Миллион запретных наслаждений - К. Л. Паркер

Мои пальцы скользнули по мягкой коже ее живота вверх и сжали затвердевший пик одной из налитых грудей. Она застонала, не отрываясь от моих губ, и выгнула спину, прося еще.

Я прервал поцелуй. Прошелся губами вдоль плавной линии ее подбородка вниз по тонкой шее к ключице, а там втянул кожу, но очень нежно — мне совершенно не хотелось оставить на ней отметины. Она не была моей игрушкой или собственностью. Сейчас я собирался любить ее так, как она того заслуживала.

Дилейн взялась за мой бицепс, потом кончики ее пальцев прошлись по моей руке до груди, оставляя за собой огненные дорожки. Каждое нервное окончание моего тела трепетало, от каждого ее прикосновения волны наслаждения расходились по телу и собирались внизу живота. Да, она научилась ласкать меня. Когда мы играли в вампиров в комнате для отдыха, когда, подобно съехавшим эксгибиционистам, занимались любовью в салоне лимузина или жарили бекон на кухне, уже тогда она умела меня ласкать. В ее руках я превращался в послушную массу, и ни с кем другим такого больше не будет.

Я притянул ее руки ко рту, поцеловал ладони и положил их себе на грудь, чтобы она почувствовала тяжелые удары. Мое сердце билось для нее, и, заглянув ей в глаза, я попытался передать это взглядом.

Нежно поцеловав сочные губы, я скользнул вниз, поймал ртом один из возбужденных сосков и принялся быстро водить вокруг него языком, пока не услышал ее шумный вдох и она не прижалась ко мне еще сильнее. Я, втянув в рот чувствительную кожу, начал играть с ней языком. Одна из рук Дилейн опустилась на мои волосы, вторая крепко сжалась на плече, но ей пришлось немного ослабить хватку, когда я повернулся ко второй груди, охваченный желанием не обделить вниманием и ее.

Мягко поцеловав сосок, я двинулся вниз по нежному телу, прикасаясь к нему губами или руками. Ни один дюйм ее кожи не должен, клянусь, остаться без ласки. Заведя руку ей под колено и положив ее ногу себе на бедро, я прижался к ней пахом. Это произошло невольно, оттого что она оказалась так близко. Я не собирался этого делать, но, судя по тому, как Дилейн застонала и как подалась навстречу, она вовсе не возражала. Скорее наоборот. Во всяком случае, она провела рукой по моей спине, взяла меня за ягодицу и прижала к себе. Жар ее возбуждения, соприкоснувшийся с моим телом, едва не лишил меня рассудка. Поэтому я чуть отодвинулся, успокоив ее, а когда она протестующе захныкала, опустился ниже и раздвинул ей ноги, чтобы приспособить свои плечи.

Мне нравилось, что она всегда была готовой для меня — голой, теплой, влажной. Продолжая смотреть прямо на нее, я мягко поцеловал верх ее складок. Она, закрыв глаза, прикусила губу и уронила голову на подушку. По всему ее телу прошла волна, спина изогнулась, живот втянулся, и бедра устремились вперед, поднося свой центр еще ближе ко мне. Я, приняв это подношение, опустил голову и вкусил ее восхитительный фрукт, оросивший соком мои губы, язык, лицо.

— Ной…

Мое имя сорвалось с уст Дилейн отчаянной мольбой. Тело ее поднялось и опустилось, она вплела пальцы в мои волосы, обнимая бедрами мои плечи. Не для того, чтобы задушить, а чтобы помочь мне попасть в нужное ей место. Она поставила маленькую ступню мне на плечо, съехала мягкой подошвой по спине и поднялась на ягодицы. Потом прошла тем же путем еще несколько раз. Я ввел в нее два пальца, согнул их, вытащил, ввел снова, облизывая, посасывая и целуя каждый дюйм драгоценного райского плода. И вдруг она задрожала. Бедра ее застыли, перестали двигаться, пальцы вцепились в мои волосы, и она издала звук, который я не забуду до конца своих дней. Он не был громким — Дилейн, испытывая оргазм, никогда не кричала, — но это был животный звук, так львица может огласить вечернюю саванну урчанием после сытного ужина.

Я чувствовал, как к кончику уже подступает влага, грозя обернуться преждевременным извержением, но допустить этого не мог. Я перестал думать о собственных потребностях, желая еще раз довести ее до вершины, чтобы увидеть, как она полетит вниз с края обрыва. Язык и пальцы мои продолжали свое дело, управляя ее оргазмом, пока вскоре за ним не последовал второй.

Мышцы ее бедер медленно расслабились, разрешая мне покинуть свой пост. Не то чтобы мне этого хотелось, но когда-нибудь я все-таки должен был закончить, вот мне и пришлось себя заставлять. Мой взгляд пробежал по извивающемуся телу Дилейн. Она приподняла голову и посмотрела на меня. Ее прекрасные голубые глаза были переполнены чувствами.

— Ты такой… красивый, — только и прошептала она.

— Но с тобой мне не сравниться.

И это была правда. Ей были неинтересны ни шикарный дом, ни дорогие машины, ни высокооплачиваемая работа. Все, что нужно, она находила в своем сердце из чистого золота. Внутри она была так же прекрасна, как и внешне. В этом-то и заключалась разница между нами. Это и делало ее совершенной.

Больше не в силах смотреть, не прикасаясь, я прополз по ее телу вверх и навис над ней, пристраиваясь к входу. Осторожно удерживая свой вес на руках, опустился на нее и убрал прядь волос с ее лица за ухо.

— Таким должен был быть наш первый раз, — сказал я и медленно вошел в нее.

Она тихонько ахнула, но я заглушил этот звук, накрыв губами ее рот. Ноги Дилейн сложились у меня на пояснице, когда я, постепенно набирая скорость, начал двигаться вперед-назад. Пальцы ее с каждым движением тел все сильнее вдавливались в мои лопатки. Мои толчки она встречала уверенными движениями бедер. Я оторвался от ее губ и спустился на шею, целуя, облизывая, посасывая кожу.

Моя ладонь на мгновение сжала ее упругую ягодицу и спустилась по бедру. Добравшись до внутренней стороны колена, я нежно отвел его в сторону, открывая Дилейн и давая себе возможность войти в нее еще глубже. Мною двигало только одно: потребность погрузиться в самые ее глубины. Я немного наклонился в сторону, когда обе ее руки спустились по моей спине и легли на ягодицы. Дилейн явно была из тех девушек, которые любят крепкую мужскую задницу. Желая угодить ей, я напряг мышцы, углубляясь в нее и двигая бедрами так, чтобы клитор почувствовал трение, которого — я знал — она жаждала.

Наши тела раскачивались, как волны океана, обрушивающиеся на скалистый берег лишь затем, чтобы отступить и проделать все заново. Все это было подобно волшебству, чуду, о котором пишут в сопливых любовных романах, но еще никогда, ни в реальной жизни, ни в вымышленной, не сливались воедино два тела, столь идеально подходящих друг для друга.

Наступила одна из тех редких минут, когда начинаешь верить, что наконец нашел свою вторую половину. Как жаль, что это чувствовал только я. Но как бы сильно мне ни хотелось узнать, что чувствует она, для меня это было не важно. Мне на роду было написано встретить и полюбить ее — в этом я не сомневался. Хотя бы ради того, чтобы получить урок. Теперь я, по крайней мере, узнал, каково это — любить кого-то больше, чем самого себя.

Я принял решение. О последствиях этого решения я буду думать потом, но в тот миг она была рядом со мной, и она должна была узнать, что я чувствую на самом деле. Я не мог позволить ей покинуть эту комнату, не объяснив все свои поступки так, чтобы у нее не осталось никаких сомнений. Чтобы она узнала, что происходило с моим разумом, с моей душой.