Кривые дорожки к трону - Юлиана Чернышева

Я совершенно определенно сошла с ума! Потому что эти ощущения… Боги, их просто не могло быть сразу так много, я не могла их вынести. Металась по подушке, запрокидывая голову, тщетно пытаясь сделать глубокий вдох, цеплялась за покрывало, сминая ткань в руках, выгибалась так, словно в теле не осталось ни одной кости. Но Ирвин все не прекращал, продолжая мучить и дарить одновременно высочайшее наслаждение. А когда я могла лишь подрагивать от пронзающих кожу разрядов, вдруг резко поднялся вверх, вернулся к губам, впиваясь в них своими, солоноватыми, и подался вперед, проникая в меня.

Это не было больно. Немного неприятно, непривычно поначалу, но точно не больно. Даже когда Ир начал двигаться, выждав момент и давая мне передышку, медленно, размеренно, но целуя с таким жаром, что сразу становилось понятно, чего эта размеренность ему стоит. Он был словно маятник, то пронзающий меня, то почти покидающий тело, но не разрывал двух взглядов, сплетенных воедино. Напряглись мышцы на руках, которыми он опирался на кровать по обе стороны от моего лица, мышцы пресса, которые я могла ощущать животом. Да он весь казался напряженным, будто струна, сдерживающимся. Ради меня?

— Ир? — Я воспользовалась тем, что он перешел к шее, чтобы позвать, но вышел неясный шепот. Даже не знаю, как он услышал. Но услышал же, вскинулся, словно пытаясь отыскать на лице отклик того, что мне больно или неприятно. Но ведь это неправда! Это не было так же приятно, как то, что он делал несколько минут назад, но определенно это было чем-то чудесным.

Разговаривать он не был настроен. Но губы дрогнули в улыбке, да расслабились почти сразу мышцы под моими ладонями, лежавшими на плечах мужа. А затем по его телу прошла волна дрожи. И еще одна. И еще… И пульсация внизу живота стала подтверждением, что Ирвину со мной было так же хорошо, как и мне с ним.

Последний поцелуй — долгий, благодарный — и он вышел, переворачиваясь и утягивая меня поверх своего тела. Переплетая ноги, обнимая руками и утыкаясь лицом в волосы. И тихое, на выдохе:

— Жена моя…

Я улыбнулась, губами касаясь его шеи. И выдохнула в ответ:

— Муж мой. — Настоящий. Теперь-то точно.

Кажется, мы так и задремали в объятиях друг друга, потому что очнулась, когда Ир вновь укладывал меня в кровать, уже лишенную покрывала, на нормальные простыни и подушку. Очищающее заклинание скользнуло по коже, убирая следы нашего единения, а затем к нему присоединилось слабенькое заживляющее.

— Я в порядке, — возмутилась сквозь сон, нащупывая ладонь сидящего на кровати супруга и притягивая ее к себе под щеку.

Тихий смешок, и Ирвин послушно опустился рядом, устраиваясь поудобнее. Я, по-прежнему не открывая глаз, переползла к нему, променяв мягкую подушку на крепкое плечо мужа. И почувствовав, как он натянул на нас одеяло, вновь погрузилась в сон.

Одеяло сползло с плеча, со спины и устремилось еще ниже, постепенно обнажая все больше тела, которое я вчера и не подумала облечь в ночную рубашку. Но даже если бы и подумала, едва ли на подобное хватило бы сил и энтузиазма. А когда коварный предмет попытался соскользнуть еще ниже, управляющая им рука супруга получила звонкий шлепок от по-прежнему не открывающей глаза и даже не подумавшей развернуться меня. Рефлекторный, разумеется.

— Светлого утра. — Ирвин не стал продолжать и удовлетворился уже завоеванной территорией, прижимаясь губами к коже между лопаток.

— Светлого, — отозвалась я, понимая, что делать вид глубоко спящей уже несколько поздновато. Но оборачиваться пока не собиралась. И не потому, что было стыдно — вот как раз стыда я отчего-то совсем не ощущала, кажется, произошедшее разом перевело нас на какой-то другой уровень общения, где смущаться странно и не к месту. Просто было как-то по-особому удобно и приятно лежать вот так, с обвившей талию рукой, с теплым дыханием, щекочущим ухо. И с прижимающимся бедрами мужем, состояние которого недвусмысленно указывало, что ночь — ночью, а к продолжению он готов хоть прямо сейчас.

— Если ты хочешь сегодня попасть со мной на службу, то нужно просыпаться, — верно уловив мое ленивое состояние, мотивировал Ир.

— Сейчас? — Проснулась я тут же, да еще и сделала попытку выкрутиться из его рук и сесть, как-то позабыв учесть, что мои силы с силами супруга несоотносимы. Так что одеяло осталось у Ирвина, и следующие несколько секунд — пока я боролась с неизбежным головокружением от резкого движения — он имел возможность лицезреть тот же вид, что и вчера, только теперь в проникающем сквозь комнату солнечном свете. А потом я все-таки сориентировалась и нырнула обратно под одеяло в приветливо распахнутые объятия мужа.

— Вообще-то, у нас есть пара часов, — признался этот коварный мужчина, устраиваясь поудобнее. Иначе говоря, опрокинув меня на спину и расположившись сверху, почти не прижимая, но вполне фиксируя на горизонтали кровати. — Но зная, какая ты соня, я решил перестраховаться.

Я фыркнула, только собираясь пояснить, сколько я сплю в этом арле, и близко не стоит к тем рекордам, что могла побить в академии, но Ир вовремя пресек эту попытку, закрыв мне рот поцелуем. И возмущения, что я даже умыться не успела, волновали его, кажется, меньше всего. А там уже и я сама как-то отложила эту тему до более удобного времени. Потому что, когда по твоему телу скользят мужские руки, почти безошибочно отыскивающие чувствительные зоны, разговаривать становится весьма трудно.

— Это нечестно! — известила я мужа, когда мы вновь разметались по кровати, а его заклинание заскользило над телами, убирая следы произошедшего. Лежал он при этом на боку, подперев голову рукой и глядя на меня слегка прищурившись, словно сытый и довольный жизнью кот. Правда, стоило чарам выполнить свою работу, зрелища Ирвин был лишен, поскольку я поспешила укрыть нас обоих одеялом.

— Тебе что-то не понравилось?

— Не в этом же дело, — попыталась откреститься я.

— Значит, понравилось, — резюмировал супруг, и сходство с котом приобрело еще большие масштабы. Он придвинулся ближе, и левая рука заскользила по моему плечу, едва ощутимо касаясь кожи. Вверх-вниз. Вверх… вниз… — Тогда что нечестно?

— Ты меня обманул. — Спорить в таком положении было сложно, но уступать так просто я не собиралась. — Я думала, что действительно пора вставать.

— Конечно, пора. Знаешь, чего мне стоило не разбудить тебя еще раньше? Лежал и смотрел, как ты спишь, точно последний маньяк. — Ирвин улыбнулся — несколько сконфуженно, зато и самодовольства на его лице существенно поубавилось.

— Одно из первых лиц департамента правопорядка было замечено в действиях, порочащих честь и достоинство, — произнесла я, глядя в потолок и покрутив фразу на языке. — Хороший заголовок для газеты, как ты думаешь?

— Нет, вы посмотрите на нее, она еще и издевается! — Одеяло стараниями Ирвина сделало очередную попытку дезертировать, но тут уж я оказалась шустрее.

— Ну, Ир…

— Ладно, ладно, все понял, — он даже ладонь вверх поднял, как бы сдаваясь. — До вечера постараюсь держать себя в руках.