Как переспать с кинозвездой - Кристин Хармел

– Так вот, по словам этой женщины, ты всей редакции растрезвонила, что мы любовники.

Я узнал об этом, когда напечатали статью в «Будуаре». Тогда не поверил, но потом вышел августовский «Стиль», и у меня появились сомнения. Я почувствовала, что глаза наполняются слезами: несправедливость ужасная!

– Сидра – та самая женщина, что стояла в дверях, – чуть слышно пояснила я, не в силах поверить, что бессмысленная вендетта зашла так далеко.

– Кто стоял в дверях? – непонимающе спросил Коул.

– Помнишь, в то утро мы еще сумочку нашли. Сидра – старшая сестра девушки, которая спала с Томом.

Судя по выражению лица, он постепенно начал понимать.

– Боже… – только и промолвил Коул, похоже, потрясенный до глубины души.

– Она и переделала ту статью в моем журнале, – объявила я и, ободренная его молчанием, продолжала: – Сидре хотелось стать исполнительным редактором, и тут ей как раз поручили отредактировать мой очерк. Тот самый, о тебе… Никогда бы не подумала, что она на такое способна! Но к новой должности она была, готова идти по головам! И еще ненавидит меня по профессиональным соображениям.

В синих глазах – ужас вперемешку с сомнением.

– Я уже подала на нее в суд. Пыталась до тебя дозвониться, но Ивана обозвала меня и бросила трубку.

– Неужели? – с неподдельным страхом переспросил он. – И ты сказала ей, что не писала ту статью в «Стиле»?

– И в «Будуаре» тоже. Но она… – сделав паузу, я набрала в легкие побольше воздуха, – оскорбила меня и не стала разговаривать.

Браннон изумленно молчал, а я медленно собиралась с мыслями. Нужно объяснить, что я на самом деле чувствую, нужно расставить все по своим местам.

– Коул, я этого не делала. Прости, что так получилось: сколько неприятностей я тебе доставила, сколько проблем создала. Ты вел себя как настоящий джентльмен, а я, глупая, не ценила. А все потому, что поверила «Будуару», где написали, мол, у тебя целый гарем, и решила: ты врал мне про Кайли Дейн. А потом началось…

Я не договорила, потому что не знала, к чему приведет мой путаный рассказ. Глаза заволокло слезами, а на него вообще было жалко смотреть.

– Клэр, я ведь не лгал…

– Знаю, – вздохнула я, приготовившись к очередной порции монолога. – Теперь знаю. Однажды утром я позвонила, чтобы извиниться за недоразумение с «Будуаром», и трубку взяла Ивана. Заявила: ты в душе, и вообще вы с ней только что проснулись. Уже позднее официантка из твоего любимого кафе объяснила, что все это неправда. Я не знала, что думать, да и в любом случае было уже поздно.

Он не отводил глаз, и я, сделав паузу, понеслась вперед, чувствуя, что заливаюсь румянцем.

– Ты был так мил, что мне стало страшно. Еще бы: ты Коул Браннон, а я серость и посредственность. Некрасивая, скучная девушка, работающая в журнале, который ты, скорее всего, презираешь. Любое сближение было бы верхом непрофессионализма, а я всю жизнь думала о репутации. Того, что имею, добилась упорным трудом, а не какими-то обходными путями, и хочу, чтобы меня за это уважали.

Не говоря ни слова, Коул продолжал буравить меня взглядом.

Еще один вдох, и я готова к финальному броску. Настоящий приступ. Такое впечатление, что слова обладают своей волей и живут собственной жизнью.

– Ты мне очень понравился, но я знала: шансов никаких. Зачем сходить с ума: такому, как ты, обычная девушка не нужна. Вокруг тебя вьются красавицы вроде Кайли Дейн или Иваны Донателли, мне рассчитывать не на что. И все-таки я продолжала мечтать и надеяться, даже понимая: ты просто пожалел меня, поэтому прислал цветы, а потом зашел в редакцию. От подобной благотворительности в сто раз горше, она лишний раз подчеркивает мое убожество.

Целую минуту Браннон смотрел мне в глаза, а пауза плавно перерастала в гнетущую тишину. Похоже, его раздирают эмоции. Кто знает, что он сейчас думает.

– Ты вовсе не убогая, – явно волнуясь, проговорил Коул, – я никогда тебя такой не считал. Ты не скучная и не серая. Мне показалось, ты особенная, совсем не такая, как все…

Бархатный голос затих, и он смущенно покачал головой.

– Прости… – отчаянно борясь с нахлынувшими слезами, прошептала я.

– Мне пора, – внезапно пробормотал он и, не дав мне и рта раскрыть, поспешил вниз по лестнице.

Вот он исчез из виду, легкие шаги спустились вниз, и я услышала, как хлопнула входная дверь.

Все, ушел.

Совершенно обессиленная, я сползла на пол и дала волю слезам.

Следующие шесть дней прошли без единой весточки от Браннона. Жалкая, сломленная, я почти не выходила из дома: вдруг он вернется. Совсем как тринадцатилетняя девчонка, которая не отходит от телефона, твердо веря, что «любимый обязательно позвонит». Но мой любимый, или как еще его можно назвать, не звонил и не появлялся, и к субботе стало ясно: он больше не придет. Я сделала все от меня зависящее, и Коул принял решение. Он не хочет иметь со мной ничего общего… До самой смерти не забуду мелькнувшее в его глазах разочарование, когда, спешно попрощавшись, он практически от меня сбежал.

К середине недели я решила: раз не смогла добиться от него прощения, нужно привести в порядок другие сферы жизни, например профессиональную. Вот и послала резюме на соискание должности помощника литредактора в «Женский день», где работала Джен, моя подруга по колледжу. Никаких звездных сплетен, я бы с удовольствием писала и редактировала статьи вроде «Пятнадцать свежих идей весенней уборки» или «Двадцать вариантов отпуска на разный вкус». Ничего морально разлагающего, а кому-то, возможно, и пользу принесет. В следующий понедельник меня ждали на собеседование, и я страшно радовалась.

В среду заглянула к Дину Райану узнать, как дела с иском. Адвокат был настроен весьма оптимистически: он подсчитал, какую компенсацию я могу затребовать у «Стиля».

Более миллиона долларов.

Но даже эта астрономическая сумма не вернет мне Коула Браннона.

В субботу утром Уэнди поднялась в несусветную рань и еще до того, как я проснулась, исчезла из дома, оставив записку: ее не будет целый день. Всю неделю она утешала меня, убеждая, что отношения с Коулом обязательно наладятся, и, видимо, к субботе захотела побыть одна. Боже, какой стыд, я совсем замучила ее своими проблемами!

Чуть ли не впервые за месяц я выбралась в магазины и приобрела новые джинсы от «Севена» и две майки от «Эмми Танджерин». В конце концов, Дин Райан прав: совсем скоро я стану миллионершей. Увы, ни шопинг, ни долларовые значки, танцующие перед глазами, не смогли меня взбодрить. По дороге домой я купила с лотка сдобный крендель.

В любимых спортивных брюках и гордом одиночестве я смотрела «Красотку», параллельно поглощая овощное рагу, когда в дверь постучали. Время без пятнадцати семь. На долю секунды я так и застыла, вопреки всякой логике надеясь, что это он.