Ловушка для графа - Аманда Скотт

Ротвелл недоверчиво поджал губы, но все же разрешил продолжать, помогая, когда необходимо. Вскоре он стоял перед ней совершенно обнаженный, и Мэгги невольно почувствовала смущение. Сложен Ротвелл был великолепно. Мускулы рельефно выделялись на теле, отчего он казался очень сильным и мужественным. На груди курчавились темные жесткие волосы, редея, спускались к плоскому животу, затем узкой полоской шли до…

– Тебе нравится то, что ты видишь, дорогая? Что ты знаешь о подобных вещах? Ты знаешь, что я намерен сделать?

Мэгги кивнула.

– Да, думаю, знаю, но не уверена, что это получится. У меня внутри не так много места, чтобы принять… вас полностью.

– Не полностью, Мэгги, только часть меня.

– Эта часть… не так уж мала.

Ротвелл улыбнулся.

– Думаю, я смогу в тебя войти.

– Я в этом не уверена, сэр.

– Смогу. И зови меня Недом, дорогая. Так зовет меня вся семья. Я бы хотел услышать это имя из твоих уст.

– Моя мать обращалась к моему отцу на «вы» до самой смерти.

– Назови меня по имени. Я хочу это услышать.

– Хорошо… Нед.

– Прекрасно. А теперь подойди и поцелуй меня.

Она повиновалась. Прижавшись к нему всем телом, наслаждалась чудесным прикосновением.

– Я хочу овладеть тобой здесь, прямо на полу.

– Тогда сделай это! Возьми меня! Мое тело кричит об этом. Почему ты перестал меня обнимать?

– Попроси как следует, – в его голосе звучала беззлобная насмешка. – Хочу услышать, как ты меня умоляешь, женщина.

– Неужели? Полагаю, тебе это понравится, но не собираюсь умолять, хотя повиновалась многим приказам. Мак-Друмины никогда никого не просят.

– Ты гордая женщина, но теперь ты больше не Мак-Друмин. Теперь тебя зовут Маргарет Карелей, четвертая графиня Ротвелл.

– Меня будут так звать, если сама того пожелаю. Я единственная дочь человека, возглавляющего наш род, и у меня есть право сохранить свою фамилию. Мне нет необходимости брать фамилию мужа. К тому же, – добавила Мэгги после небольшой паузы, – ты сам можешь взять фамилию Мак-Друмин, поскольку у моего отца нет сына.

– Мы поговорим об этом в другое время, – сказал Ротвелл довольно спокойно, чем несказанно удивил девушку – она ожидала гнева.

– Боюсь, сэр, в душе я навсегда останусь Мак-Друмин.

– Как ты должна обращаться ко мне? Забыла?

– Эдвард. Думаю, так будет лучше. Я буду звать тебя Эдвард.

– Хорошо, так меня никто не зовет. А теперь залезай в постель.

Мэгги не смогла скрыть разочарования.

– Жаль, что все уже закончилось. Но я не буду тебя умолять, Эдвард. Это не в моем характере.

Ротвелл усмехнулся.

Ничего еще не закончено. Но если будем продолжать обниматься, то я овладею тобой прямо на полу, и хотя камин все еще горит, к тому времени как мы закончим, поленья догорят, и мы замерзнем, а утром слуга обнаружит на полу два окоченевших тела. Ложись в постель. Я подброшу в камин пару поленьев. Хочу смотреть на тебя как можно дольше. Мне нравится наблюдать за тобой.

Едва Мэгги отошла от камина, как почувствовала сильный холод и поспешила забраться под одеяло, наблюдая, как с непринужденной грацией Ротвелл движется по комнате, ничуть не стыдясь своей наготы, и заворожено следя за его движениями. Когда он выпрямился и подошел к кровати, ее охватило непонятное волнение.

Ротвелл откинул одеяло и уставился за ее обнаженное тело. Казалось, он совсем не собирается ложиться, только хочет полюбоваться отблесками огня на ее коже.

– Ты ложишься? – не выдержав, спросила Мэгги неожиданно охрипшим голосом. Когда граф не ответил, тихо добавила: – Эдвард? Ротвелл улыбнулся.

– Мне нравится, как ты произносишь мое имя. И нравится смотреть на твое тело. У тебя очень гладкая кожа.

Мэгги не нашла что ответить и замерла под его пристальным взглядом.

Ротвелл медленно улегся рядом, занимая собой почти всю кровать. На мгновение в комнате стало тихо-тихо, лишь слышалось шипение оплывающих свечей да потрескивание огня в камине. Их губы встретились в страстном поцелуе, его руки медленно скользили по девичьему телу, нежно лаская. Мэгги горела как в огне, у нее возникло такое чувство, словно солнечным морозным утром она одним махом забралась на высокую гору. Девушка несмело погладила его по спине, затем движения стали более уверенными, и она стала ласкать его с той же неистовостью, как и он.

Мэгги замерла, когда его рука очутилась между ее бедер. Ротвелл поцеловал ее в губы.

– Я постараюсь быть как можно осторожнее, но сначала будет немного больно. Это вполне естественно.

Девушка напряглась и ничего не ответила. Ротвелл начал ласкать ее самое сокровенное место, и она постепенно расслабилась. Но когда он вошел в нее, вскрикнула, потому что действительно было больно, но вскоре боль стихла. Медленные, осторожные движения становились все быстрее и быстрее. Мэгги догадалась, что Эдвард отдался во власть своей страсти. Потом навалился на нее всем телом и некоторое время лежал без движения.

– Я не слишком тяжелый?

Мэгги судорожно сглотнула, прежде чем ответить отрицательно. Она действительно не чувствовала тяжести, вообще не сознавала своих чувств, но знала – ей очень приятно ощущать его на себе.

До того как оба уснули, Ротвелл еще раз обучил ее искусству любви, и Мэгги была рада, что он забыл о своем намерении заставить ее умолять об одолжении. Она уснула в его объятиях, а утром проснулась, терзаемая сомнениями.

– Доброе утро, – Ротвелл тут же встал с кровати. – Отныне мы будем спать в моей постели, там гораздо больше места для двоих.

Мак-Друмин вернулся к полудню и с невозмутимым видом воспринял известие, что Ротвелл и Мэгги провели ночь вместе.

– Отлично, парень, – в его голосе звучало одобрение. – Как раз вовремя, – он широко улыбнулся дочери, довольный ее поведением.

Остаток недели прошел очень хорошо. Днем Ротвелл старался как можно глубже вникнуть в жизнь Долины Друмин, а ночами терпеливо обучал Мэгги премудростям любви. Теперь они спали в его постели, которая действительно оказалась гораздо больше. Мэгги начала привыкать к мысли, что поступила правильно, став настоящей женой графа. Ротвелл был предельно нежен и ласков, и казалось, так будет всегда.

Джеймс был доволен не меньше Мак-Друмина, но Кейт по-прежнему относилась к Ротвеллу с подозрением, кроме того, стала избегать общества Джеймса. Иан совсем поправился, и она стала настаивать, чтобы вернуться в дом Мак-Кейнов.

– Фергуса Кэмпбелла больше нет, а его прихвостни сидят в тюрьме. Нам с Ианом нечего бояться.

Джеймс горячо возражал против этого решения, но когда до них долетела весть о назначении нового местного судьи, по слухам, рьяно следившего за сбором налогов, Кейт заявила, что в своем доме ей будет гораздо спокойнее, чем у Мак-Друминов.