головой. Подает мне воду и пластинку с таблетками. Выпиваю одну и ложусь на подушки. Дима пересаживается на кровать и гладит мою щеку, волосы, проводит большим пальцем между бровей. Я зеваю, и его взгляд теплеет.

– Поспи немного, мне надо позвонить.

– Кому?

– Ангел, я обещал, что решу проблему. Просто доверься мне.

– Ладно, – отвечаю, прикрывая глаза и снова зевая.

Дима наклоняется ко мне и целует в уголок губ, а потом  – в кончик носа, и через минуту я засыпаю.

Глава 54

Демон

Как только Ангел проваливается в сон, я поднимаюсь и, прикрыв шторы, выхожу из комнаты. Направляясь прочь из дома к берегу, набираю брата и сажусь на шезлонг.

– Привет. Ну что там?

– Пиздец тут, – отвечает Матвей. – Отец лютует. Оказывается, он собирался похитить твою Ангелину, потому что понял, что добровольно ты ее не приведешь. И, как только его люди обезвредили ее охрану, подвалил ты и увел девчонку у отца из-под носа. Представляешь себе, что сейчас тут происходит? Он, блядь, носом землю роет, чтобы тебя найти. Еще и твои дружки испарились. Но, Демон, ты знаешь отца. Он найдет, где бы ты ни был. Я на твоем месте спустился бы, блядь, под землю или улетел на Марс месяца на три, пока он не остынет. Отец считает твое решение защитить ее предательством по отношению к семье. Дим, так оно и есть, – серьезным тоном добавляет Матвей.

– Знаю. Но я не могу иначе. Она… моя, Мот. – Некоторое время мы молчим, но не прерываем звонок. – Что он собирается с ней сделать?

– Сказал, что хотел поставить ее отца перед выбором, а теперь говорит о том, чтобы продать ее в рабство.

– Какое нахуй рабство в двадцать первом веке?! – пенит меня, и я подскакиваю с шезлонга.

– Ты не хочешь знать, Демон.

– Ладно. Спасибо за инфу. Подумаю, что делать. Но прятаться я не собираюсь. Я не трусливый шакал, а отец рано или поздно меня услышит.

– Главное, чтобы не было поздно, брат. Мне пора. Береги себя.

Он отключается, а я, откинув телефон в сторону, ложусь на шезлонг и смотрю в темнеющее небо. Это просто какой-то армагеддец. И что мне со всей этой херней делать, а? Как убедить отца не причинять вред Ангелу? Как убедить, что она не должна быть причастна к разборкам между семьями? Какого хера вообще дети участвуют в разборках отцов? А такого, что родители сами впутывают в это своих детей, а потом мстят друг другу с помощью этих же детей. Мы как будто инструмент для их ебанутых игр. Пешки в шахматах. Бесправные и лишенные выбора.

Мысленно повозмущавшись, снова настраиваюсь на рациональное мышление. Вспоминаю подобную историю у классика. Че-то я как-то не готов травиться и наблюдать за смертью любимой. Так что надо собраться в кучку и все же выстроить план спасения наших отношений.

Я мог бы задействовать собственные ресурсы, но что они по сравнению с возможностями отца? Так, пыль. И то, что мы с Ангелом сейчас спрятались, не говорит о том, что это надолго. Я прекрасно понимаю, что у отца уйдет максимум неделя, чтобы найти нас. Даже на острове, даже в доме, которого нет на карте. Обязательно найдется кто-то, кто сдаст нас.

И снова я кручу в голове схемы и планы. И прихожу только к одному выводу: надо ехать к отцу Ангела. Даже если он заберет ее, по крайней мере, с ним она будет в безопасности. А дальше я уже как-то попробую договориться со своим отцом. Может, у меня даже получится свести их для переговоров. И тут в грудак больно бьет воспоминание о еще одном парламентере нашей семьи, для которого все закончилось печально. Блядь, из-за смерти Илюхи все это и началось. Я не хочу пойти по стопам старшего брата!

– Привет, – раздается за спиной, и мне приходится усилием воли стереть мрачность с лица.

– Привет, малышка, – поворачиваюсь к Ангелу.

Она стоит неподалеку, слегка сжимая в кулаке край футболки.

– Иди сюда, – зову ее, садясь. Она подходит и проскальзывает маленькой попкой между моих ног, чтобы тоже сесть на шезлонг. Убираю ее волосы с лица и целую теплую щеку. – Выспалась?

– Подремала немного. У тебя все нормально?

– Да. Почему спрашиваешь?

– Ты напряженный.

Как тут не быть напряженным, если в любом случае я подставлю или ее, или себя?

– Все нормально, думал просто. Голодная?

– Мхм.

– Пойдем. У нас там есть рыба и овощи.

– Ты такое ешь?

– В смысле?

– Ну тебе не надо есть что-то типа картошки со сметаной?

– Фу, блядь, – кривлюсь. – С чего ты взяла?

– Стас такое ест типа для набора массы.

– А Стас – это… А, твой старший брат.

– Сводный.

– Ну да. Нет, я не ем картошку со сметаной, – хмыкаю. – Но в целом картошку уважаю. Но тебе ж ее нельзя?

– Можно, но только отварную.

– А какую нельзя? – спрашиваю, поднимаясь вместе с Гелей.

– Жареную. Фри. Ту, где жир не полезный.

– Круто. Значит, сейчас пожарим картошку.

– О, боже, ты серьезно?

– Серьезнее не бывает. Сейчас бы еще огурчиков консервированных, но у нас их нет. Когда вся эта поебень закончится, приведу тебя в дом родителей. Их домработница Светлана Дмитриевна офигенные огурцы закатывает. Можно банку вмолотить и не заметить. Когда забеременеешь, буду тебе каждый день по банке выдавать.

Геля спотыкается и смотрит на меня своими огромными глазами. Расширенными настолько, что они сейчас похожи на блюдца.

– А что? Это идея, – говорю я, тормознув Ангела. – Если бы ты была от меня беременна, наши семьи ни хера не смогли бы сделать. Может, запилим наследника, а? Что скажешь?

– Скажу, что ты сошел с ума. И это какая-то неправильная причина заводить детей. И вообще, что значит “запилим”? Ты Папа Карло, что ли? Буратино будешь строгать?

Я смеюсь над ее логикой.

– Нет. Но ребенок решил бы проблему в семьях.

– Я не хочу