Супермухи. Удивительные истории из жизни самых успешных в мире насекомых - Джонатан Бэлкомб

Он указал на возможные негативные последствия для здоровья каждого человека и социальной структуры в целом, поскольку дети все больше времени проводят в городах, не бывают на природе, не контактируют с ней физически. Несколькими годами ранее американские ботаники Джеймс Вандерси и Элизабет Шусслер[556] ввели термин «растительная слепота» для обозначения утраченной связи между продуктами, которые мы едим, и культурами, которые их дают, а также отсутствия осознания того, что мы зависимы от растений. Предлагаю называть «насекомой слепотой» нашу неспособность признать незаменимую роль этих животных в нашей жизни, их услуг в качестве опылителей, звеньев пищевой сети, борцов с вредителями и уборщиков. Раз уж мы об этом заговорили, как насчет «океанской слепоты»? Большая часть человечества отдалилась от водной среды, а та обеспечивает производство более половины мирового кислорода? А поскольку океан не функционировал бы без жизни рыб, можно добавить в список «рыбную слепоту».

Полагаю, вы поняли, о чем я – о взаимозависимости. Перефразируя Джона Мьюира: «Если потянуть за один какой-то предмет в природе, обнаруживаешь, что он привязан ко всему остальному миру». Наша планета функционирует как интерактивное целое. Начните удалять или повреждать компоненты целого, и это приведет к ухудшению общего качества. Продолжайте все портить – и рано или поздно система рухнет. Именно это произошло с жителями острова Пасхи[557], когда они очистили свой остров от деревьев; и с майя, когда из-за перенаселения, нарушения условий окружающей среды и постоянных войн они оказались плохо подготовленными к засухе и нехватке продовольствия.

В предисловии к книге «Вымирание: причины и последствия исчезновения видов» (Extinction: The Causes and Consequences of the Disappearance of Species)[558], выпущенной в 1983 году, экологи Пол и Энн Эрлих предложили подходящую аналогию для опасности потери биологического разнообразия. Вообразите себе нашу планету в виде гигантского реактивного самолета. Каждая из миллионов заклепок, скрепляющих фюзеляж, представляет собой отдельный вид. Потеря вида приравнивается к вырыванию заклепки из корпуса реактивного самолета. Сотни, возможно, тысячи заклепок можно было бы выдернуть случайным образом, но самолет продолжал бы функционировать как единое целое. Но если процесс не остановить, куски фюзеляжа начнут расшатываться и дребезжать. Неизбежно, по мере продолжения этого процесса «вымирания», от самолета будут отваливаться куски. Мы знаем, что произойдет дальше: крушение. Вся система выйдет из строя. Разнообразие способствует стабильности. Мы можем наплевательски относиться к планете лишь до тех пор, пока не пострадаем от собственного поведения.

Насекомокалипсис

Он вот-вот настигнет нас. Насекомые исчезают быстро. Согласно наиболее точным из имеющихся данных[559], общая масса насекомых сокращается на 2,5 % в год, что в восемь раз быстрее, чем у млекопитающих, птиц и рептилий.

Исследование, опубликованное осенью 2018 года, зафиксировало снижение биомассы летающих насекомых, собранных в 63 местах в Германии за последние три десятилетия, на 76 % (образцы ползающих насекомых не отбирались). Потери в середине лета, на пике численности насекомых, превысили 80 %. Есть мнение, что основной причиной становится использование пестицидов и сокращение подходящей среды обитания из-за ведения сельского хозяйства. Один из соавторов исследования описал последствия так: «Если мы потеряем насекомых, то все рухнет». The New York Times в мрачной редакционной статье назвала это «Армагеддоном насекомых»[560].

Апокалипсис в мире насекомых – это глобальное явление. В 2014 году международная группа биологов подсчитала, что численность беспозвоночных во всем мире с 1980 года сократилась почти вдвое. В нетронутом тропическом лесу Пуэрто-Рико, в зависимости от метода отбора проб, численность беспозвоночных в 2012 году сократилась от 4 до 60 раз, чем была в 1976 году. За это время средняя максимальная температура там повысилась на 2°С[561]. Дэвид Вагнер, эксперт по сохранению беспозвоночных из Университета Коннектикута[562], назвал статью «одной из самых тревожных», которые ему доводилось читать.

Неизвестно, сколько видов мух пополнили растущий список вымирающих видов. Учитывая, что большинство видов по-прежнему не описаны, неясное их число исчезнет еще до того, как мы узнаем об их существовании.

Люди наблюдательные обращают внимание на перемены. Французская переводчица поделилась со мной: «Мы с мужем часто замечали, что даже после длительной поездки теперь на лобовом стекле практически нет насекомых, тогда как в прежние времена приходилось останавливаться каждые пару часов, чтобы убрать брызги крови и различные желтоватые вещества, настолько плотные, что они мешали водителю. Что случилось со всеми этими мухами?»

Влияние самих автомобилей тоже нельзя исключать. В Центральном Иллинойсе провели исследование в течение шести недель, в результате чего зафиксировали гибель более 1800 бабочек. Если экстраполировать данные на весь Иллинойс[563], то получится, что за неделю на дорогах гибнут 20 млн бабочек. При прочих равных условиях в пятидесяти штатах США это означает, что около 1,3 млрд бабочек погибнут из-за водителей в течение трех летних месяцев. Плотность мух, жуков, пчел и ос обычно выше, чем бабочек[564], поэтому, по-видимому, их количество жертв пропорционально.

Точка зрения Арта Боркента, профессионального энтомолога, мало чем отличается от точки зрения французской переводчицы: «Я не знаю никого, кто делал бы то же, что и я, – собирал виды, убивал их и описывал в мельчайших деталях, – и при этом не обладал бы глубоким пониманием смысла жизни, потери, вымирания, которые мы наблюдаем сегодня прямо на наших глазах. Я слышу разговоры специалистов по двукрылым на протяжении многих лет, и есть коллективное ощущение того, что мы облажались, что мы теряем что-то очень ценное и прекрасное, и у нас большие проблемы».

Изобилие насекомых, их разнообразие и жизненно важный вклад в здоровые функционирующие экосистемы указывают на то, что сокращение численности насекомых отражается на популяциях других существ в той же экосистеме. То же самое относится и к насекомоядным ящерицам, птицам и лягушкам[565], снижение численности которых указано в упомянутом выше исследовании в Пуэрто-Рико. Если посмотреть на север, то с 1970 года общая популяция диких птиц в Северной Америке сократилась почти на треть, или примерно на 3 млрд особей. Это сокращение охватывает широкий спектр видов и мест обитания, не только исчезающие виды, но и обычных птиц, тех, что живут буквально на заднем дворе каждого дома. То же самое относится и к морской флоре и фауне, половину которой мы потеряли с 1970 года, и если вы изучали историю коммерческого рыболовства, то знаете, как многого мы лишились и до того. Неудивительно, что американский философ Джефф Локвуд заметил: «Если отсутствие чего-то заставляет сердце любить это, люди должны быть к настоящему моменту по уши влюблены в природу». Я не видел статистики, более красноречиво свидетельствующей о том, насколько глубоко мы погрузились в эпоху антропоцена, чем эта: из всей биомассы наземных позвоночных на Земле дикие животные составляют всего около 3 % от общего числа, тогда