Шпион - Клайв Касслер

По правде говоря, размышлял он, эти такие юные с виду ученики миссионеров вполне могут быть бандитами из тонга. Если так, Белл дивился прозорливости Джона Скалли.

Никакой другой детектив в Нью-Йорке не смог бы в одиночку отправиться в Чайнатаун и две недели спустя установить связь двух гангстеров из тонга с шпионской сетью вокруг Корпуса 44. Ему очень хотелось надеть на Луиса Ло и Гарольда Винга наручники и отвести их в багажный вагон. Однако он сильно сомневался в том, что Луис и Гарольд — крупные фигуры в мире гангстеров… что они вообще гангстеры; а если они просто шестерки, он сможет проследить за ними и выйти на главаря.

То, что шпион привлек тонг, типично для его международного охвата. В случае таких, как Эббингтон-Уэстлейк, даже подумать об этом трудно. То, что шпион сумел привлечь к своим операциям известного английского писателя, свидетельствует о силе его дьявольского воображения.

— Ваша очередь, Уитмарк. Повышаете или выходите?

Тед Уитмарк отлично понимал, что, имея на руках семерку, нельзя пытаться пополнить карты внутри стрейта. Вероятность просто ничтожна. Ему нужна четверка. В колоде только четыре четверки: червонная, бубновая, пиковая и трефовая. А четверка треф уже выпала игроку напротив. И этот игрок удвоил ставку, намекая тем самым на то, что в его картах есть еще четверка. Четыре четверки в колоде, одна явно уже выпала, вторая — возможно. Вероятность не просто ничтожна, она нулевая.

Но он вложил в эту партию кучу денег и чувствовал, что удача вот-вот ему улыбнется. Ему должно повезти. Он начал проигрывать неделю назад в Нью-Йорке, и это выводило его из себя. В поезде на пути в Сан-Франциско он все время проигрывал и каждый вечер проигрывал после прибытия. Одной четверки уже нет. Еще одна или даже две тоже ушли. Иногда приходится брать быка за рога и проявлять храбрость.

— Ваш ход, Уитмарк. Повышаете или выходите?

Он заметил: больше никаких «мистер Уитмарк». Мистер исчез, когда он в третий раз за вечер одолжил пять тысяч. Иногда приходится быть храбрым.

— Повышаю.

— Здесь восемь тысяч.

Уитмарк передвинул свои фишки в котел.

— Здесь три. Остальное у маркера.

— Вы уверены?

— Давайте карту.

Человек, сдававший карты, посмотрел через стол не на Теда Уитмарка, а на изрезанное шрамами лицо владельца казино, который разрешал играть в долг. Тот нахмурился. На мгновение Уитмарк почувствовал, что спасен. Он не может повышать, если у него нет денег. Он выйдет из игры. Сможет вернуться в отель, выспаться, а с утра примется за работу по расписанию, чтобы покрыть свои долги деньгами, которые ему заплатят, когда он доставит продукты для Великого белого флота. Или Великой белой «глотки», как одобрительно заметил один из его конкурентов. На четырнадцать тысяч долларов нужно доставить очень много провизии.

Владелец казино кивнул.

— Сдавай.

Парень с четверкой получил еще одну четверку. Уитмарк получил девятку треф — более неудачная карта ему еще не выпадала. Кто-то еще повысил. Четверки еще подняли. Уитмарк вышел из игры.

— Не покажете вашу последнюю карту после окончания партии? — спросил он у игрока слева от себя.

Когда партия закончилась и три четверки напротив взяли куш, игрок слева от Теда, который получил карту, которая должна была достаться Теду, если бы он остался в игре, сказал:

— Это была четверка. Вам бы понравилось. — Он показал на выигравшего. — У вас были бы четыре одинаковых.

— Да, мне бы это понравилось, — согласился Тед, направляясь к бару. Но не успел он взять свой стакан, как к нему подошел владелец казино и сказал:

— У меня для вас сообщение от Томми Томпсона из Нью-Йорка.

Тед поежился под холодным взглядом этого человека.

— Не волнуйтесь — сказал он. — Вам я заплачу первому, как только смогу.

— Томми велел заплатить мне. Я принес вашу расписку.

— Сверх всего, что я уже должен? Вы рискуете.

— Вы заплатите. Так или иначе.

— Я много зарабатываю. Я все выплачу, скоро.

— Мне нужны не деньги, мистер Уитмарк. Мне нужна помощь, и именно вы можете мне помочь.

«Если бы мы с тобой были так умны, как считаем, вышли бы на них еще месяц назад».

Исааку Беллу, которому снился сон о Фраях, послышались эти слова Джона Скалли.

Это было первое его пробуждение после того, как он покинул Нью-Йорк. Полка накренилась вперед, и Беллу не нужно было смотреть в окно купе, чтобы понять, что они перевалили через Сьерра-Неваду и теперь спускаются в долину Сакраменто. До Сан-Франциско пять часов. Белл встал и быстро оделся.

Он что-то упустил?

«Несколько дней назад», — сказал он себе.

Не раз он спрашивал себя, какую роль играет романист Арнольд Беннер, защищая китайцев. А что если происходит прямо противоположное? Если писатель — тоже английский шпион? Как Эббингтон-Уэстлейк, прячущийся за аристократической речью, изысканными манерами и остроумием?

Поезд остановился в Сакраменто. Белл побежал на телеграф и отправил депешу в Нью-Йорк. Нанял ли Беннет бойцов тонга и нарядил их в учеников миссионеров? Лучше всего прятаться у всех на виду. И Белл понял: Арнольд Беннет может быть самим шпионом, стоять во главе всей сети.

Кэтрин Ди громко выругалась.

Она гоготала как матрос; от бессонницы и порошка у нее кружилась голова. Она бранилась, как матрос. Ветер и брызги только усиливали действие кокаина, который она нюхала из флакончика слоновой кости, чтобы не уснуть в последнюю ночь их плавания из Ньюарка. Берега она не видела, но грохот прибоя подсказывал, что она подошла слишком близко.

Она провела тяжело нагруженный одномачтовик вдоль южного побережья Лонг-Айленда, рассчитывая пройти от Монток-Пойнт так, чтобы войти в пролив Файер-Айленд при первом свете дня. Не замеченная никем, кроме одинокого рыбака, она провела корабль через проход в рифах. Внутри, на спокойной воде, она двинулась по каналу, размеченному бакенами, отыскивая определенный ориентир на лонг-айлендском берегу, в пяти милях отсюда. Увидев его, она пересекла неспокойные воды залива Грейт-Саут-Бей, направляясь к белому дому с красной крышей. Столбы обозначали вход в заново углубленный ручей, берега которого облицевали деревом, выдержанным в креозоте.

Корабль спокойно прошел в ручей.

Эллинг был отделан новой кедровой дранкой. Крыша была высокая, вход в эллинг позволял провести внутрь корабль с низкой мачтой. Кэтрин Ди убрала парус и позволила кораблю дрейфовать. Она рассчитала все очень точно. Корабль остановился так, что она смогла набросить причальный канат. Потом принялась тянуть за этот канат, экономно расходуя силы, и ввела тяжело груженный корабль под крышу.

Через заднюю дверь, выходящую на сушу, появился мужчина.