Дублер - Дэвид Николс

– Ладно. Тебе кровать, мне диван.

– Я знаю, мне следует спорить, но я слишком устала. – Она закрыла глаза. – Если только…

– Что?

– Если только не спать вместе. Я не имею в виду секс. Просто, ну, понимаешь – для тепла, хоть какого-то.

– Я не могу, Нора.

Повисла пауза, а потом она шепнула:

– Почему нет?

Конечно же, Стивен мог ответить, но, посмотрев на Нору, обнаружил, что глаза ее уже закрылись, а дыхание стало глубже и медленнее, и понял, что нет никакого смысла что-то рассказывать, пока она спит. Кроме того, у него свело ногу и бессовестно ее дергало, а это, полагал он, испортит момент. К тому же Нора начала похрапывать, издавая удивительно громкий пилящий звук, – храп рафинированного шкипера.

– Как-нибудь в другой раз, – тихо сказал он.

В фильме или пьесе в такой момент герой поднял бы даму на руки и нежно отнес в постель, не разбудив, но в реальности казалось весьма вероятным шарахнуть ее головой о кофейный столик, так что Стивен положил руку Норе на лоб и прошептал на ухо:

– Пойдем в кровать, – и довел ее до кровати.

– Теперь мне можно поспать? – пробормотала она.

– Можно.

Улегшись одетым на диван, Стивен натянул на плечи пальто, бросил еще один взгляд на Нору и погрузился в сон, глубокий, словно наркоз.

Стивен проснулся на следующее утро от запаха собственных подмышек.

Он убрал подушку с лица, сел и посмотрел на Нору. Она лежала на спине и казалась очень белой и хрупкой, ее мобильник был прижат к уху. Стивен молча наблюдал, как она нахмурилась, вздохнула, стерла сообщение, снова послушала, снова нахмурилась, снова вздохнула, опять стерла…

– Что там? – спросил он.

– Просто проверяю пропущенные вызовы.

– Два были мои.

– А остальные сорок три?

– О! Как он?

– Ну, первые пять или шесть были с мольбами о прощении, потом он переключился на злость, потом начал ныть, потом оправдываться, потом оскорблять, а под конец он взял… да, пожалуй… саркастический тон… В общем, трудно сказать. Говорит он так, будто нажрался, или под кайфом, или вроде того. Я заперла его снаружи без ключей, поэтому бог знает, откуда он звонит. – Она отключила телефон и сползла пониже на кровати. – Звучит все это довольно плохо. Подозреваю, нужно ему позвонить.

– Да, но… не прямо сейчас.

– Нет, не прямо сейчас. – Нора со стоном перевернулась на бок лицом к Стивену. – В общем… я должна извиниться. По крайней мере, за те фрагменты, что помню. Прости меня, я не бывала такой пьяной со дня своей свадьбы.

– Тебе не обязательно извиняться.

– Но я должна хотя бы попытаться объясниться. Однако тебе придется подойти сюда. Я собственных ног не чую.

Стивен встал, прошел к кровати и лег рядом с Норой.

– Дело в том, что мне было грустно, а выпивки оказалось слишком много. Я пыталась утопить в ней свои печали и, видимо, слишком долго продержала их под водой. Я бы не хотела, чтобы ты думал, будто это было что-то более… мелодраматическое. Хорошо?

Он взял ее за руку:

– Ведь была не только выпивка, так?

– Я просто хотела хоть ненадолго забыться. Ты же можешь это понять?

– Думаю, да.

– Значит… вопрос закрыт?

– Если хочешь.

– Хочу.

– Ладно, тогда вопрос закрыт.

Нора толкнула его плечом и наклонилась чуть вперед, чтобы посмотреть на него:

– Нам нужно поговорить о чем-нибудь еще?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, у меня какие-то загадочные синяки на бедрах, и есть нехорошее подозрение, что я могла их заработать, бросаясь на тебя.

– Было дело.

– Что ж, тяжко тебе пришлось. Какая-то зареванная, костлявая старая кошелка пускает на тебя слюни…

– Ну, в обычной ситуации я не возражал бы, просто время не самое удачное.

– А между нами что-нибудь было…

– Я помог тебе подтянуть колготы, но и только.

Она вся скривилась и заткнула уши пальцами:

– Ужасное слово. «Колготы» – ужасное слово.

– Извини, «колготки».

– «Колготки» гораздо лучше. Значит, насколько я понимаю, ты нашел меня совершенно неотразимой.

– Ну да, нашел и нахожу. Но ты была немного пьяна, а есть определенные правила насчет таких штук. И, кроме того, я немного опасался, что тебя может стошнить прямо на меня…

– О боже…

– …и, конечно, ты замужем…

– Не так уж надежно, как ты заметил.

– …и, кроме того, если честно, я был еще немного зол на тебя.

Нора поморщилась:

– Хочешь рассказать мне почему?

– Ну, просто ты мне врезала.

– Правда?

– Угу.

Она села прямо, взяла его за подбородок и принялась рассматривать лицо:

– О господи, куда?

– В ухо. Я первый тебя ударил по лицу, но это было в медицинских целях.

– Ну, может, и я тебя стукнула в медицинских целях?

– Сомневаюсь.

– Извини, пожалуйста. И за все… недоброе, что я могла сказать. И спасибо, что воспротивился моим пьяным чарам. – Затем с лучшим своим акцентом добавила: – Ты настаящий аныглийский джентыльмен.

– Всегда пожалуйста.

Они немного помолчали, лежа рядом и глядя на противоположную стену. Потом Нора кивнула на фотографию в рамке:

– Твои жена и дочь, да? По крайней мере, я думаю так, если только ты не один из тех парней, которые бегают с камерой вокруг родильной палаты.

– Нет, это они.

– Здоровские.

– Да.

Она повернулась к нему:

– И… что мы будем делать теперь?

– Останемся здесь?

– Здесь? – переспросила Нора без всякого энтузиазма.

– Я сейчас схожу куплю какой-нибудь еды, а пока я хожу, ты можешь позвонить Джошу, сказать ему, что с тобой все в порядке, ты в гостинице, и сообщишь, когда будешь готова. Потом я вернусь, мы примем душ – по отдельности, – запрем все двери, отключим телефоны, я приготовлю завтрак, кофе, и можно просто, ну, знаешь, оттянуться. Посмотреть кино. Конечно, вечером мне надо будет ехать на спектакль, но потом я сразу вернусь. К десяти. Как тебе?

– Как будто меня взяли в заложники?

– Нет, как будто… мы в отпуске. – Он заметил, как ее взгляд обежал комнату. – Ну ладно, не в отпуске, просто, понимаешь, в безопасной норе.