Джекпот для лоха - Данил Корецкий

Шесть пар глаз в настороженном ожидании уставились на беззаботно обедающего главного акционера. Наступила тишина, сквозь которую иногда прорывалось удовлетворенное чавканье. Наконец, Ашот Степанович насытился, вытер салфеткой толстые губы и осмотрел сотрапезников. Причем осмотрел нехорошо: холодно, свысока, без всякого дружелюбия. Сейчас он если и был похож на джинна, то, уж конечно же, не доброго. За столом сидел злой, жестокий и могущественный джинн. И он чего-то ждал.

Из пустого коридора раздались гулкие уверенные шаги. Это было удивительно, так как ни внешняя, ни внутренняя охрана не могла пропустить никого без разрешения своих хозяев. Удивительно было и то, что в дверях банкетного зала исчезли постоянно маячившие фигуры охранников… Зато на пороге появился высокий плотный мужчина с короткой стрижкой и свирепо выступающей вперёд нижней челюстью.

Размеренным шагом он вошёл в банкетный зал и остановился у стола, заложив руки за спину. Колючий взгляд глубоко посаженных глаз медленно, как рентген, просветил каждого из сотрапезников. Вошедшие следом суровые стриженые парни в палёных под фирму ярких спортивных костюмах и кроссовках остались у входа, выстроившись во внушительную шеренгу. Их было человек десять, и руки они держали за спиной. У опытного Палыча похолодело под ложечкой. Такие же чувства испытали и все остальные. Особенно заводчане, которые узнали в нежданном госте самого Антона Серого, бандита новой волны, руководителя активно набирающего силу тиходонского оргпреступного сообщества.

«Спортсмен» постарше, похожий на тренера, поманил пальцем официанта и, кивнув похожим на раздвоенное копыто подбородком в сторону Серого, развернул его лицом к столу и отвесил лёгкий подзатыльник. Официант метнулся к стене, схватил свободное кресло и замер с ним за спиной Антона, ожидая, какое место тот себе выберет.

Акопян радостно вскочил и, почтительно согнувшись, двумя руками пожал вальяжно протянутую руку гостя.

– Здравствуй, Антон, здравствуй, дорогой, прошу, присаживайся! Пожалуйста, не побрезгуй нашим хлебом-солью…

Официант тут же поставил кресло рядом с Акопяном, а другой молниеносно принес приборы и рюмки.

– Позвольте представить, друзья, – торжественно объявил «джинн», который опять подобрел. – Антон Викторович Серов – бизнесмен, меценат, покровитель муз, прекрасный, честный и надёжный человек. Прошу любить и жаловать!

Богато убранный стол будто обдало ледяным сквозняком. Все присутствующие, даже москвичи, прекрасно знали, кто такой Антон Серый.

– Любить меня не обязательно, – тяжёлым, хорошо поставленным голосом пророкотал «бизнесмен Серов». – А вот жаловать придётся, раз уж свели нас деловые тропинки. Правильно я говорю, Семён Борисович?

Ни посланцев «Консорциума», ни заводчан Серову не представили, но тот, похоже, и так был в курсе, кто есть кто.

Храмцов нехотя кивнул.

– А вы согласны с этим, Олег Сергеевич? – Серый перевел взгляд на Канаева.

– Абсолютно! – слегка усмехнулся тот.

– Надеюсь, и господин Каратаев того же мнения?

– Безусловно, – солидно подтвердил Палыч. – Мы всегда заодно.

Москвичи держались хорошо и не теряли лица, в отличие от некоторых руководителей «Сельхозмаша»: у Малышева нервно подёргивалось веко, по белому лицу Вайса стекали ручейки пота. Только покрасневший от виски Фёдоров, развалившись, рассматривал вошедшего, как равный равного. Именно такого поведения требовал кодекс чести правильного пацана.

Может быть, поэтому Серов не стал опрашивать заводчан, а ограничился обменом взглядами с Фёдоровым: так расходятся в стратосфере случайно встретившиеся истребители после обмена сигналами «Я – свой».

– Ну, и хорошо, что мы уважаем друг друга, – произнес Серый. – Это значительно упростит наше общение.

Ашот наполнил ему рюмку, но тот только небрежно отмахнулся.

– Господин Акопян работает на меня. Я ему доверяю, как и должны доверять друг другу земляки… – продолжил Серов, а «джинн» интенсивными кивками подтверждал каждое его слово.

– Но мы тоже… – Малышев пошевелился и обиженно посмотрел на «бизнесмена» влажными телячьими глазами.

Тот, перехватив его взгляд, поднял руку, как бы воздвигая открытой ладонью невидимую преграду:

– Вы, Юрий Сергеевич, со своей командой мне, конечно, тоже земляки, но табачок у нас пока почему-то врозь. Хотя, – он добродушно улыбнулся Малышеву, как улыбался питон Каа бандерлогам, – я всегда открыт для тиходонцев. Скоро поговорим и с вами…

Малышев вздохнул и развел руками.

– …а пока я хочу поговорить с нашими столичными гостями.

– Мы вас внимательно слушаем, Антон Викторович! – кивнул Храмцов. Он делал вид, что полностью контролирует ситуацию.

– Я человек прямой и ходить вокруг да около не буду. Слышал о ваших неприятностях в наших краях и должен сказать, что вам еще сильно повезло. Я имею в виду вас троих, руководителей высшего звена, низовым… гм… сотрудникам повезло гораздо меньше. Да и, насколько я знаю, Олег Сергеевич уцелел только благодаря собственной осторожности и предусмотрительности…

– Вы очень осведомлены! – многозначительно произнес Храмцов.

– Я действительно осведомленный человек, – спокойно согласился Серый. – И не скрываю этого, ибо совесть моя чиста. Я не имею никакого отношения к вашим неприятностям. Вы меня понимаете? – И, не дождавшись ответа, продолжил: – Как заботливый хозяин, хочу вам помочь добрым советом, – Серый оперся руками на стол и наклонился вперед, как будто нависая над москвичами. – Тиходонск не Москва, он не резиновый. Да и нечего здесь у нас чужакам делать. Короче, мы тут сами уж как-нибудь разберёмся, а вы возвращайтесь в свою столицу и живите там дальше, как хотите…

Храмцов слушал и не верил своим ушам. Так с представителями всесильного «Консорциума» могла разговаривать только власть, к коей Серый никак не принадлежал. Неужели новая бандитская поросль действительно так уверенно себя чувствует?!

– За ваш пакет акций я даю лимон зелёных, и мы расстаемся друзьями! – Серый взмахнул рукой, сел на свое место, выпил, наконец, свою рюмку, лениво закусил. А от шеренги «спортсменов» отделился коренастый парень с лицом неандертальца и новеньким кейсом в руках, неспешно подошел к столу, щелкнул замками и откинул крышку. Чемоданчик был набит пачками стодолларовых купюр.

На каменных лицах москвичей ничего не отразилось: ни удивления, ни возмущения, ни согласия. Цена, объявленная Серым, была рассчитана на лохов, а не на серьезных людей, которые к тому же не собирались продавать акции за шапку сухарей, а наоборот – хотели по дешевке купить завод. Несмотря на благопристойную обстановку, вежливые слова и учтивые манеры, это был прямой наезд! Причем наезд очень крутой. Но поскольку и посланцы «Консорциума», и сельхозмашевцы помнили о мешке с веревками и рессорой, вступать в дискуссию они не хотели. Главной задачей было выбраться отсюда живыми.