Дорогой незнакомец - Стелла Камерон

Она не отвечала, и он собрался уходить, но она поймала его за руку, удерживая возле себя.

Она по-прежнему сидела, положив одну руку на колени, а пальцы другой сплетя с пальцами его руки. Если бы он мог осмелиться подхватить ее на руки, он бы сделал это. Его преследовало странное ощущение, что она может в любой момент испариться, и он затаил дыхание.

Шли минуты.

Они оба не двигались. Оливеру казалось, что они уже не дышат и даже кровь не пульсирует в их жилах. Они застыли во времени и пространстве.

Ему было невыносимо находиться так близко от нее, но не касаться ее; он чувствовал, что это причинит ей боль, потому что теперь он носил ее боль в себе. Склонившись, он погрузил лицо в волну ее чудесных волос и поцеловал ее в шею.

Она испустила трепетный вздох.

Оливер снова поцеловал ее долгим, медленным и нежным поцелуем. Он легонько зажал зубами мочку ее уха.

Лили вздохнула, и ее глаза прикрылись.

– Прости меня, – прошептал он.

– Прости меня, – эхом отозвалась она. – Я такая глупая. Я не подумав, да и не выслушав, кидаюсь вперед. А потом, попав впросак, сама же обижаюсь.

– Тебе нечего стыдиться. Я хочу тебя обнять, Лили.

– Потому что тебе меня жаль.

Он поднял голову.

– Жаль? О нет, моя дорогая, вовсе не поэтому. Потому, что я хочу тебя так, как мужчина хочет женщину. – Ему не следует продолжать. Для этого будет подходящее время, но не сегодня – не прежде, чем она станет его женой.

– Я в растерянности, – призналась она, внезапно поднимаясь со скамейки и закрывая крышку инструмента. – В растерянности. То ты не хочешь меня, то хочешь. Я…

Он стиснул ее руку и повернул к себе лицом.

– Я хочу. Я всегда хочу тебя. Ты понимаешь?

Ее губы приоткрылись, и он увидел, что испугал ее.

– Ты так бойко рассуждала о том, что знаешь мужчин, их сокровенные тайны и все такое прочее. Но ты не знаешь хода мыслей мужчины, который всем своим существом жаждет женщину. Так, как жажду тебя я. В таких случаях мужчина хочет женщину постоянно. Каждую минуту. Он засыпает в поту, томимый беспокойством и готовый для нее, Лили. И просыпается с мыслью о ней. Он поворачивается в постели, чтобы заключить ее в объятия, и ощущает опустошенность, не найдя ее рядом.

В ее лице не осталось ни кровинки. Она сказала:

– Понимаю.

Но он знал, что она совсем ничего не понимает.

– Каждый раз, когда он смотрит на нее, он не может просто смотреть на ее лицо, он хочет охватить взглядом ее всю. – Так он и сделал, начав с макушки, слегка задержался взглядом на груди и перевел его к узкой талии и далее. – Ему важно все, на что бы он ни смотрел. Ее гладкие нежные плечи. Ее груди, высокие, маленькие и такие приятные на ощупь, если обхватить их руками, и на вкус, если потрогать губами их соски.

Она вздрогнула и негромко вскрикнула.

– Ее талия стройна и тонка, в своих мечтах он может обхватить ее руками, ощутить под пальцами ее гибкость. И ее живот, плоский и крепкий. Ее бедра и то местечко между ними, в котором заключено ее женское начало с его влажными изгибами, и жаром, и выпуклостями, – и жажда, трепетное наслаждение, заставляющее ее кричать…

– Не надо! – Она осела, присев на крышку клавиатуры и уронив голову на грудь. – Пожалуйста, не надо. Это неприлично.

– Это слово странно слышать из твоих уст, дорогая. Ты по тысяче раз на дню раздвигаешь рамки приличий.

– Ты делаешь меня слабой.

Он улыбнулся.

– Надеюсь, что так. Слабой, а потом сильной. Сильной, когда ты со мной. У тебя красивые ноги, длинные и хорошей формы. Я трогал их. И я хотел бы снова до них дотронуться.

– Теперь тебя уже ничто не отвлекает? – Она подняла лицо, и в глазах ее сверкнул гневный огонек. – Теперь ты уже не занят осмотром моего приданого?

Прелестная упрямица! Она все еще упорствовала в своих заблуждениях.

– Мне нужно найти способ укротить тебя, мисс. Укротить твой язычок, пока он не поранил меня.

– Ты никогда не укротишь меня, Оливер Ворс. Я стыжусь того, что ты заставил меня забыться. Но сейчас я уже овладела собой, и больше этого не повторится.

– Чтобы ты не владела собой? – Он засмеялся. На него вновь нахлынуло жгучее желание обладать ею. – Надеюсь, это все же произойдет, дорогая Лили. Смею думать, что я смогу заставить тебя отдать мне право владеть тобой.

– Вы слишком высоко о себе думаете.

– Вовсе нет. Мне кажется, ты хочешь раздразнить меня. Что ж, у тебя это получилось. Я решил, что наступило время скрепить наш союз. – Не отводя взгляда от ее лица, он придвинулся к ней вплотную и раздвинул ногами ее колени. – Да, время пришло.

Она попыталась высвободиться, но только вжалась в клавикорды.

– Ты не принудишь меня.

– Нет, – сказал он. – Я не стану тебя принуждать. Разденься, пожалуйста.

Оливер снял сюртук и отбросил его, потом этот чертов галстук, потом рубашку.

Лили по-прежнему не шевелилась, даже не начала расстегивать свое платье. Она смотрела на него широко распахнутыми глазами, губы ее увлажнились.

Он развязал банты на вороте ее уродливого платья, мимоходом подумав, что нужно повезти ее в Лондон и купить ей там новое платье – много платьев. Все они должны быть красивыми, чтобы, увидев себя в них, она наконец почувствовала себя красавицей.

Затем последовали нижние пуговицы на корсаже и вопиющая полоса оранжевого атласа, обвязанная вокруг талии.

От каждого движения, которое он делал, она вздрагивала, но не пыталась его остановить.

Платье было слишком велико ей. Лиф без особого труда соскользнул с ее плеч. Он окинул взглядом ее тонкую фигуру, облаченную в нелепый, но провоцирующий корсет. Он высоко подпирал ее дерзкие груди, которые, впрочем, не нуждались в этой поддержке. Ее соски проступали сквозь тонкую ткань рубашки. А ниже, там, где платье ниспадало с ее бедер, красовались невообразимейшие банты и бесконечно длинные тесемки, которые поддерживали каскад нижних юбок.

Оливер ослабил бесчисленные завязки, спустил юбки и скользнул руками под ее крепкий круглый зад.

Она оперлась на его плечи, и он приподнял ее, позволив платью упасть к ее ногам.

– Но мы же не можем, да? – пробормотала она. – Здесь?

– Что мы не можем здесь? – спросил он, не давая ей опомниться.

Лили откинула назад свои волосы, и Оливер залюбовался тем, как приподнялась ее грудь в своем жестком облачении.

– Ну не можем же вот так вот сделать то, что ты хочешь? Мы ведь должны лечь?