Пробуждение Чёрного Дракона - Лэгэн Алумдор

Тренировочная площадка располагалась на плато. Другие кандидаты перемещались, приходилось маневрировать между мелькающими мечами.

Одни устраивали поединки, другие били чучела, упражнялись с оружием. Айя увидела Кариону, Траана, Осдара и многих, кого не знала по именам. Но среди них почему-то не было неугомонной Актамы Нарис, не пропустившей ни одной возможности потренироваться и показать: насколько она сильна. Зато её верный спутник Крун то и дело звал кандидатов на поединок.

Сарэтис продолжала вращать полумесяц, стараясь прочувствовать его баланс. Оружие было незнакомым, прежде она его видела лишь на фресках в Саанэпе. Айе показалось, что если крутить полумесяц перед собой, можно создать заслон от атак. Получалось неуклюже, она сбивалась, но не останавливалась.

— Ого, какая редкость! — раздался из-за спины заинтересованный голос Осдара. — У тебя необычное оружие.

Этот кандидат, как воды саанэпского озера, спокойный, но неуступчивый. Его вежливая назойливость раздражала. Сарэтис вздохнула, повернулась и рассекла воздух длинным остриём перед лицом незваного гостя. Он поднял руки.

— Не хотел мешать. Как насчет поединка? — спросил Осдар, не обратив внимания на то, что Айя оставила его первую реплику без ответа.

Драться с ним не было желания, но хотелось попробовать мечи-полумесяцы в деле.

— А вас не смущает, что моё оружие боевое? — Сарэтис покрутила полумесяцем. — Вы можете пораниться.

— Этого не случится. — В глазах блеснула сталь.

— Так, голубки. — Подошла Кариона, отмотала кусок кожи со своего меча и бросила Айе.

Сарэтис неловко поймала кожаную ленту, внимательно посмотрела на девушку. Тёмные глаза Карионы с полуострова Нэвэй смеялись и кололи укоризной одновременно.

— Замотай хотя бы остриё, — сказала она. — Я всегда заматываю в тренировочных боях.

Айе не понравилось, что Кариона вмешалась так бестактно, но большее раздражение вызвало то, что нэвэйка права. Жёсткая кожа обернулась вокруг длинного острия и скрыла его смертоносный кончик. Сарэтис удобнее взяла полумесяц в левую руку.

— У тебя коровьи рога? — засмеялся Крун.

Айя ощутила на себе десятки взглядов.

— Что это? — спросил Траан, брат Карионы.

— Мечи-полумесяцы, — ответила Айя, отводя взгляд. — Родовое оружие.

Врать было неприятно, мерещилось, что сейчас кто-то уличит во лжи. Но и открывать правду слишком опасно.

— Ну что стоите? Начинайте, — выкрикнул Крун.

Полумесяц в руке потяжелел, Айя опустила взгляд на деревянный клинок Осдара, соображая, как работать с таким коротким оружием против меча. Как парировать удар понятно — принять местом, где пересекаются лезвия. А как нападать?

Осдар замахнулся медленно сверху вниз, Сарэтис отскочила в сторону. Выставлять полумесяц для защиты казалось опасным. Стоило изменить наклон, меч мог соскочить на пальцы.

— Даже не знаю за кого болеть, за Тихоню или за Позолоченную? — врезался в уши голос Траана.

Сарэтис приняла боевую стойку. Нужно было попробовать поставить блок. Не испугаться. Она подняла повыше полумесяц. Солнце ослепительно вспыхнуло на незамотанной части клинка, подчёркивая гладкость стали. Айя чувствовала прикованные взоры. Казалось, все кандидаты остановились и оценивающе разглядывали её.

Она сделала быстрый выпад. Осдар успел отшагнуть. Ветер взъерошил его чёрные волосы, коснулся прохладой лица Сарэтис.

Все смотрят, нельзя проиграть.

Осдар атаковал, Айя превозмогла страх и вывела руку перед собой, чтобы отвести клинок в сторону. Обмотанная кожей сталь брякнула от столкновения с деревом. Сарэтис провернула полумесяц так, что меч вылетел из рук Осдара. Резко выступила вперёд и приложила дугу клинка к горлу юноши. Он недоумённо хлопнул длинными ресницами и поднял руки.

Победила. Айя чувствовала, что пренебрежение во взглядах кандидатов таяло.

— С этим оружием ты даже немного похожа на воина, — задорно сказала Кариона.

Победила. С невероятным мечом-полумесяцем, подарком Великой Тхаймоны. Сарэтис стояла и смотрела на руку, в которой держала самую изысканную смерть. На миг представилась мечта: что она через десять лет стоит на этом месте и показывает ученикам, как управляться полумесяцами.

— Поздравляю с победой! — сказал Осдар и бросил взгляд на клинок Айи. — Отличное оружие! Оно было создано Жрецами Лун, как символ окончания Свартова времени.

Сарэтис почувствовала раздражение.

— Что? — Недоумение наполняло её голос. — Какие ещё Жрецы Лун?

— Ты не знала, — улыбнулся Осдар. — Что в эпоху Свободной Земли Жрецы Лун заклинали небо, чтобы разогнать ночную тьму?

— Это какие-то выдумки? — нахмурилась Айя. — Никогда о таком не слышала. К тому же это — магия! Магия всегда была под запретом!

Осдар сконфуженно на неё посмотрел и не ответил.

— У вас у пастухов, наверное, много времени придумывать всякие истории, — сказала Айя. — Понимаю, что вы хотите произвести на меня впечатление, но…

Короткий смешок слетел с губ Осдара.

— Где вы — аристократка, и где я — пастух, — негромко произнёс он, поднимая с земли деревянный меч.

— Пард Сэмтис ~

В дом Панэха через окно вливались искристые солнечные лучи. Они обтекали бесчувственное тело младшего омпата, лежащее на кровати, врезались в большой шкаф, в котором хранились свитки. Воздух наводняла приторно-сладкая взвесь ванили.

Дым-трава. Пард почувствовал этот запах, ещё когда стоял на ветке своего древа, ожидая пока Айя выберется из тоннеля.

— Что с ним произошло? — Подошедший к койке Хаск Хэнадор скривил челюсти, будто пережёвывал что-то неприятное.

— Сам толком не понимаю. — Пард испытывал желание проворчать про дым-траву, но увидев скорбный взгляд старого лиса, выдохнул. — Он пытался спрыгнуть с обрыва. Мне пришлось его остановить. Он сильно приложился головой.

— Спасибо, что спас его, — тихо сказал Хаск.

Между Пардом и Хаском всегда было лёгкое холодное пренебрежение, как между стариком, цепляющимся за устаревшие догмы, и юнцом, который лучше подготовлен к новому миру. По крайней мере, Пард так считал.

Хаск родился и вырос во времена самого длинного перемирия с Вируаном. Всегда Хэнадор опирался на то, что любая война — это чьи-то глупые амбиции, которые ведут к краху. Всячески нужно избегать войны. Вот была его догма.

Пард был с ним согласен. Пока вируанцы не разорили Артэравэй, и не убили его семью. Тогда он укрепился в мысли, что война необходима, чтобы отстоять своё право на существование, а Хаск стал казаться мелочным трусом, живущим прошлым.

Сейчас неприязнь исчезла. Сэмтис видел не брюзжащего старика, а омпата, который едва не потерял ученика.