Белые пешки - Екатерина Звонцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мама не говорила ничего необычного или нового, но от того, как она говорила, становилось спокойнее. За идеями и планами была всего одна простая фраза: «Все наладится». Саша согласилась, но тут же попросила:
– Только предупредим папу, чтобы не спрашивал, как Марти отдохнула. А то у нас получится зооминиатюра «Нападение мелкого хищника на крупное травоядное».
Мама засмеялась. И Саша тоже.
У героев часто рождаются герои. Мне врезались в голову эти слова. Это, конечно, не всегда правда: у героев рождаются и убийцы, и дураки, и просто обычные люди. А еще герои рождаются в обычных семьях. Но почему-то мысль, что мои друзья – герои, особенные, у них это семейное, а значит, они обязательно со всем справятся, успокаивает.
На самом деле героизм бывает разный: ну не могут все быть честными милиционерами, талантливыми врачами, добрыми учителями, суперменами, адвокатами и пожарными. Кому-то нужно делать обычные дела и растить обычных, просто нормальных людей. Мое понимание героизма шире, чем мамино, тем более – папино. Сегодня я поняла, что любая хорошая семья, которая может поддержать и выслушать, – героическая.
И у меня именно такая. Все будет хорошо.
29.08.2006. Лева
Один маленький мальчик в детстве посмотрел мультфильм. Там было про пса с примесью волчьей крови. Пса звали Балто. Через всю Аляску он вез противодифтерийную антитоксическую сыворотку жителям погибающего от эпидемии городка. Мальчику понравился пес. Но куда больше он почему-то думал о людях, которые смогли сделать такое лекарство. Лекарство против настоящих, неподкроватных монстров. Мальчик все время спрашивал: «Мам, а что такое сыворотка? Пап, а чем сыворотка отличается от вакцины?»
Мальчик вырос. Маму убили, папа озверел, а его жизнь превратилась в настоящего «Короля Льва», где была куча дерьма и не было даже Тимона и Пумбы, чтобы разгонять уныние.
Но «Балто» – точнее, невидимые ученые и врачи, оставшиеся за кадром, – ждал. Hi, Балто. Вот мы и встретились. Я довез твою упряжку.
Дэн рисовал; роль натурщиц исполняли сегодня цветные винно-пивные бутылки в лучах заката. Бутылки копились на окне Левы с весны, причудливым красочным строем напоминали витраж. Пару недель назад они вдруг настолько понравились Дэну, что тот даже притащил в квартиру запасной мольберт – писать натюрморт. Лева не возражал. Художники… пффф, чудики. Нет бы просто набросал в скетчбуке и забыл.
Лева молча курил, разглядывая силуэт на фоне окна. Слипались глаза: предыдущую ночь Лева провел в лаборатории, потому что одна модификация прошлогоднего препарата, разрабатываемого под А-грипп, с уклоном в «очеловеченный» H5N1, не так давно показалась ему перспективной. Как и раньше, показалась. Последнее подопытное зверье, зараженное штаммом с моря, погибло. Теперь Лева полулежал в кресле, покачиваясь на волнах головной боли и злости. Но вид Дэна, переносящего на холст бутылочные образы, умиротворял. По сути – хотя не хотелось признавать правоту Сашки – Дэн правда был Левиным спасителем-понимателем. Мог его успокоить, даже не заметив этого. Каждый раз, когда приезжал, открывал краски, заполнял прокуренную комнату их запахом и своим серьезным взглядом. Иногда Леве уже казалось, что это правда больше, чем просто дружба. Художникам и писателям вот положены музы. Может, ученым положены ангелы?
– Куда потом? – Лева имел в виду картину. – Надеюсь, мне не оставишь? Без обид, но некуда уже.
Правда. Пожив в доме Ленских, Лева отжал себе штук пять написанных Дэном картин. Пару морских и пустынных панорам – в волнах и барханах угадывались мифические чудовища. Поэтичный вид на древний замок в зелени – он напоминал древнего великана. И волков. Странную тревожную картину с синеглазыми волками, преследующими карету. А вот натюрморты Лева не так чтобы любил.
– Да нет. – Дэн глянул через плечо, улыбнулся словно бы виновато. – Мне ее заказали в одном баре. Точнее, фантазию на такую тему. Будет там висеть над стойкой, поэтому, – он кивнул на холст, – такая длинная. Так что это…
– For money and ho-o-oney![17] – Лева даже оживился. Честно, его давно возмущало, что Дэн, так круто работающий в разных техниках, мало рисует на заказ. – Ну, поздравляю!
– С меня проценты, – заявил Дэн. Лева разумно удержал «Тебе самому надо», помня, что такие заявления взрывоопасны, и просто помотал головой.
– Не-не. Тоже мне заслуга, мусор вовремя не выбрасывать. Своди меня туда и напои, да и все. Только потихоньку, чтоб Зиновий не заревновал.
Дэн рассмеялся, Лева тоже. Затянулся, выдохнул дым. Посмотрел на цветные блики на полу и глубже утонул в мягком кресле-мешке. Помедлив, добавил:
– Можем Аську взять. Пообщаетесь хоть вдвоем, а то что-то редко вы зависаете…
Рука Дэна замерла у мольберта. Секунды три висела тишина.
– В смысле? – мрачно спросил он наконец. – О чем пообщаемся?
Лева закусил губу и, выигрывая время, сделал очередную затяжку. Будь у него настроение лучше, он бы подобного не ляпнул, Ася была запретной темой. Но вот, здравствуйте. Дэн опять обернулся, слабо усмехнувшись, и как можно небрежнее уточнил:
– Случайно не предлагаешь «бить врага в его отсутствие»?
Щеки его, кажется, чуть покраснели.
– Why not? – пустив к потолку пару дымных колечек, шутливо поинтересовался Лева под укоряющим взглядом. – Поухаживал бы, просто чтобы не скучала. Я вот ухаживал, торт ей возил.
– Торт… – Дэн отложил кисть, прошел к окну, взял крайнюю – еще не пустую – бутылку-натурщицу и глотнул вина. Свет блеснул на синем стекле. – Это другое, Лёв. Я бы так не смог. Ты же понимаешь. Все понимаешь.
«Ни хрена я не понимаю». Лева промолчал. Он думал о том, что сам – особенно в возрасте Дэна – воспользовался бы шансом влезть на чужую, недосягаемую, но такую чертовски привлекательную территорию. Любым шансом, даже подобным, что-что, а «ловил моменты» он не хуже отца. Не это ли сделал в тот вечер в баре с самим Дэном, отколовшимся от друзей?
– Да я же не говорю прям уводить… – начал он, но Дэн, держа бутылку за горлышко, все смотрел в упор, теперь с явной угрозой: «Пущу это вино тебе в башку». Пришлось капитулировать. – Блин… правда, не говорю.
Дэн кивнул, но не ответил. Вздохнул, понурился, накрутил на палец свою падаванскую косичку. Лева опять поймал себя на давней, неправильной, конечно же, мысли, и впервые она предательски сорвалась с языка:
– Дань, а почему все-таки она? Вы же… вы как брат и сестра. – Он спешно уточнил: – По тому,
