Редкие девушки Крыма. Роман - Александр Семёнов

– Сашка! – с какими-то новыми оттенками прозвучал её голос. – Спасибо, это всё ты придумал!..

Вскоре наш подъём сгладился, стал едва заметным, как шум прибоя в тихий день. Я протянул Тане тетрадь, Таня открыла, стала читать, то улыбаясь, то хмурясь, и я, даже не глядя на страницы, понимал, где она сейчас находится. Она не отвлекалась ни на чай в термосе, ни на бездонное небо, затопившее иллюминатор, и, когда я провёл пальцем по её колену, будто не заметила.

– Интересно, вообще супер! – сказала она, дойдя до места, где меня временно, как очень надеялся, покинуло воображение. – Я не льщу тебе! – продолжала Таня. – Настоящая книга, я и забыла, что твоим почерком и вообще от руки. У них есть какие-то реальные прототипы или ты всё выдумал?

– Сами выдумались, я даже не знал, что они сделают в следующую минуту.

– И долго писал?

– Недели три, по часу-полтора в день. Очень быстро и почти не исправлял, как будто всё видел перед собой. И мне ничего не мешало, мог прерваться на полуслове, вынести мусор, почистить картошку, поужинать и дальше писать. Потом они стали очень много разговаривать, вместо действия – сплошной диалог по нескольку страниц без перерыва. Потом ушли.

– Но обещали вернуться?

– По-английски ушли. Верю, что так же и придут.

– И предки этой девочки, Насти… Бр-р-р! Тоже сами выдумались?

– Возникли на ровном месте. Может, это мой подсознательный страх вырасти в похожего родителя? Выпускаю и таким образом освобождаюсь?..

– Наверное. Знаешь, чего на мой взгляд не хватает? – спросила Таня. – Я думаю, Олег должен их увидеть. Соседи ведь, не надо подстраивать какие-то особенные обстоятельства? Настина матушка зашла познакомиться под каким-нибудь предлогом, любопытно ей, он увидел… И поразился, какая она благовоспитанная святоша, просто патока сочится изо всех пор! Знала я такую ещё в Новоозёрном, жила в соседнем доме. Дочка у неё – моя одноклассница, Ира Крупенина. Одно время Ира ходила ко мне в гости чуть ли не каждый день, ну я только рада, мы дружили. Некоторые наши домашние разговоры она слышала. Мама такая: «Танька! откуда я знаю, что тебе надеть! Полный шкаф вещей, ты мне голову морочишь! Возьми что-нибудь и свободна! И хлеба купи!..» Я иду довольная как слон, Ирка смотрит, и такая тоска в глазах… Я тогда не понимала почему. Однажды мы бесились, она спряталась за занавеской и нечаянно уронила карниз с одного конца. Как она перепугалась, чуть не до обморока! Я успокаивала, а она за меня боялась. Понятно, что не выдам, и она думала, меня будут бить.

– Мерила по своей семье.

– Точно. А когда я встречала её маму где-нибудь, – Таня усмехнулась, – халва сироповна карамелькина. И все: какая милая, какая милая… Вот такие дела. – И, помедлив, добавила: – Ещё меня поражало, вообще казалось диким, что она, живя у моря, совершенно не умела плавать, даже по-собачьи.

Мы ненадолго замолкли, обратили внимание на бутерброды и чай, да ещё стюардесса предложила изумительно вкусный сок и пирожные. Тетрадка так и оставалась у Тани, а я уже думал, как воплотить её идею. Конечно, Таня права, молодец, догадалась, такой контраст необходим. Но если сделать просто, как на выставке: вот дамочка показана одним глазами, тут же подробно – другими, – наверное, это будет грубый приём? В прошлом веке он был бы хорош, а сейчас нужен один какой-нибудь жест, звук голоса, мимолётное слово: «маслице», «водичка», – на которое Олег не обратит большого внимания, а читатель вздрогнет…

Я встретился взглядом с Таней, она подмигнула.

– Я бы хотела сказать, как представляю дальнейшее. Можно?

– Спрашиваешь.

– Значит, так… Смотри, сам разрешил. Настя поступила на следующий год, легко и без лишних переживаний. Учится, вечерами работает. Угадай кем? Репетитором, занимается с детьми математикой. Дети её обожают, а мальчишки, знаешь, стыдятся перед ней выглядеть чайниками и стараются вдвойне. Ну и гуляет на полную, дискотеки, вечеринки, поклонники, само собой. Студенты, обязательно дядька лет так… много, на иностранной тачке, но она его не любит. Может, немножко увлечена, но не хочет, чтобы он из-за неё бросил семью, и от подарков отказывается. Домой приезжала. Целых два раза, на первых каникулах и на вторых, дальше совсем закрутилась. Олегу пишет, но не часто и так, формально: привет, у меня всё хорошо, пока… Он тоже пишет, иногда присылает фотографии, чтобы она видела, как он взрослеет, чаще – рисунки, он же будет художником. Этого, конечно, мало. Но вот однажды весной он прилетает на экскурсию в Ленинград со своим десятым классом. Наверное, уже в Санкт-Петербург. Написал заранее, договорились о встрече. Отпросился у классного руководителя или кто там главный: хочу провести один день с родственниками, – или просто сбежал. Встретились, а он такой красавец и богатырь, она увидела его чистый, преданный взгляд, всё поняла… Дальше остаётся немного подождать, он после школы едет в Питер, и хэппи-энд. Вот такая история. Нравится?

– Ужасно нравится, – сказал я, – но бывает ли так?

– Откуда я знаю, как бывает, мне же не тридцать лет. Я думаю, хорошо бы так получилось… Но это не приказ, ты слушать слушай, а пиши по-своему. Кстати, когда закончишь, куда-нибудь собираешься послать?

– Вот. Как только встаёт этот вопрос – значит, пора им, – я взглядом указал на тетрадь, – от меня отдохнуть. Когда пишу, вообще об этом не думаю.

– Искусство ради искусства?

– Или ради тренировки. Чтобы, когда буду писать что-то серьёзное, уже понимал, как это делается.

– Мне кажется, это тоже серьёзно, – сказала Таня. – Снижаемся, Сашка, чувствуешь?! Всё, почти прилетели!..

Дедушка Сергей Васильевич Александров дожидался нас в многолюдном пулковском терминале. С лета не изменился, не постарел: те же чуть прищуренные тёмно-карие глаза, седая шевелюра, коротко подстриженные усы. Ростом он был невысок – наверное, поменьше Тани, – очень бодр и подвижен.

– Здорово, летун! – сказал он и уколол меня усами. – А вы, значит, та самая Татьяна?

Таня кивнула, пожимая его ладонь:

– Здравствуйте.

– Ручка-то у вас крепкая! – с явным удовольствием сказал дедушка.

– Да я вообще не слабенькая, – скромно ответила Таня.

– Это точно, – заверил я, – подъёмы переворотом крутит только так.

– Молодец, хорошую невесту нашёл. Будет держать как положено и за что надо.

Здесь я промолчал, а Таня только улыбнулась.

– Думаешь, я поверю, что можно привезти девчонку, с которой не хочется вместе лететь? Эх ты, тихушник! – заключил дедушка. – Ладно, идёмте.

Таня глядела на него почти благоговейно. Всё, что о нём знал, я давно рассказал ей: прошёл войну от рядового штрафбата в Заполярье до старшего лейтенанта, командира мотострелковой роты на озере Балатон. Награды не уместятся на груди, пять орденов и четырнадцать медалей. После войны учился в Горном институте, работал и продолжает работать в свои шестьдесят девять, не каждый день, а когда позовут, но зовут часто. Голосом может покрыть целый сектор на стадионе Кирова – понятно в кого у меня такая труба, но мне до этой мощи командовать и командовать. Умеет ориентироваться в любом буреломном лесу без компаса и даже без солнца, полными корзинами собирает белые и какие угодно грибы. Иногда у него болит голова, несколько дней, даже неделю подряд – последствия фронтовых контузий, летом на месяц ездит в санаторий, каждые два или три года ложится в госпиталь, но зимой, как вот сейчас, непременно энергичен и полон сил.