Психологический портрет убийцы. Методики ФБР - Марк Олшейкер

Важно еще одно: хотя расщепление личности – психологическая реакция на дурное обращение или насилие, которому подвергался человек, прежде чем «перешел» в другую личность, чтобы снизить травму или мечтать об отмщении обидчику, нет никаких доказательств тому, что расщепление личности способно заставить не склонного к насилию человека совершить такой акт. Иными словами, ни я, ни другие эксперты, с которыми я консультировался, нигде не встречали утверждения, что насильственная сторона личности может преобладать и делать все, что захочет, с другими сторонами, не подозревающими о ней или неспособными контролировать ее.

Итак, выскажусь яснее: если предполагается заявить о наличии расщепления личности – особенно человека, совершившего насильственное преступление, – нужно проделать огромную работу, фиксируя скорее свидетельства, восходящие к раннему детству, нежели внезапно появившиеся во время преступления. И если вы собираетесь воспользоваться ими, доказывая невменяемость подсудимого, придется продемонстрировать – понятия не имею, каким образом, – что одна сторона личности была виновна в преступлении, а остальные не смогли остановить ее. К примеру, какая из сторон личности убила Сюзанну Коллинз в деле Седли Эли? Смерть? Тогда она выполнила свою работу. Или Билли – возможно, из зависти к другой женщине? Или просто сам Седли? Но в таком случае можно забыть о двух других личностях и судить его самого. Одно несомненно: одна из сторон личности дала подробное описание убийства Сюзанны представителям власти, и я изучал протокол – в нем ни единым словом не упоминается ни о Билли, ни о Смерти, ни о какой-либо женственной стороне личности.

Кеннет Бьянки, которому вместе с его двоюродным братом Анджело Буоно было предъявлено обвинение в изнасиловании и убийстве десяти женщин в знаменитом деле «хиллсайдского душителя» в Лос-Анджелесе в конце 70-х годов, тоже заявлял о расщеплении личности и убедил в этом нескольких психиатров, которые под гипнозом определили в нем наличие десяти отдельных личностей – восьми мужчин и двух женщин. В случае, который стал классикой судебной психологии, доктор Мартин Орн из Университета Пенсильвании раскрыл мошенничество Бьянки и даже показал, откуда брались многочисленные личности, продемонстрировав, каким образом Бьянки создавал и вызывал их. Бьянки перестал ходатайствовать о невменяемости и начал сотрудничать с обвинителями, чтобы избежать смертного приговора. В настоящее время Бьянки отбывает пять последовательных пожизненных заключений.

Но доктор Бэттл и доктор Маршалл твердо придерживались своих убеждений. Маршалл утверждал, что еще в детстве Эли подвергался психическому насилию со стороны отца, с чего и началось расщепление личности. Бэттл считал, что ввиду детского заболевания мочеиспускательного тракта, которое требовало хирургического вмешательства, в Эли развилась женская личность, чтобы справиться с болью. Личность Смерти, заключил он, стала результатом психоза, лежащего в основе заболевания. Тем временем досудебные процедуры приостановились.

8 июня 1986 года, в день, когда Сюзанне могло исполниться двадцать лет, Труди писала: «Теперь, когда суд над этим страшным человеком, который признался в ее убийстве, был отложен в третий раз, мы с трудом храним терпение, черпая облегчение боли открытой раны и утешение лишь в сознании, что теперь Сью в руках Божьих, и что больше ей никто не повредит. Наша потребность начать исцеление, представив это злодеяние суду, чтобы правосудие восторжествовало, велика и насущна. Это почти негуманно – отдалять последний этап правосудия и продлевать ожидание по причинам неполноценности нашей судебной системы. Похоже, у преступников на руках есть все козыри в игре смерти, а у жертвы – ни одного».

Готовясь отправиться на суд, Джек и Труди отвели свою собаку в приют и уже в буквальном смысле слова выходили из дома, когда зазвонил телефон и им сообщили об очередной отсрочке. Если бы звонок опоздал хотя бы на минуту, они напрасно понесли бы все расходы и совершили бесполезное путешествие. В числе прочих задач, которые взял на себя Уильяме, были попытки убедить родителей Сюзанны, что, какими бы мучительными ни казались эти отсрочки, судья поступает правильно, давая защитникам все время, которого они требуют, чтобы подготовиться к суду. Однако, как признает Уильяме, напряжение было невыносимым.

После четырех отсрочек процесс над Седли Эли наконец начался в марте 1987 года в уголовном суде тринадцатого судебного округа, в Теннесси, под председательствованием судьи У. Фреда Эксли.

За несколько дней до начала процесса Уильяме и Картер беседовали с доктором Бэттлом. Несмотря на настойчивые утверждения о том, что Эли представляется ему образцом расщепления личности, доктор все же признался, что не может определить, которая из личностей возобладала во время совершения преступления.

По просьбе обвинителей я прилетел в Мемфис и остановился в отеле «Ривер-плейс», в том же самом, где жили Джек и Труди Коллинз. Джек давал показания, объясняя присяжным, каким человеком была Сюзанна.

Поначалу Уильяме связался со мной в Квонтико через Гарольда Хэйса из Мемфисского периферийного отделения, – его беспокоил поиск мотивов, без которых убийство могло показаться (и казалось) присяжным бессмысленным. Но больше всего, по его словам, он опасался удачного выступления Бэттла и Маршалла и того, что в отсутствие других веских мотивов для убийства присяжные купятся на их версию. Впрочем, присяжные оказались умными людьми, и этого не случилось.

Меня вызвали на суд по двум основным причинам. Во-первых, Уильяме и Картер надеялись, что Эли будет давать показания на суде. В этом случае им требовался совет от меня: как лучше загнать его в угол и заставить показать свое истинное лицо – я помог в подобном деле окружному прокурору Джеку Малларду во время суда над Уэйном Уильямсом (не имеющим никакого отношения к Хэнку Уильямсу) за детоубийство в Атланте. На протяжении всего процесса Уильяме держался доброжелательно и мило, с видом человека, который и мухи не обидит. Однако мы знали, что из-за своего гипертрофированного эго он может настоять на даче показаний. Как только преступник сделал это, я подал Малларду совет о том, как можно вторгнуться в физическое и эмоциональное пространство Уильямса и вызвать у него эмоциональный срыв, показав присяжным, каков он на самом деле. Момент, когда это произошло, стал поворотным в ходе процесса и привел к тому, что Уильямсу вынесли обвинительный приговор.

Во-вторых, Уильяме и Картер хотели, чтобы я помог обвинению, объяснив мотив преступления и предоставив им анализ с точки зрения поведения преступника, который был бы понятен и присяжным.

Когда Уильяме передал мне суть дела по телефону и после того, как мне представился случай просмотреть все материалы, я понял: версия, изложенная Седли Эли, не имеет оснований. Он заявлял, что смерть произошла случайно, что у него не было ни малейших намерений убивать жертву Это была полнейшая чушь. Прежде всего, преступление относилось к организованному типу и в некотором отношении напоминало преступление Уэйна Уильямса. Само по себе убийство было смешанным – с элементами организации и дезорганизации, – и это указывало на то, что, несмотря на отсутствие стратегических преимуществ, Сюзанна отчаянно отбивалась. Это было дерзкое, наглое похищение почти из-под носа охраны базы. Чтобы нейтрализовать сопротивление такой жертвы как Сюзанна, даже такому крепкому и сильному человеку как Эли, понадобился элемент неожиданности, чтобы быстро обезвредить ее. Потом он просто втащил ее в машину и вывез с территории базы, не обращая внимания на двух бегунов, преследующих его. Преступник провез Сюзанну мимо поста у ворот и направился прямо к месту, где, как он знал, ему никто не помешает. Невозможно начать криминальный путь со столь жестокого преступления. У него наверняка имелся опыт. Поэтому я не удивился, услышав от Уильямса предположение о том, что Эли задушил первую жену и мог оказаться виновным в двух других убийствах в Калифорнии, подобных убийству Коллинз, хотя ему никогда не предъявляли обвинения в этих преступлениях.