Трое в песках - Юрий Никитин

Олег подумал, вздохнул тяжко:

— Надо.

— Надо ли?

— Надо, — повторил Олег уже убежденнее. — Боги сотворили мирнесовершенным.

Старуха презрительно фыркнула:

— Его все улучшают! Одно непонятно: пошто бьетесь?

Утром, когда Олег спрыгнул на землю — высоко! — Таргитай иЛиска еще сладко спали у догорающего костра. Мрака не оказалось. Оглянулся —Мрак как раз вышел из-за угла. Вид у оборотня был не выспавшийся, злой.

— Черт-те о чем языки чесали, — бросил он раздраженно.

— Мрак, — сказал Олег виновато, — я же не знал, что тыподслушивал… так долго. Я думал, пошел спать, когда убедился, что меня неприбили. Иначе бы говорил с бабкой про охоту, рыбалку, как точить секиру…

— В задницу тебе секиру! Лучше бы расспросил, сколькостражи, какое оружие, есть ли у них щиты… Конные или пешие?

— Ты ж слышал, она сказала…

— В задницу, что сказала! Щупала мои мышцы, что ли? И зубыне пересчитывала. Ежели знаю, что и кто у супротивника за спиной — наполовинуодолел!

Олег оглянулся, в утренней синеве неба солнце зажигалооблако. Над трубой уже поднимались клубы дыма, там виднелся темный ком — котгрелся на теплой глине.

— Сейчас бабка спит. Она, как сова, по ночам шастает. Аубираться пора, она мужиков почему-то не терпит.

— Это как раз понятно, — кинул Мрак с насмешкой в голосе. —Не надо быть волхвом. Была бы моложе лет на сто, стерпела бы. Еще как быстерпела!

Олег смолчал. Сто лет тому назад бабка была такой же. Итысячу. У Мрака шерсть встала бы дыбом, вообрази он тьму веков, откуда вышлабабка. В молодости она, похоже, держала мужчин на цепи. Или тогда все такделали, если верить ее словам. Правили женщины, мир не изменялся, Покон естьПокон. Лучше, чем создали боги, создать невозможно, так что любое изменение — кхудшему. А кто пытается менять — тому… того…

Здесь мысли Олега комкались, картинки исчезали. Ясно одно,что мужчины тайком выработали свою магию, неведомую женщинам, взяли верх.Теперь мир меняется стремительно. К добру ли, к худу — но меняется. Каждыйверит, что меняет к лучшему, потому так ожесточенно бьется с себе подобными.

Мрак разогрел остатки вчерашнего мяса, растолкали Таргитая иЛиску. Она бросила на волхва виноватый взгляд, наверняка собиралась бдить всюночь, помогая Мраку. А то и не доверяя. Старуха рекла, что поляница чтит СтарыйПокон. Неужели Лиска из племени, где бабы не только правят, но и мечтаютповернуть мир вспять? Под теплое женское крыло?

— Погутарил с ведьмой? — спросил Таргитай жадно. — Несожрала?

— Сожрала, — согласился Олег.

Таргитай похлопал пушистыми ресницами, не понимая, спросилтупо:

— Но ты ж навроде живой?

— Разве это жизнь для волхва? — отмахнулся Олег. — Спим влесу, едим что придется, бродим по дорогам… Певцу под стать, но не мне, волхву…

Мрак уже седлал коней. Лиска с готовностью бросиласьготовить седла себе и Олегу. Таргитай, с сожалением затоптав костер, полез наконя.

Ранние пташки уже верещали, приветствуя утреннее солнышко,когда они выехали из леса и наткнулись на старую тропу, уже заросшую низкойтравой. Дорога шла по опушке, петляла, чтобы в случае чего быстро уйти подзащиту деревьев.

Мрак и Лиска уже растопили лед молчания, перебрасывалисьсловами, но редко, лишь когда дело касалось коней, оружия или охоты. Пересеклиедва заметный след, Таргитай и Олег даже не заметили, а Лиска сказала быстро:

— Молодой лис, голодный, чем-то испуган, с утра раздражен,но следы все равно прячет, скидывает…

— Двухлетка, — добавил Мрак благосклонно, — перепуган досмерти, но следы запутывает, не забывает… Вообще-то хитрее лисы нет в нашихлесах зверя. Я однажды за одной ходил два дня и две ночи, истратил колчанстрел, изорвал сапоги, измучился, а когда наконец догнал и убил, то оказалось —соседская собака!

Таргитаю стало жалко бедного Мрака, Лиска же дурочка илизлая, хохочет над Мраком во все горло, не понимает, что с ней едет великийохотник, даже чудно, что так ошибся, да и сейчас почему-то сам ржет как конь.Оба ржут, глядя друг на друга!

Впервые ощутив нечто вроде слабой симпатии к рыжей, Мракрассказал, помогая себе жестами, как однажды столкнулся с огромным бером, тобишь медведем. Времени выхватить секиру, даже нож, не было — схлестнулись вобнимку. Медведь оказался такой чудовищный, словно заснул во времена великанов,а проснулся только-только, так что в самом деле пришлось туго…

— Был миг, — сказал Мрак с нажимом, — что мы просто незнали, кто с кого сдерет шкуру.

Лиска окинула его оценивающим взглядом, задумалась:

— Хорошо, что победил ты… У медведя шкура лучше.

Таргитай отстал, вытащил из-за пазухи дудочку. Олегпоморщился, конь под ним послушно приотстал. Позади всех Олег бормоталзаклятия, долго смотрел перед собой выпяченными бараньими глазами, замирал,едва не выпадая из седла.

Солнце светило ярко, но не обжигало. Гиперборея — не крайраскаленного песка и двугорбых правдолюбцев, а настоящая страна, где все как улюдей, даже жабы в каждом болоте есть — крупные, толстые, важные.

Было чересчур тихо и мирно, у Олега сердце сжалось вневидимом кулаке. Кто-то намурлыкивает им покой и леность! Мир жесток, лучшебоги сотворить не сумели, а выглядит так, будто уже и люди поработали доседьмого пота. А раз мир выглядит обманчивым, то это кому-то нужно. Умирать втаком не захочешь, даже драться не станешь, ноги сами понесут прочь от беды…

Вздрогнул, зло напомнил себе, что только он, трус, пуститсяпрочь. Таргитай и Мрак дадут отпор — в мирном или немирном крае. Таргитайсхватится за свой зачарованный Меч нехотя, но не отступит, будет дратьсябесстрашно. А вот ему, волхву, надо победить сразу двоих: себя и врага!

По спине пробежали мурашки. Он зажмурился, спешно выстроилмысли в нужный узор. Надо как можно скорее овладеть магией, чародейством илихотя бы колдовством. Недостойно волхву драться, как дикому зверю. Пусть дажемечом — это тоже зубы, только длиннее и острее.

Лиска подъехала, сбив и без того хаотичные мысли. Запоследние дни похудела, глаза стали совсем тревожными. Сейчас, поглядывая вспины оторвавшихся далеко вперед Мрака и Таргитая, сказала тихонько:

— Олег, мне кажется, я должна признаться кое в чем.

Он насторожился. Она ехала, глядя перед собой, лицооставалось гордым, но глаза выглядели как у затравленного зверька.