Секрет за секрет - Елена Хантинг

– Гм, мам, сейчас не сессия у психотерапевта и не исповедь, а праздничный ужин и знакомство. Оставь хоть пару фамильных секретов до другого раза, – Кингстон потер затылок. Щеки у него были красные, с лица не сходило смущение.

За следующие несколько часов я пришла к выводу, что Кингстон – единственный нормальный человек в своей семейке, причем непонятно, как он такой уродился и вырос. Джеральд успел посидеть не один, а целых два раза за угон грузовиков по пьяной лавочке. Ханну я бы назвала вторым нормальным человеком среди Кингстонов – за ней числился лишь подростковый залет и недавний развод (по иронии судьбы, во многом перекликавшийся с моим).

Меня потчевали историями из юности Кингстона. Оказывается, в старшей школе девочки частенько переводили его в категорию друзей, потому что он, кроме хоккея, ничего вокруг не видел и с опозданием понимал, что девушек интересует он сам.

А еще я узнала, что Кинг не пьет благодаря своему братцу Джеральду, самому малахольному из Кингстонов.

– Когда Кингу стукнуло семнадцать, мы с кузеном Билли взяли его в поход и влили в него самой разной выпивки, – ухмыляясь от уха до уха, рассказывал мне Джеральд.

– Я думал, это обычная содовая, – Кингстон крутил бокал «Белого русского», звякая льдинками. – А не сдобренная диким количеством алкоголя!

– Ты так напился, что стоять не мог, – хохотал Джеральд, хлопая себя по ляжкам. – Слышь, он решил выйти на пробежку, типа, пережечь алкоголь, потому что Кинг же сама практичность, даже когда так нажрется, что на ногах не стоит!

– Мне это показалось логичным, – буркнул Кингстон. Его щеки заалели.

– Но что-то пошло не так? – поторопила я, представив пьяного юного Кингстона, пытающегося протрезветь на пробежке.

– Он то и дело спотыкался, угодил в куст малины и исцарапался как черт. А потом весь пошел красными пятнами!

– Потому что твое пойло содержало клубнику, – Кингстон уставился на брата.

– Откуда нам было знать?

– Достаточно было прочитать состав на этикетке.

– Господи, это, наверное, было эпично, – едва сдерживая смех, проговорила я.

Кинг возмущенно посмотрел на меня.

– Я был несовершеннолетним, а они подпоили меня до потери сознания! Нечему тут радоваться.

Я потрепала его по колену.

– Я только представила твою реакцию, да еще в том возрасте…

– Он пытался вызвать у себя рвоту, но Кинг ненавидит блевать, и он начал умолять меня ему помочь! – Джеральд чуть не по полу катался, плача от смеха.

– По-моему, Куини наслушалась достаточно. К счастью, я не скончался от алкогольного отравления!

– Ты выпил четыре стакана, а даже тогда весу в тебе было килограмм под девяносто. Чтобы помереть, тебе бочку надо было выхлестать!

– Но я этого не знал! А рома в том, что вы мне подсунули, было выше крыши!

– Короче, Кинг выблевал и отключился на одном из шезлонгов, и его зверски искусали москиты! Домой явился как с ветрянкой! – Джеральд повернулся к Кингстону, утирая мокрые глаза. – А помнишь, как ты грохнулся в заросли сумаха, когда проснулся? – И он продолжал, лупя себя по коленям и всхрюкивая сквозь смех: – Тут тебе и аллергия, и укусы москитов, и чесался он чуть не до крови!

– Неудивительно, что он навсегда отказался от идеи ходить с тобой в походы, – Ханна покачала головой, но и она улыбалась.

– Может, поговорим о том, как я искал тебя через приложение в телефоне, потому что ты так упился, что не мог ответить, где находишься? Или как в пять утра я нашел тебя возле дома в отключке и нагишом, не считая женских трусов? – вспылил Кингстон.

– Это была одна из лучших ночей в моей жизни, пусть я ничего и не помню, – со скорбной миной отозвался его брат.

– Поэтому ты до сих пор одинок.

– А может, я асексуален! Спасибо, что заложил меня перед своей девушкой и ее папашей! Погоди, я пришлю тебе счет за психотерапевта! – Джеральд подмигнул мне: – Я не асексуальный, у меня только фобия серьезных отношений. За подробностями обращайтесь к моей блажной семейке, – он широким жестом обвел гостиную, где вольготно расположились родственники Кингстона, ничуть не скандализованные вечером воспоминаний.

– Я не блажной, – возразил Кинг.

– Чувак, ты дуешь больше молока, чем младенцы, а в шкафу у тебя исключительно слаксы и поло! Это блажь.

– Говори, что хочешь. Кто-то же должен идти по пути добродетели… Я самый нормальный из всех вас. – Кинг поцеловал меня в висок и прошептал: – Пожалуйста, не бросай меня потому, что мои близкие с прибабахом.

Наконец пришло время разжигать барбекю и готовить ужин.

Я так и чувствовала волнение Кинга, когда он входил в кухню, где миссис Кингстон, Ханна, Джеральд и мы с папой помогали с ужином. Ханна поручила моему отцу резать булочки пополам для бургеров и сосисок, а Джеральд затеял игру в труса с ножами на разделочной доске, то и дело стягивая ломтики маринованных огурцов и сыра.

Согласно семейным байкам, Кингстон раньше выпивал галлон молока за два дня. Я бы сказала, что это почти и не изменилось.

Ханна решила, что с посудой чересчур много возни, и отправилась искать бумажные тарелки и одноразовые приборы; папа вызвался ей помочь. Джеральд улизнул во двор с бутылкой пива, оставив меня наедине с мамашей Кингстона.

Она вытерла руки кухонным полотенцем и нервно повернулась ко мне.

– Я должна перед тобой извиниться.

– Я представляю, как все выглядело со стороны, и хорошо понимаю, почему у вас возникли опасения по поводу романа Кингстона с такой, как я.

– Спасибо, что выручаешь меня из затруднительного положения, Куини, но я была неправа, надо было мне быть умнее и не верить репортерам, – она швырнула полотенце на стол. Я машинально развесила его на краю раковины, как предпочитает делать Кингстон.

– Сисси сочинила целый роман…

– Тут ты права, но это все равно не извиняет, что я привезла с собой Джессику и насоздавала проблем на ровном месте, так что ты почувствовала, будто тебя осуждают… Видит Господь, за много лет я не раз прислушивалась к превратным мнениям чужих людей. Райан всегда был идеальным ребенком, и когда он узнал, что Ханна – его мать, то, разумеется, расстроился. Я таким подавленным его никогда не видела. Я не хотела уступать свою роль, вот и попыталась взять ситуацию в свои руки. Я ведь так всю жизнь живу. Но теперь я вижу, как ошибалась… – она чуть улыбнулась. – Я еще не видела, чтобы Райан столько улыбался, как сейчас, когда ты рядом. Спасибо тебе, что ты расхрабрилась и приехала знакомиться, хотя тебе, наверное, было неудобно.

– Я люблю Кинга. Ради него я бы набралась храбрости на что угодно.

Миссис Кингстон обняла меня, и я вдруг поняла, какие бывают настоящие матери. Не идеальные, но всегда готовые встать на защиту своего ребенка. Оступающиеся, но умеющие признать ошибку, потому что порой любовь пересиливает логику.