Пятерка Мечей - Наталья Солнцева

Артем Пономарев понравился Дине Лазаревне. Она ощущала приятное волнение, предвкушение чего-то чудесного, что обязательно произойдет с нею. Черная полоса когда-нибудь кончается, и разочарование сдается перед новыми удовольствиями, которые предлагает жизнь!

Госпожа Чиляева забыла о своем невезении и принялась размышлять, что бы такое необычное и вкусное приготовить завтра. Громкий шум за окном привлек ее внимание. Она прошла в комнату и, не зажигая света, стала смотреть во двор.

Было еще не поздно. Сумерки только опускались на затихающий город. Дине Лазаревне стало не по себе от разворачивающейся перед глазами картины.

– У меня начались безумные видения! – в ужасе подумала она, чувствуя бегущие по телу мурашки, озноб и дрожь в коленках. – Это колдовство! «Посланник из ада» демонстрирует свои штучки. Он решил свести меня с ума!

Динара несколько раз ущипнула себя за руку, но никакого эффекта не последовало. Тогда она закрыла глаза и помотала головой. Выглянув в окно она убедилась, что видение продолжается, как ни в чем не бывало.

Через проходную арку во двор въезжали… экипажи, похожие на кареты. Лошади били копытами; невесть откуда взявшиеся лакеи в бархатных ливреях держали факелы, при пляшущем свете которых из карет выходили красавицы в напудренных париках и широких платьях из парчи и атласа; красавиц сопровождали кавалеры в нарядах екатерининских времен… И все они входили в подъезд того самого дома, где проживала Дина Лазаревна.

Она отшатнулась от окна, стараясь сдержать бешеный стук сердца, готового вырваться из груди. Через минуту Динара снова выглянула во двор и застала там ту же картину.

– Господи! Помоги мне! – взмолилась она.

И тут в ее памяти всплыл разговор со священником в электричке. Кажется, он тоже о чем-то предупреждал ее, а она и внимания не обратила на его слова. Она думать забыла и о святом отце, и о храме, мимо которого столько раз проходила с тех пор! И вот наступил час расплаты за преступное легкомыслие!

– Раз все эти призраки входят в подъезд, они должны либо подниматься по лестнице, либо исчезать в чьей-то квартире! – подумала Динара. – Хотя… я слишком мало знаю о том, как они должны себя вести… Возможно, все они – только лишь плод моего воображения!

Несмотря на подобные мысли, она устремилась к входной двери и приникла к глазку. «Призраки» поднимались на второй этаж! Вблизи они выглядели еще более зловеще. На стенах плясали причудливые блики и тени от факелов, дамы шуршали по ступенькам тяжелыми подолами, кавалеры бряцали оружием… Молчаливая вереница существ из нездешнего мира тянулась наверх. Прошли музыканты в камзолах, неся свои скрипки и виолончели. На втором этаже, по-видимому, была открыта дверь одной из квартир, куда стремились «призраки».

– Может быть, я сплю? – спросила себя Динара. – И это только сон? Ну, конечно же! Это все мне просто снится! Скоро я проснусь, открою глаза, и… Надо позвонить Берте Михайловне! Она живет как раз на втором этаже, и, если я не сплю и не сошла с ума, то она тоже все это видит!

Здравый смысл был настолько сильно развит у Дины Лазаревны, что ее покойная бабушка, – большая поклонница трезвого рассудка, – могла бы гордиться своей внучкой.

Госпожа Чиляева дрожащей рукой набрала номер телефона Берты Михайловны, на ходу соображая, как бы так задать вопрос старой актрисе, чтобы это выглядело пристойно и не навело соседку на ненужные подозрения.

– Берта Михайловна, дорогая! – заговорила она, едва только старушка взяла трубку. – Как вам это нравится?!

– И не говорите, Диночка! – радостно подхватила бывшая актриса. – Вы тоже смотрите? Настоящий восемнадцатый век! Просто сказка… Это все Герман Борисович придумал.

– Герман Борисович?!

– Ну да! У него сегодня день рождения. Старику Альшвангу исполняется восемьдесят лет. Он решил отметить такую дату по-особенному, созвал артистов в костюмах, пригласил музыкантов. Там затевается нечто грандиозное! Потом расспросим у Изабеллы.

– Она приглашена?

– Да! И это замечательно! Будем знать все новости из первых уст!

– Спасибо, Берта Михайловна! – сердечно поблагодарила соседку Динара, испытывая невероятное облегчение. – С наступающим вас Новым годом!

«Сумасшествие» оказалось ложным, и Дина Лазаревна смогла перевести дух. Она снова вспомнила о предстоящем визите Артема и занялась обдумыванием меню.

Со второго этажа доносились звуки старинной музыки, топот ног, смех, гомон и возня…

Герман Борисович Альшванг действительно праздновал свой восьмидесятый день рождения столь необычным и пышным способом.

Когда-то давно, еще в девятнадцатом веке, тоже в декабре, в Мариинском театре состоялась премьера оперы Чайковского «Пиковая дама». Альшванг любил этот спектакль, и, хотя он не был постановщиком опер, а предпочитал драматический театр, – пушкинская повесть запала ему в душу с юности. С первого же мгновения, как только он закрыл ее последнюю страницу, история Лизы, Германа и старой графини, бывшей светской красавицы, которая знала секрет трех карт, завладела его воображением. Этот сюжет красной нитью пролег через всю его сценическую и личную судьбу. Еще будучи сам студентом, он пытался ставить «Пиковую даму» в студийном кружке. Затем, уже работая в театре, неоднократно возвращался к этой загадочной повести Пушкина, представляя ее то в одном, то в другом виде.

Музыка Чайковского, который внес в либретто оперы много изменений, казалась Альшвангу божественной. Он имел дома пластинки с записью оперы, партитуру, сохранял программки всех спектаклей, которые ему довелось посмотреть, книги, воспоминания актеров, певцов, музыкантов и прочих людей, так или иначе имевших отношение к постановкам «Пиковой дамы». Словом, это было нечто вроде хобби Германа Борисовича. Говоря современным языком, он был «фанатом» повести и ее героев.

Кроме того, Альшванга самого звали Герман, и он считал подобный факт знаком судьбы. Естественно, что он женился на женщине, которую звали Лиза, поигрывал в карты, потому что тот, пушкинский Герман был игроком, и делал еще много разных вещей, находясь под влиянием «Пиковой дамы».

Почти никто не догадывался об этой скрытой стороне его натуры, кроме жены, которая умерла. Альшванг и сам состарился и находился на пороге смерти. У него была астма, расстроенные нервы и больное сердце. Он жил воспоминаниями и теми маленькими радостями, которые еще у него оставались. Впрочем, старик оказался вовсе не так прост, как думали его друзья и соседи.

Итак, Герман Борисович решил напоследок потешить себя в старинном духе. Для этого у Альшванга был не один повод, а целых два. Во-первых, он действительно родился тридцатого декабря, а во-вторых, он закончил обучать актерскому мастерству прелестную молодую девушку. Девушка была талантливая. Она обладала не только приятной внешностью, но и неплохим голосом. А самое важное, – ее звали Лиза!