Угроза внутри - Стас Тихонов

Незнакомый голос завел что-то про важный для всех день – обычный треп, прислушиваться не стоило, и Ким попятился к стене, перебегая взглядом от человека к человеку, то и дело натыкаясь на знакомые детские физиономии. Невероятно… Неужели он один знает, что вот-вот должно произойти? И что ему с этим делать?

Не один, конечно: вот мелькнуло в толпе лицо давешнего человека в белом. Значит, они там уже закончили, все готово. Жизнерадостный тип вовсю улыбался и уже урвал себе бокальчик чего-то, чтобы отметить, как замечательно все для него складывается в этом мире.

Самое ужасное, что Эдо прав. Немного энергии, размазанной тонким слоем по всему Городу, – все равно что ничего. Немного энергии для немногих – это сто лет жизни. Много чего может случиться за сто лет. Может, когда тринадцатый сектор опять поднимется, его жители получат в свое распоряжение совершенно пустой Город. Богатое наследство от вымерших, как мамонты, предков.

А может…

Ким почувствовал, как у него скрутило живот. «Целые поколения вкушают плоды чужого прогресса» – откуда это? Все в Городе должны заниматься своим делом… Никто в Городе не понимает толком, как что работает… Никто не знает, почему едет лифт…

Все это уже было?

Генератор вставал, тринадцатый сектор консервировали, Город освобождался от лишних жителей. Тринадцатый сектор открывали, запускали генератор и потихоньку заселяли Город опять?

Но тогда… Выходит, все в порядке? Ну, может, не в порядке, но нормально – циклический процесс, естественное явление. Если такое уже происходило, и Город возрождался, значит, и в этот раз возродится. Можно расслабиться: все идет по плану, и мир вовсе не нужно спасать.

Ни черта!

Кое-что не в порядке. Очень, очень не в порядке. Сенна напомнил ему, что именно.

Ким продолжал сканировать толпу взглядом в смутной надежде найти кого-то, кто мог бы помочь… сделать что? Он совершенно не представлял, что тут можно сделать, но все же решил попробовать – без особой надежды на успех:

«Индра, ты здесь?»

Это было, конечно, очень наивно. Тем более Индре здесь точно делать нечего. Среди людей Ким заметил Рут, но она стояла, как и все, подняв голову, и не видела его. Он попытался еще раз:

«Индра?..»

«…слышу», – вдруг неразборчиво послышалось откуда-то изнутри его черепной коробки. Ким шумно выдохнул.

«Ты тут? В новом жилом модуле?»

«Да».

«Это тринадцатый сектор. Они опустят его под землю и закроют на сто лет. Со всеми, кто сейчас внутри».

Какое-то время ничего не было слышно.

«Зачем?»

«Генератор остановился. У нас больше нет энергии. Внизу есть один источник, но Эдо забирает его. Люди снаружи останутся без всего».

Опять тишина – словно эфир опустел; но Ким уже нащупал волну Индры, он знал, что тот где-то здесь.

«Где ты?»

«Близко», – раздалось у него в голове так отчетливо, что Ким инстинктивно обернулся. Индра стоял у него за спиной.

– Вот, значит, как, – негромко сказал он, – А мы вроде как два передатчика. Или… как три?

– Ерик пока вряд ли, – помедлив, отозвался Ким. – Ты как узнал про трех?

Ино слегка улыбнулся:

– Как гладко все прошло с Лексусом – ну это еще ладно, но тот голос на Открытой земле… Я слышал, ты слышал, кого еще мы могли слышать, если не его?

– А тут ты откуда взялся?

– Я много думал после нашего выезда. И этот праздник посреди полярной ночи мне показался достаточно странным. Решил прийти посмотреть, – Ино окинул взглядом толпу, которая опять разразилась аплодисментами. – Когда?

– Не знаю. Уже скоро.

– Какие у тебя планы?

– В смысле? – Ким посмотрел на него. Индра пожал плечами:

– Ты же не сможешь спокойно смотреть, как творится несправедливость?

– А ты?

– О, я могу, – ровно отозвался Ино, отворачиваясь в сторону, – Несправедливость – это норма жизни. Нет, ну кто же это догадался отправить за ним каких-то жалких анализаторов?

Ким обернулся и увидел, как двое ведут сквозь толпу Ерика: тот выглядел до крайности недовольным, поминутно останавливаясь и, судя по движению губ, выражаясь далеко не печатно. Не будь у дикаря половина костей переломана, подумал Ким с нежностью, никто в своем уме не послал бы за ним всего двоих.

– Больше было некого отправлять, – отозвался он, поднимая руки, чтобы дикарь их заметил. – Силовиков здесь нет. Думаю, Поляков не знает: на месте Эдо я бы решил, что вернее будет оставить его вместе с его честью снаружи. Есть у силовиков, знаешь, такое понятие.

Ерик заметил их, радостно замахал в ответ и, нетерпеливо отпихнув сопровождающих, поспешил к ним.

Слова Кима, похоже, произвели на Индру эффект, но какой-то не такой:

– Полякова здесь нет? – Тон у Ино был странный, и Ким вдруг понял, о ком он на самом деле спрашивает. Индра механически тер виски, потом уставился на носки собственных ботинок, а затем резко вскинул голову: – Я ухожу. Прощай.

– Опоздал, приятель, – Ерик подскочил к ним и хлопнул Кима по плечу. – Там один тоже хотел, а шиш – двери закрыли. По ходу, меня одного дожидались. Что за дела, кстати?

У Индры сделалось такое выражение лица, что на секунду Ким даже испугался.

– Черт! – Ино резко повернулся на каблуках, словно искал, по чему бы садануть кулаком, но быстро овладел собой:

– Так, ладно, какие идеи, Каверин? Давай, начинаем. Прикроем им лавочку.

Словно в ответ на эти слова музыка заиграла громче: наверху, на балконе, что-то происходило. Раздался голос Эдо – значит, торжественная часть подходит к концу. Каким-то шестым чувством Ким угадал: сейчас. После этой речи.

Время раздумий вышло.

У него мелькнула шальная мысль пробраться туда – втроем навалиться на консула, заставить его все отменить. Нет, не получится: ни за что у него не получится убедить в чем-то Эдо – кого угодно, весь Город, только не его…

И вдруг Ким понял, что ему делать. Он повернулся к друзьям:

– Так себе веселье без Лексуса, да? – Ерик в ответ наморщил лоб. – Нужно поработать с публикой.

В глазах Индры что-то промелькнуло: кажется, он понял.

– Что делать нам?

Сенна сказал…

– Побудьте моими глазами. Мне нужно как можно больше глаз.

Времени объяснить лучше не было, но это странным образом было и не нужно: Ким почувствовал, что друзья все сделают. Они шагнули вперед, остановились прямо под краем балкона – кажется, все, кто был в секторе, оказались напротив. А наверху у Эдо был микрофон, и перекричать его не было никакой возможности.