По образу и подобию - Ната Чернышева

У входа в ангар Тим вдруг взял её за руку. Алёна обернулась, спросила:

— Что ты?

Тим качнул головой. Держал за руку и смотрел, серьёзно и грустно. И так был похож в этот момент на Ладу, которая никогда не закатывала истерик в яслях при расставании с мамой, как часто поступали маленькие дети, но вот так же цеплялась и смотрела недоверчиво: что, уйдёшь? Вот сейчас возьмёшь и уйдёшь? Оставишь меня одну в этом месте? Каждый раз сердце кровью обливалось, чувствовала себя предательницей какой-то, и уговоры, что вечером обязательно вернусь и заберу, утешали слабо.

— Тим, — мягко сказала Алёна. — Я вечером сама детей приведу. Ты говорил, тебе задержаться надо в центре контроля и управления. Что-то там у вашей команды не ладится.

Тим кивнул. Сказал:

— Да. Я задержусь.

— Я пойду? — спросила Алёна.

Он снова кивнул, и тогда Алёна осторожно вытянула пальцы из его руки.

— Ну, до вечера…

В ангаре было шумно, шла та неторопливая суета, какая всегда ведётся возле машин перед вылетом. Вкусно пахло железом, смазкой, топливом, шли какие-то переговоры по громкой связи (Алёна не вникала), протащился мимо полупустой погрузчик.

Алёне объяснили, какой из действующих скаутов теперь её. Временно или постоянно, пока неизвестно. Ремонт прежней машины займёт недели две, не меньше. Возле скаута уже ждал, приплясывая от нетерпения, Женька Скобелев. А рядом с ним…

— День безумных братьев, — под нос себе прокомментировала Алёна.

Рядом с Женькой стоял Олег Ольгердович.

Алёна подошла, поздоровалась. Спросила, даже не пытаясь скрыть удивление:

— Чем обязана, Олег Ольгердович? Что-то с Ладой? Нужны дополнительные обследования?

— С Ладой всё в порядке, — ответил учёный. — Просто… я узнал о вчерашнем инциденте…

Беспокоится, надо же. Алёна старательно подавила вспыхнувшее раздражение. Он же не со зла. Он реально беспокоится. И не только в эксперименте дело.

— Всё обошлось, — сдержанно ответила Алёна.

Это раньше она вспыхнула бы как спичка, доказывая, что не маленькая и сама знает, что ей делать и как ей жить. Сейчас спорить, кричать, стоять на своём не имело никакого смысла. Олег Ольгердович беспокоился. И что-то подсказывало, беспокоился он не только из-за контракта, который мог оборваться, если Алёна во что-нибудь влипнет и не сумеет выбраться.

После долгих дней телепатической поддержки и реабилитации, Алёна не могла уже воспринимать профессора Ольмезовского как чужого. Наверное, это сработало в обе стороны…

— Я бы просил вас не рисковать больше своей жизнью, Элен, — сказал Олег Ольгердович. — Всё-таки, у вас контракт.

— В контракте нет ни слова насчёт запрета на профессиональную деятельность, — указала Алёна. — Извините!

— Да… — вздохнул Ольмезовский, признавая поражение. — Об этом я в своё время не подумал…

— Олег Ольгердович, — мягко сказала Алёна. — Не считайте меня неблагодарной дрянью. Я признательна вам за всё, что вы для меня сделали. Но пожалуйста! Не просите меня уйти из Службы Звёздной Разведки! Ведь это же всё равно, как если бы вас выгнать из вашей лаборатории и усадить вон туда, — она кивнула на кабину скаута, — на место старшего пилота. Ничего же хорошего, согласитесь.

— И тут вы правы, Элен, — согласился профессор.-

— Олег Ольгердович, а у вас есть дети? — повинуясь порыву, спросила вдруг Алёна. — Не праймы из ваших экспериментов, а свои собственные дети? — в его глазах что-то дрогнуло, и Алёна тут же прикусила язык:- Ой… простите, пожалуйста. Если вопрос глупый, то… простите.

— Нет, вопрос не глупый, — задумчиво ответил профессор. — Своих детей у меня

нет…

«Поэтому он и привязывается к тем, с кем ему приходится работать, — поняла Алёна. — Он любит детей, но своей семьи у него нет. Плохо…»

— Знаете, — сказала Алёна, — собственные, кровные, дети, они очень сильно меняют нас. Что-то вот здесь, — она коснулась своего лба, — словно бы встаёт на место. И всё становится так, как надо. Простите, я вам, кажется, даю советы…

— Ничего страшного, Элен, — скупо улыбнулся Олег Ольгердович. — Советы ведь неплохие, в общем-то. Я… подумаю.

Алёна кивнула.

— Но всё же… Поберегите себя, Элен. Пожалуйста.

Алёна обещала. На том и расстались. Потом, уже из кабины, Алёна проводила взглядом фигурку профессора, идущую к выходу из ангара. Хороший он человек, всё-таки. Алёна не знала, есть ли у профессора Ольмезовского женщина. Наверное, есть, отчего бы ей не быть. И если у них появятся дети, будет неплохо. Ладно, это всё лирика. Девушка выбросила из головы лишние мысли и активировала управление скаутом.

— Ну, что, друг Евгений, — спросила она у юного Скобелева, выводя машину на стартовую дорожку. — Полетели?

— Полетели! — радостно отозвался мальчишка.

Алёна усмехнулась уголком рта. Женьку видела насквозь: тот гордился тем, что старшая в паре звала его строго, полным именем, был слегка в неё влюблён, но, конечно, недостаточно, чтобы творить всякие глупости на тему: отобью, уведу и женюсь. Была у Женьки девчонка или нет, Алёна так никогда и не узнала…

… Они шли поисковым зигзагом в отведённом им квадрате. Требовалось просканировать, осмотреть и заснять на видео поверхность. Периодически сажали машину, брали пробы грунта и воздуха, собирали в специальные контейнеры растения, поднимались, летели дальше. Женька держал связь с инфосферой, молодой да ранний — на втором уже ранге. Алёна отчитывалась перед диспетчером- нетелепатом. Всё шло штатно и не предвещало проблем.

Здесь степь была немного другой. Вместо вродеспорыша рос вродековыль — серебристые колоски высотой по колено, с венчиком из трёх-четырёх листьев у основания ствола. Казалось, ровную, как доска поверхность, покрывало волнующееся под ветром серебряное море… Низко над горизонтом висел огромный, подсвеченный солнцем шар планеты, по которому бежали тёмные тени двух других лун. Там, на поверхности Планеты, если подгадать момент, можно попасть в зону солнечного затмения дважды, а то и трижды, как повезёт. Интересно, выстраиваются ли луны в какое-то подобие парада, при котором солнечное затмение на одном отдельно взятом участке поверхности может длиться, с перерывами, половину дня? Сначала одна луна, потом вторая, затем третья… Красивое, должно быть, зрелище.

Солнце клонилось к горизонту, поджигая алым огнём очередное озеро. Ещё одна посадка, сбор образцов, и домой, к детям, к Тиму с его загадочным болезненным молчанием, к маме…

Алёна слишком увлеклась мыслями о возвращении. Она вся была уже не здесь, а там, дома, с детьми, мужем и мамой. Именно поэтому она не обратила внимания на слабое, на пределе зрения, свечение, исходившее от камушков инопланетного браслета…

Машина перелетела через озеро и внезапно ухнула в невесть откуда взявшуюся здесь расселину. Двигатели с печальным вздохом умерли, умерла и навигационная панель.