Люций: Безупречный клинок - Йен Сент-Мартин

В центральном круглом зале, что был одним из самых огромных помещений на борту «Диадемы», где некогда победоносный III легион праздновал зарождение предательства во время резни на Исстване, кхорниты прольют кровь.

Тысячи мутантов из кланов корабельного сброда ожидали их наступления, собравшись в шеренгу из грубых боевых доспехов и окровавленных лоскутных вымпелов. Они испускали первобытные кличи, лязгая примитивным оружием о броню из веков самых примитивных конфликтов человечества.

Никаких маневров не было. Ни перегруппировки, ни изменения позиций с неразборчивыми насмешками. Легион Кхорна не замедлял хода, ворвавшись в вестибюль и атаковав мутантов без малейшего изменения темпа или направления.

Кровь полулюдей брызнула в воздух, разбрызгиваясь по каменному полу и смешиваясь с эктоплазмой существ, не имеющих никакой связи с реальностью, кроме бойни, из они которой родились. Медные мечи и божественно созданные когти сталкиваюсь с клинками из костей, грубого железа и острого кремня. Крики ярости, боли, мольбы к божествам свидетельствовали о деяниях тех, кто сражался от их имени, превращая воздух в ревущий океан.

То там, тот тут падал замертво демон, и тут же исчезал из реальности. Даже небольшая группа Пожирателей Миров ощутила вкус своей второй и последней смерти, падая и замирая под тяжестью дюжин убитых мутантов. Но исход противостояния не вызывал сомнений. Те, кто его спровоцировал, не предполагали во что оно выльется.

Дети Императора напали на орду кхорнитов со всех сторон. Яркие оттенки пурпурно-голубых силовых доспехов пронзили багровое в грохоте керамитовых сабатонов и болтеров. Рипакс с криком обрушился сверху. Какофони Круга Просветления раскрыли свои рты в песне. Они превратили воздух в своё оружие, их голоса сметали врагов клубами распыленной крови и металла, превращая противников в песок.

Афилай врезался в стену из красной медной плоти, как таран. В отличии от последних демонов, попробовавших на вкус когти терминатора, ничто не отвлекало этих от кровавой бойни. Никакие обещания не капали с их раскрашенных губ, налитых ядом и ложью. Эти Нерожденные оказались явно иной породы. Они могли предложить только вспышки ярости и внушающие раны от эфемерных лезвий. На доспехах Афилая вспыхнули защитные руны, обжигающие демоническую плоть еще до того, как оружие соприкоснулось с ней.

Те, кто сражался во имя Слаанеш, издали пронзительные крики, как только Люций вступил в бой. Вечный взмыл в воздух с мраморного балкона, лаэранский клинок казался частью пойманной молнии в руке. Плеть раскрутилась перед ним, выискивая глотки и конечности.

Люций танцевал в омуте клинков, его вены всё еще обжигали серпентин и тирф, которые не выводились еще длительное время после применения. Третьей смеси хватало только на одну дозу, так что он держал её про запас. В отличии от своих братьев, он не нуждался в наркотиках, дабы заполнить пустоту, где таилось мастерство. Скорость и гнев заглушили крики в голове Вечного, позволив ему посвятить всю энергию дюжинам одновременных дуэлей. Самое близкое состояние к безмятежности, которое он позволил себе испытать.

Демоны падали замертво от лаэранского клинка. Головы полудемонов XII легиона освобождались от тел при помощи плети. Он позволил своим глазам работать независимо от конечностей, исследуя бурлящее месиво воющих космодесантников.

До тех пор, пока не нашел того, кого искал.

Примечательные доспехи превратились во что–то органическое, пронизанное бронзовыми шипами. Шлем с гребнем модели «Сарум» слился с черепом под ним, превратившись в живую маску смерти. Челюсть еще сильнее удлинилась и теперь была усеяна кривыми клыками. Цепной топор, который пережил тысячи войн, слился с рукой, в то время как вторая рука сияла, словно нечто из раскаленной белой меди от места, где была культя. Именно в там, где Люций её отрубил.

— Пойдем, кузен! — Люций направил лаэранский клинок на зверя, разделившего плоть с Красным Центурионом. — Нам нужно закончить одно дельце!

Битва, окружавшая Люция, исчезла и он сконцентрировался на одном-единственном враге перед ним. Остальные воины отступили на задний план и дуэлянты превратились в островок посреди моря битвы. Наконец–то, в кровоточащих глазах, тонувших в черепе Красного Центуриона, вспыхнуло узнавание. Два голоса оглушительно ревели с помощью горла Пожирателя Миров — один настоящий, а второй нереальный. Они являлись близнецами по своей цели — уничтожить Люция и заполучить его череп для Кхорна.

Оба воина бросилась в атаку одновременно. Вещества, синтезированные Фабием, обжигали кровь Люция, разгоняя и без того нечеловеческую скорость и рефлексы на уровень, превосходящий всё, что он когда–либо испытывал. Лаэранский клинок запел в руке, когда воин опустил его вниз.

Красный Центурион занес цепной топор. Оружие соприкоснулось, заряженная сталь противостояла визжащим зубьям в дожде из крови и искр. Сила удара заставила Люция отшатнутся.

В момент, когда клинки соприкоснулись, истинная необузданная ярость демона внутри Пожирателя Миров ворвалась в разум Вечного. Его чувства погрузились в бездонный океан ненависти. Перед глазами всё поплыло и он начал терять равновесие от головокружения.

Люций едва успел уклониться от обжигающего удара двойных цепных лезвий, когда Центурион вновь атаковал. Вечный хлестнул плетью по шлему Пожирателя Миров. Берсеркер принял удар колючей плети своей рукой из раскаленной меди. Когда хлыст обернулся вокруг горящей конечности, Люций закричал, его обожженные почерневшие мышцы лопнули.

Красный Центурион рванул навстречу движению Вечного, размахивая топором, и нанеся рубящий удар сверху вниз. Люций уклонился в последний момент и подставил под топор свой наплечник. Зубья впились в броню, разбрызгивая кровь и осколки заколдованного керамита. Мечник взревел и ответил на удар, вонзив клинок в горло Пожирателя Миров. Черный ихор, подобный кипящему маслу, брызнул из–под челюсти Центуриона. Вечный освободился и крутанулся, подобно урагану, который почти развалил одержимого легионера надвое по линии горжета.

Люций отшатнулся, шипя сквозь зубы. Он увидел, как Красный Центурион упал на колени. Голова и шея легионера свалились на палубу разорвав хрящи, а следом хлынул поток крови.

Обмякнув, воин завалился назад и умер.

Победа должна была подействовать на Вечного подобно успокоительному бальзаму. Еще одна победа — точка в убийстве, в котором ему когда–то отказали. Но, вместо этого, победа раздражала его. Победа досталась ему быстро и он ощущал разочарование.

Слишком легкая.

Его мысли подтвердились и беспокойство расцвело внутри. Тело Красного Центуриона засветилось. Тепло исходило от него бодрящими волнами. Рваная рана месте, где была шея Пожирателя Миров, задрожала и длинные клиновидные клыки пробили её, порождая ужасную щелкающую пасть.

Люций отступил и поднял меч. Жуткий повелитель Имматериума использовал труп Красного Центуриона, чтобы войти в реальность.

IV.VI

У Люция перед глазами обретало форму само олицетворение кровопролития. Само воплощение войны — яростный и смертоносный титан. Шипастая туша трупа Красного Центуриона сломалась и перестроилась так, что вместо головы появилась рогатая мерзость. Конечности размером с тело легионера, заканчивались кровоточащими когтями, присоединялись к рельефной бочкообразной груди, обрамленной медной чешуей, возвышающейся над парой ног, колени которых были вывернуты назад. Из его спины торчали кожистые полотна крыльев. Белую плоть с ослепительным фосфорным блеском от плавящейся латуни, объяло пламя насыщенного красно-турмалинового цвета.