Вспомнить будущее - Анна и Сергей Литвиновы

Самого завлаба Юрия Степановича неуспехи не смущали. Он даже выдвинул красивую теорию, что гиперспособностями, своего рода «третьим глазом» обладали некогда, в той или иной мере, все живые организмы, однако они оказались в итоге вредны для живых существ и потому в процессе эволюции были природой отвергнуты. Однако военные платили ученым не за теории. Им нужен был результат: препарат, который можно было бы использовать в практике разведчиков, следователей, оперативников и полководцев.

Недовольство верхов зрело и в 1974 году вылилось в комплексную комиссию из представителей Минобороны, профильного министерства, нескольких научных институтов, комитета партийного контроля, комитета народного контроля, военно-промышленной комиссии и ЦК КПСС. Вывод комиссии, которая не спеша обревизовала лабораторию, был краток, но жесток: ни единого очевидного достижения лаборатория за восемь лет своего существования не представила. Ее следует расформировать, а научное направление закрыть как полностью бесперспективное. Несмотря на то, что Нетребин бился, писал письма в самые высокие инстанции, вердикт не переменили. Рассказывали, что мятежному завлабу пригрозили в конце концов тем, что лишат его научных званий: доктора и кандидата наук – и только тогда он успокоился. Лабораторию благополучно прикрыли.

Пленка третья, запись первая.

Ноябрь 1964.

Степан Нетребин. А теперь тебе, Юра, лет сорок. Ты просто полон огня и силы. Я вижу тебя в окружении юных дев. Ты нравишься им. Ты купаешься в этой любви, насыщаешься ею. Тебе даже хватает одного лишь их поклонения, но ты хочешь большего, идешь (и заходишь с девчонками!) все дальше. Ты в летах, но я вижу тебя в постели с юной красоткой – боже, да она совсем девочка, лет восемнадцать, у нее даже прыщички на спине! Берегитесь, Юрий Степаныч! Не увлекайтесь! Вы должны уметь остановиться! Вовремя остановиться! А не то – беда!

Сразу после того как она прослушала предсказание, Варя нашла соответствующий кусок в жизнеописании Нетребина. Судя по всему, после разгрома лаборатории Юрий Степанович утешился быстро. Его живо приняли на работу в один из московских вузов. Довольно скоро он стал вести семинары, а после и читать лекции, проявлял педагогические таланты, пользовался успехом у студентов, а в особенности у студенток. Его послужной список на ниве просвещения оказался гораздо более впечатляющим, чем в оборонке: год семьдесят шестой – старший преподаватель, семьдесят девятый – доцент, восемьдесят второй – профессор.

Успех среди студентов Нетребин живо конвертирует в неформальные отношения с большим количеством юных дев. Красивый неженатый преподаватель сводит с ума не одну молодую прелестницу. Впрочем, и на старуху бывает проруха: в семьдесят седьмом Юрий Степанович, довольно неожиданно для окружающих, женится на женщине на год старше себя, некрасивой. Что он в ней нашел, шептались в институте прекраснодушные. Она обещала накатать на него заяву по поводу морального облика, причем сразу в горком партии, поясняли циничные. Как там оно было на самом деле, за давностью лет было уж не установить. Но факт был объективкой зафиксирован: не прошло и шести месяцев после свадьбы, как в июле семьдесят восьмого супруга Любовь Егоровна рожает для Юрия сына Мишу – в будущем того самого Михаила Юрьевича Нетребина, которого столь жестоко убьют на ***ском бульваре.

А живая и экспансивная натура доктора химических наук нашла новую отдушину. В преподавании он разочаровался. Ему было скучно заниматься расписаниями, методическими планами и прочей оборотной стороной, неизбежно сопутствующей столь увлекательной возможности покрасоваться перед студиозусами. Волочиться и побеждать юных нимфеток тоже становилось ему слишком утомительно, а главное, при наличии Любови Егоровны небезопасно. И Нетребин отыскал себе следующее жизненное увлечение – туризм.

Сложилась целая компания молодых и не очень научных работников. Самые старшие – профессора и доктора (как сам Нетребин), младшие (как правило, девы) – аспиранты и «мэнээс»[16]. Компания обычно отправлялась в один большой поход, трехнедельный, летом. Уезжали на Алтай или Байкал, на Белое море или на Северный Кавказ. Ходили пешком, на байдарках, катамаранах или плотах. К большому путешествию готовились весь год, со свойственной научным сотрудникам тщательностью и педантичностью. Составляли маршруты, рисовали кроки (в Советском Союзе не издавали точных карт для широкого пользования – только совершенно секретные, для военных и спецслужб; туристы довольствовались схемами маршрутов, в том числе нарисованными от руки). В какой-то момент хобби даже стало мешать карьере Юрия Степановича, потому что он в поисках отгулов стал явно предпочитать научной работе поездки со студентами на картошку и овощные базы.

Любовь Егоровна в походы с Юрием Степановичем не ходила, жаловалась на нездоровье. (Злые языки поговаривали, что именно в отсутствии рядом супруги крылась столь горячая любовь Нетребина к туризму.) Однако в каждой экспедиции, особенно в длинной летней, обязательно находилась красотка, которая после рыцарских ухаживаний и песен у костра овладевала сердцем профессора.

Однако в последние годы перед трагической гибелью Юрий Степанович увлекся горными походами и горнолыжным туризмом. Отпуск стал брать в феврале – марте, уезжал обычно в Грузию, в Бакуриани или в Теберду и Домбай. Его увлечение принимало все более экстравагантный и рискованный характер. В частности, все чаще он с друзьями занимался тем, что следующие поколения горнолыжников назовут фрирайдом, а именно спуском на лыжах по неизведанным горным склонам, по целине. Так что в трагической гибели Юрия Нетребина в горах не было бы ничего странного, если б не пара-другая обстоятельств.

Во-первых, потому, что в последней экспедиции погибли все ее участники.

Вторая странность заключалась в том, что в свой последний турпоход, в восемьдесят восьмом, Юрий Степанович отправился в очень узкой компании: всего три человека, одна пара да он сам. Обычно ведь пар бывало четыре-пять плюс девочки.

После случившегося оперативники комитета допросили всех, с кем Юрий Степанович обычно путешествовал по высоким горам или бурным рекам. Выяснилось, что одна пара с Нетребиным как раз в тот момент разругалась, другим выпала путевка в Венгрию, на озеро Балатон. Третьи уехали в горы в Кировск. Вот и осталась в итоге только одна супружеская чета.

Наконец, еще один момент, который отметила в деле Варя: в ходе обыска в квартире Нетребина была обнаружена книжечка издательства «Мир» под названием «Охотники за лавинами». Что это значило? Обычную любознательность моложавого профессора? Или, может быть, он изучал обстановку, готовился к тому, чтобы инсценировать свою гибель в горах?

Московские оперативники очень тщательно тогда разрабатывали окружение Нетребина. Они скрупулезно опросили его домашних, друзей, соседей и сослуживцев. Все единодушно показали, что ничего необычного в жизни умершего в последние дни и месяцы не случалось. Не имелось ничего, чтобы заподозрить его, допустим, в приготовлении к столь экстравагантному самоубийству или в подготовке к бегству за пределы СССР.