Дело всей жизни - Александр Василевский

Резервов у Ставки в районе Сталинграда, за исключением еще не готовых к действиям 1 — й и 4-й танковых армий, не было. 1-я танковая армия генерал-майора К.С. Москаленко к тому времени получила лишь управление двух танковых корпусов, с ними 160 танков и одну стрелковую дивизию; 4-я танковая армия генерал-майора В.Д. Крюченкина имела один танковый корпус (80 танков) и одну стрелковую дивизию. Правда, во фронтовом резерве находилась 57-я армия генерал-майора Ф.И. Толбухина, но и она только начала получать пополнение. Ставка, передав фронту две формировавшиеся танковые армии, приказала восстановить утраченное положение. Одновременно из резервов Ставки в район Сталинграда перебрасывались шесть новых стрелковых дивизий.

23 июля в качестве представителя Ставки я прибыл на Сталинградский фронт. Командование его находилось в то время на наблюдательном пункте в деревне Камыши, на левом берегу Дона, в трех-четырех километрах севернее Калача. Вместе с командованием фронта мы тщательно проанализировали обстановку. Старались не упустить ни одной детали, беседовали, советовались с командирами и политработниками. Все были преисполнены решимости отстоять город на Волге. Изучение сложившейся на фронте обстановки показало, что единственная возможность ликвидировать угрозу окружения 62-й армии и захвата противником переправ через Дон в районе Калача и к северу от него заключалась в безотлагательном нанесении по врагу контрударов наличными силами 1 — й и 4-й танковых армий. 4-я танковая армия смогла сделать это только через двое суток, но ждать ее не было возможности, иначе мы потеряли бы переправы и фашистские войска вышли бы в тыл 62-й и 64-й армиям. Поэтому пришлось пойти на немедленный удар 1-й танковой армии, а затем уж и 4-й.

Контрудар не привел к разгрому группировки врага, прорвавшейся к Дону, но, как показали последующие события, сорвал замысел противника окружить и уничтожить 62-ю армию, сыгравшую в дальнейшем вместе с 64-й армией основную роль при обороне Сталинграда, и не позволил ему осуществить стремительный бросок для захвата Сталинграда с ходу.

В те же дни осложнилась обстановка на правом фланге 64-й армии. Фашисты потеснили растянутые на широком фронте советские соединения и овладели Нижне-Чирской. Возникла еще одна угроза — прорыва противника к Сталинграду с юго-запада.

28 июля в разгар оборонительных боев был подписан и немедленно отправлен в войска приказ № 227 народного комиссара обороны И.В. Сталина. Приказ этот сразу же привлек внимание всего личного состава Вооруженных Сил. Я был очевидцем, как заслушивали его воины в частях и подразделениях, изучали офицеры и генералы. Приказ № 227 — один из самых сильных документов военных лет по глубине патриотического содержания, по степени эмоциональной напряженности.

Вот его некоторые положения.

«Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население».

«Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке… Такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам.

Каждый командир, красноармеец и политработник должны понять, что наши средства не безграничны, территория Советского государства — это не пустыня, а люди — рабочие, крестьяне, интеллигенция — наши отцы, матери, жены, братья, дети. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, — стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас уже сейчас нет преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину».

«Из этого следует, что пора кончить отступление. Ни шагу назад!»

«Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности».

«Можем ли мы выдержать удар, а потом и отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно, и наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов.

Чего же у нас не хватает?

Не хватает порядка и дисциплины в ротах, в батальонах, в полках, в дивизиях, в танковых частях, авиаэскадрильях. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину».

Приказ предлагал «железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше на восток», что от такого отступления не будет якобы вреда. Предписывалось также снимать командующих армиями, командиров корпусов и дивизий, допустивших самовольный отход войск. Те же меры предлагалось применять и к командирам и комиссарам полков и батальонов за оставление воинами без приказа боевых позиций. Этим приказом вводились штрафные батальоны.

Некоторые буржуазные историки все содержание этого приказа сводят к мерам принуждения; отбрасывая его политические и моральные стороны, утверждают, что введенные приказом № 227 меры принуждения явились главной причиной победы советских войск под Сталинградом. Политический смысл таких передержек и манипуляций понятен.

Я, как и многие другие генералы, видел некоторую резкость и категоричность оценок приказа, но их оправдывало очень суровое и тревожное время. В приказе нас прежде всего привлекло его социальное и нравственное содержание. Он обращал на себя внимание суровостью правды, нелицеприятностью разговора наркома и Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина с советскими воинами, начиная от рядового бойца и кончая командармом. Читая его, каждый из нас задумывался над тем, все ли силы мы отдаем борьбе. Мы сознавали, что жестокость и категоричность требований приказа шла от имени Родины, народа, и важно было не то, какие будут введены меры наказания, хотя и это имело значение, а то, что он повышал сознание ответственности у воинов за судьбы своего социалистического Отечества. А те дисциплинарные меры, которые вводились приказом, уже перестали быть непременной, настоятельной необходимостью еще до перехода советских войск в контрнаступление под Сталинградом и окружения немецко-фашистской группировки на берегу Волги.

Но вернусь к изложению военных действий. Захватив Нижне-Чирскую, противник не смог развить успеха. У 6-й немецкой армии сил оказалось недостаточно, и ее войска вынуждены были перейти к временной обороне. Чтобы завершить операцию, немецко-фашистскому командованию ничего не оставалось, как в самом спешном порядке, одновременно с усилением 6-й армии, перенацелить 4-ю танковую армию с северокавказского на сталинградское направление. Перед последней была поставлена задача нанести удар по городу с юга, вдоль железной дороги от Котельникова. Это наступление началось 31 июля. Несмотря на численное превосходство в силах, 4-я танковая армия понесла большие потери и осуществить замысел не смогла. Большую роль в этом сыграло выдвижение командованием Сталинградского фронта из своего резерва 57-й армии на рубеж Абганерово — Райгород. 10 августа на рубеже река Аксай — Абганерово войска 4-й танковой немецкой армии вынуждены были также перейти к обороне. Переход войск 6-й и 4-й танковой немецких армий к обороне заставил вражеское командование приступить к подготовке новой наступательной операции, с тем чтобы овладеть Сталинградом одновременными концентрическими ударами этих двух армий: 6-й — из района Верхне-Бузиновки с северо-запада и 4-й танковой — из района Абганерово с юга. На перегруппировку, а также на переброску новых войск и на подготовку этой операции противнику потребовалось около недели.