Трон тени - Джанго Векслер

ты их туда не послал! — отрезала Джейн. — Если б ты был благоразумен, как все прочие чертовы откупщики!

— А твоя Сара не оказалась бы там, если бы не ты! — парировал Сесил. Лицо его побагровело. — Блани Чокнутая Джейн! Шастаешь по Докам, точно принцесса–воин из детской сказки, а эти дурочки слепо следуют твоему примеру! Тебе когда–нибудь приходило в голову, что им жилось бы гораздо лучше, если б ты перестала вмешиваться в их жизнь?

— Я помогаю им.

— Так, как помогла Саре? Вместо того чтобы скромно жить в родительском доме и вести себя, как подобает добропорядочной девушке, она шлялась по улицам и ввязывалась в драки с мужчинами. И посмотри только, к чему это привело! — Узкое лицо Сесила скривилось в хищном оскале. — Блани га таэрбон мидвики. Знаю, ты хочешь меня убить. Пусть, но я не дам тебе при этом притворяться чистенькой и невинной!

— Ты прав в одном, — процедила Джейн. — Я убью тебя…

— Джейн! — не выдержала Винтер.

Та, уже занеся нож, замерла, словно лишь сейчас вспомнила о присутствии подруги. И, не оборачиваясь, проговорила:

— Я позволила тебе пойти за мной, потому что хотела, чтобы ты услышала, почему я так поступаю. И зря. Уходи, Винтер. Тебе ни к чему видеть то, что здесь произойдет.

«Поздно спохватилась».

— Ты его не убьешь.

— Почему это? Или ты собираешься меня остановить?

— Да, если придется.

Джейн наконец развернулась к ней, выставив перед собой нож. И бессознательно пригнулась, приняв боевую стойку.

— Не шути так. Просто уйди.

Не уйду. — Винтер развела руки, показывая, что в них нет оружия. — Его смерть ничего не исправит, и ты это знаешь.

— Нет, исправит. Для Сары.

— Сара мертва. Ну же, Джейн, опомнись. Будь умницей.

Джейн глядела на нее как затравленный зверь, лихорадочно ищущий путь к спасению.

— Он это заслужил.

— А ты — нет.

Ты ничего не понимаешь. Я… — Она яростно тряхнула головой. — Да и кто ты такая, чтобы мне указывать? Или ты никого не убивала, когда была в…

— Убивала, — поспешно перебила Винтер. — Но только в бою. Я… не помню, скольких мне довелось убить, но все они были вооружены и хотели убить меня. А этот человек — пленный.

— Разве это важно?

— Должно быть важно! — Винтер прикусила губу. — Кроме того, он неправ. И ты знаешь, что он неправ.

— Ясное дело, неправ! При чем тут…

Сара сама вызвалась пойти в ту лавку. Так говорила Абби: все, кто помогает тебе, кто участвует в твоих делах, действуют по собственной воле. Думаешь, они не знали, что с ними может случиться беда?

— Я…

— Тебе не нужно убивать его, чтобы доказать свою правоту. Пойми, Джейн, — не нужно.

Винтер осторожно сделала шаг вперед и схватила Джейн за руку, отведя вбок подрагивающее острие ножа.

Та что–то пробормотала — так тихо, что Винтер не разобрала ни слова. Прежде чем она успела переспросить, Джейн стремительно развернулась, стряхнув ее руку, и от души пнула Сесила по ребрам. Борелгай, хрюкнув, завалился назад и навзничь простерся на самом краю причала. От следующего пинка он перекатился и, не удержавшись на краю, с глухим стуком упал на дно одного из ботов. От толчка суденышко закачалось на воде, удерживаемое лишь туго натянутым швартовом. Джейн принялась ожесточенно пилить канат ножом и, когда он с треском лопнул, уперлась ногой в планшир и с силой оттолкнула лодку от причала.

— Еще раз увижу тебя в Доках, — процедила она, — убью. Медленно. Понял? Найди себе корабль и возвращайся в свой гребаный Борель или прыгни с моста в реку — мне все едино. Твоя работа в Вордане закончена.

В ответ Сесил разразился потоком борелгайской брани. Бот неспешно удалялся от причала, следуя ленивому течению реки.

— Блани фи’мидвики! Куда я, мать твою, доплыву, если у меня руки связаны за спиной?

Джейн замахнулась, помедлила секунду, оценивая расстояние, — и метнула нож в лодку, быстро растворявшуюся во тьме. Слышно было, как лезвие со стуком вонзилось в дерево, и тут же пронзительно заверещал Сесил.

— Я пришлю тебе счет за эту чертову посудину! — прокричала Джейн, и бот с единственным пассажиром окончательно скрылся в темноте.

Она долгое время неотрывно глядела ему вслед, стиснув кулаки и дрожа, как туго натянутая струна. Винтер, не зная, как поступить, осторожно подошла сзади и попыталась тронуть за плечо — но Джейн резко увернулась и отступила от края причала. Усевшись на швартовную тумбу, она обхватила себя руками и скрючилась так, словно хотела укрыться внутри себя самой.

— Прости, — проговорила Винтер.

Джейн пробормотала что–то неразборчивое.

Винтер помедлила.

— Джейн?..

— Я сказала — вали отсюда.

Она вскинула голову:

— Уходи. Возвращайся домой. Убирайся, откуда явилась. Оставь меня здесь, с прочим отребьем, и убирайся.

— Нет. — Сердце Винтер колотилось часто и гулко, в глазах закипали слезы.

— Уходи.

— Не уйду. Никогда больше от тебя не уйду.

— Твою мать, — пробормотала Джейн и снова сжалась в комок. — Никто не хочет меня слушаться.

Винтер села рядом на отсыревшие доски причала. Когда–то, в «Тюрьме миссис Уилмор», Джейн частенько впадала в паршивое настроение. Винтер по опыту знала, что наилучшее средство в таком случае — молчать. Рано или поздно подруга опять становилась собой.

Ночной город был непривычно тих — ни шума людской толпы, ни цокота копыт и перестука колес. До слуха доносились лишь негромкий плеск реки да мерное поскрипывание рыбацких суденышек у причалов. Издалека донесся свист — жандармский патруль вызывал подкрепление. Где–то залаяла собака.

— Она была одной из нас, — сказала Джейн. — Она пошла за мной, потому что верила, что я смогу ее защитить. Я ей это обещала. И привела ее сюда, и она… погибла.

— Знаю.

— Ничего ты не знаешь! — вспылила Джейн. — Тебе не понять, каково это. Я в ответе за них, и…

Винтер придвинулась ближе. Джейн не отшатнулась, и тогда она бережно обвила рукой ее плечи.

Ошибаешься, — сказала она. — Я тебя понимаю. Здесь, наверное, только я и способна тебя понять.

Винтер вспомнились засада у реки, атака вверх по склону, под пушечным огнем аскеров, долгий изнурительный поход через пустынное сердце Большого Десола. И видение, которое сама она предпочла бы считать кошмарным сном: обреченное каре в темноте подземелья под храмом, гнилостно–зеленые огоньки мертвых глаз, когти мертвецов, тянущиеся к живым со всех сторон. И лица солдат, увидевших ее. Облегчение — вот что