Assassin's Creed. Братство - Оливер Боуден

– Нижайше прошу прощения, любезная синьора, но я слышал, будто папа перехватил вашу посылку и забрал весь яд себе.

– Старый болван! Где он?

– У себя, синьора. Там сейчас встреча…

– Встреча? С кем?

Слуга мялся.

– Ты язык проглотил?

– С Чезаре, синьора.

Лукреция ненадолго задумалась.

– Странно, – пробормотала она, рассуждая вслух. – Отец не говорил мне, что Чезаре снова в городе.

В глубоком раздумье она вышла из комнаты.

Оставшись один, слуга, ворча под нос, принялся ставить на место сдвинутые столы и стулья.

Эцио ждал, надеясь, что Лукреция вернется и он узнает еще какие-нибудь важные сведения. Вместо этого ему пришлось слушать монолог раздосадованного слуги.

– От этой женщины – сплошные беды… И чего я не остался в конюшне, где было так тихо и спокойно? Дурачье мне завидует: ишь как тебя повысили! Хорошенькое «повысили»! Любое ее поручение может стоить мне жизни. Так мало этого: изволь еще всякий раз ее еду пробовать… Ну и семейка! – горестно вздохнув, добавил слуга.

Последних слов слуги Эцио уже не слышал. Он нырнул в сад, чтобы подобраться к покоям папы. Единственный вход туда тщательно охранялся. Аудиторе не хотел привлекать к себе лишнее внимание. Он мог расправиться с охраной, но тела убитых вскоре были бы обнаружены. Тогда он решил, что сможет беспрепятственно взобраться по стене к одному из больших окон прямо в комнату папы. Окно имело широкий внешний козырек, на котором Эцио мог расположиться, оставаясь незамеченным. С помощью кинжала он сумел чуть приоткрыть боковую створку, чтобы слышать все, о чем говорят внутри.

Родриго – он же папа Александр VI – был один. Он стоял возле стола, беспокойно перебирая желтые и красные яблоки на большом серебряном блюде. Хлопнула дверь. В комнату вошел Чезаре. Похоже, Родриго не ждал сына. Чезаре был в отвратительном настроении и буквально с порога затеял ссору с отцом.

– Что, черт возьми, происходит? – сердито спросил Чезаре.

– Я не знаю, о чем ты, – спокойно ответил Родриго.

– Прекрасно знаешь! Ко мне перестали поступать деньги. Моя армия разбегается.

– A-а, вот ты о чем. Ты же прекрасно знаешь: после… трагической гибели твоего Банкира его дела перешли к Агостино Киджи…

– К твоему казначею! – невесело рассмеялся Чезаре. – Я мог бы догадаться. А мои люди?

– Денежные трудности время от времени бьют по каждому из нас. Даже по тем, кто командует армией и чье честолюбие простирается до небес.

– Так ты прикажешь Киджи передать мне мои деньги?

– Нет.

– Посмотрим!

Чезаре сердито схватил с блюда яблоко. Эцио видел, что Родриго внимательно следит за сыном.

– Киджи тебе не поможет, – все тем же ровным тоном продолжал Испанец. – Он влиятельный человек и не станет сгибаться перед тобой.

– В таком случае, – ухмыльнулся Чезаре, – я воспользуюсь Частицей Эдема и получу желаемое. Тогда твоя помощь не понадобится.

Зловеще улыбаясь, Чезаре надкусил яблоко.

– Я давно и ясно видел, что все к этому идет, – сухо произнес Родриго. – Кстати, тебе известно о гибели генерала Валуа?

Улыбка мгновенно исчезла с лица младшего Борджиа.

– Нет. Я только что вернулся в Рим… Никак ты… – угрожающе спросил он.

Родриго развел руками:

– С какой стати мне его убивать?.. А может, он плел заговор против меня вместе с моим дорогим блистательным капитаном-генералом?

Чезаре еще откусил от яблока.

– Я не обязан тебя разубеждать! – жуя, прорычал он.

– К твоему сведению, его убили ассасины.

Чезаре проглотил слюну. У него округлились глаза.

Лицо потемнело от ярости.

– Почему ты их не остановил?!

– Как будто я мог! Если помнишь, нападение на Монтериджони было твоей затеей, а не моей. Пора взять ответственность за свои проступки… пока не поздно.

– За свои успешные действия, ты имеешь в виду? – горделиво заявил Чезаре. – Успешные, несмотря на постоянные преграды вроде тебя.

Чезаре повернулся, готовясь уйти, однако Родриго обежал вокруг стола и загородил дверь.

– Ты никуда не пойдешь, – прошипел Испанец. – И не заблуждайся: Частица Эдема находится у меня.

– Врешь! Прочь с дороги, старый дурак.

Родриго печально покачал головой:

– Я давал тебе все, что мог, но тебе всегда было мало.

В это мгновение в комнату ворвалась Лукреция. Ее глаза бешено сверкали.

– Чезаре, будь осторожен! – крикнула она. – Отец решил тебя отравить!

Чезаре застыл на месте. Он посмотрел на яблоко у себя в руке, затем шумно выплюнул очередной кусок, который жевал. Его лицо превратилось в маску. Торжество на лице Родриго сменилось страхом. Он попятился назад, оказавшись по другую сторону стола.

– Отравить меня? – переспросил Чезаре, буравя отца глазами.

– Ты не желал… слушать доводов разума, – запинаясь, произнес Родриго.

Чезаре с улыбкой медленно двинулся к отцу:

– Мой дорогой отец. Разве ты не видишь? Я держу все в своем подчинении. Все и всех. Если я хочу жить, то вопреки твоим ухищрениям буду жить. А если мне что-то понадобится – все, что угодно, – я это просто возьму.

Подойдя к отцу, он схватил Родриго за воротник, держа в другой руке отравленное яблоко.

– Если, к примеру, я хочу, чтобы ты умер, ты умрешь!

Подтянув отца к себе, Чезаре втолкнул яблоко ему в рот, который Родриго не успел закрыть. Затем, обхватив отцовскую голову, Чезаре сжал ему челюсти, заставив губы сомкнуться. Испанец пытался вырваться. Яблоко не позволяло ему дышать. Он хрипел, потом упал на пол. Двое детей Родриго холодно смотрели на умирающего отца.

Не теряя времени, Чезаре обыскал отцовскую сутану и то, что было под нею. Пусто. Тогда он встал и угрюмо посмотрел на сестру. Лукреция попятилась.

– Ты… тебе нужно послать за врачом. В тебя попал яд, – торопливо проговорила она.

– Это он так думал, – хрипло ответил Чезаре. – Неужели ты считала меня настолько беспечным? Я знал, к кому иду, и заранее принял противоядие. Наш папаша – коварная старая жаба. Я догадывался, на какие пакости он способен при одной только мысли о том, что настоящая власть неумолимо перетекает ко мне. И еще вздумал заявлять, будто Частица Эдема – у него.

– Он… он… говорил правду.

Чезаре вдруг ударил сестру по лицу:

– Почему мне не сообщили?

– Тебя не было в Риме… Он приказал перенести Яблоко… Боялся, что ассасины могут…