Закон землеройки - Александр Косарев

– Поясню. В Средние века в наших краях обосновался незаурядного ума человек. Прибыл то ли из Аравии, то ли с Ближнего Востока – не суть важно. Относительно причин, приведших его именно сюда, существует несколько версий: одни считают, что сей ученый муж сбежал от кровожадного правителя родной страны, другие утверждают, что его бегству поспособствовали излишне строгие богословы тех времен… Однако лично я придерживаюсь третьей версии, согласно которой он прибыл сюда ради особого сырья для своей врачебной деятельности. И, судя по всему, сырье он то отыскал, ибо осел здесь так надолго, что и по сей день в городе его потомки обитают. Благодаря несметным богатствам выстроил у нас тот пришлый врач целый комплекс зданий, в одном из которых мы с тобой, кстати, сейчас и беседуем. Но не это главное. Главное, что наш герой, будучи лекарем от Бога, смог изобрести лекарство… от старости!

– Не может быть! – округлил я глаза, подзадоривая настоятеля. – Да если б такое лекарство и впрямь существовало, его ж сегодня на каждом углу продавали бы!

– Ну, тебе ли не знать, сколь надежно история умеет хранить свои секреты, – многозначительно подмигнул мне Красновский. – Зато известно, что тот врач-изобретатель умудрился прожить то ли до 128, то ли до 136 лет. И это если не брать в расчет подозрений, что умер он не своей смертью, а насильственной…

– Вот я о том и толкую: у вас тут полная неразбериха! Даже с архивными документами разобраться не можете…

– А тебе Ниткин, у которого ты остановился, – подался ко мне отец Аристарх, – не говорил, случаем, что это мы помогли ему дом в Лисовках приобрести?

– Говорил. А заодно поведал, что это именно вы его из города в глухую деревню выселили.

– Не смеши! У него в Гуляевском бараке квартирка крошечная была, а с нашей помощью он вон какие хоромы отхватил! Так что грех ему обижаться. Однако я не о том хотел спросить… Ты заметил, как молодо Ниткин в свои годы выглядит?

– Заметил, конечно. Удивительно выглядит! Ему, поди, за семьдесят уже, а кожа на лице как у юноши натянута, да и энергии хоть отбавляй.

– Вот то-то! Потому мы и с домом ему помогли, что он, сам того не ведая, испытал на себе то старинное омолаживающее средство, о котором я тебе только что говорил… – От этих слов я едва «связанными» руками не всплеснул, да, к счастью, вовремя о веревках вспомнил. Хотя нога все равно невольно дернулась, словно по ней медицинским молоточком долбанули. – Да, да, так оно и сеть, – закивал Роман Данилович, явно радуясь произведенному эффекту. – Тут у нас вообще дела творятся чýдные, не подвластные человеческому пониманию! Ну так что: с нами остаешься и бессмертие обретаешь или заканчиваешь свой век в полном забвении и бесславии? – Железная труба в руках настоятеля плавно переместилась к его коленям, и теперь ее срез был нацелен прямо на меня.

Лучик окрепшего к этому времени верхнего света прочертил по граненой поверхности «трубы» отчетливую полосу, и только теперь я понял, что это не труба, а… оружие. И именно из него, судя по калибру ствола, вылетела серебряная пуля, обнаруженная Славой Кошельковым на старом кладбище. Горло мгновенно сдавил спазм.

– А эта штуковина, часом, не выстрелит? – спросил я осипшим голосом.

– Может, и выстрелит, – расплылся в «доброй» улыбке Красновский. – Да только выстрела все равно никто не услышит. Как тебе, кстати, мое ружьишко-то, а? Отыскали, знаешь ли, при реставрации подземелья в Копилке небольшой арсенал старых самопалов, а мои братушки-ребятушки переделали их частично в такие вот игрушки-хлопушки. Вещица, конечно, простенькая: стреляет сжатым воздухом и не всегда метко. Однако на близком расстоянии действует, поверь, безотказно и сокрушительно.

– А серебряные пули зачем вам понадобились? – лихорадочно оттягивал я неприятный момент. – Неужели в нечистую силу вроде вампиров верите?

– А причем тут пули, да еще и серебряные? – непритворно удивился настоятель.

– Да узнал я случайно, что ваши братушки-ребятушки по старому кладбищу такими палят, – поведал я бесхитростно. – Знаю даже, что Стрельбищенскую башню для сих забав облюбовали. Вы уж накажите их непременно, а то ведь на каждую пульку аж по два серебряных рубля уходит…

– Пустое, – вновь небрежно отмахнулся отец Аристарх, – баловство детское. А что касаемо серебра, дружок, так оно теперь значения не имеет. Мы ведь благодаря тебе отныне такими сокровищами обладаем, что все богатства мира по сравнению с ними – тьфу, пылинка ничтожная! Представь только, сколько люди заплатят нам за возможность продлить свою жизнь вдвое! А если втрое?! Это ведь только все мировые религии обещают глупой пастве воскрешение после смерти да загробную жизнь райскую. А мы теперь и в реальной жизни способны людям все предоставить! Смекаешь, что нас ждет? Водопад золотой!.. – Настоятель вскочил и возбужденно забегал передо мной взад-вперед, легкомысленно размахивая своей «духовушкой» как безобидной палкой.

– А не боитесь разрушить тем самым современную цивилизацию? – решил я охладить его пыл. – Ведь если предложить народу так называемый «эликсир бессмертия», мир рано или поздно с катушек слетит. Да и вам, думаю, не поздоровится: настоящие, не ряженые церковники вас в клочья разорвут. Впрочем, те миллионы страждущих, которые толпами ломанутся сюда со всего света, как только прослышат о чудодейственном снадобье, тоже вас не пощадят: растопчут как… как редиску на грядках, – подобрал я наконец подходящее сравнение.

Однако уловка не удалась: настоятель в очередной раз лишь презрительно поморщился. Потом вдруг понизил голос:

– Глупый, так для того мы город под свой контроль и берем! И общежития ускоренными методами потому возводим! К зиме ведь сюда еще семь тысяч моих сторонников прибудет, а по весне еще три…

– Данилыч, выйди на минутку, – донесся в этот момент из коридора голос Толика.

Отец Аристарх досадливо скривился, однако, бросив мне через плечо: «Скоро вернусь», затрусил к выходу, по инерции все еще размахивая пневматической «палкой».

«Да, судя по всему, тайну ларца и прочих сокровищ выдал Толик, – подумал я, – больше некому. Потому-то хитрый Красновский и устроил ночное представление прямо у колодца: смотрите, дескать, какую милость нам Всевышний по случаю нашего радения явил!.. Ох и дурит же он доверчивую братию! Однако чего ж я тут до сих пор прохлаждаюсь? – сменилась мысль на более актуальную. – Познавательные лекции при желании и в Политехническом музее можно послушать, а сейчас нужно делать отсюда ноги…»

Резво соскочив со стула и включив фонарик, я со всех ног помчался к той же двери, в которую удалились мои тюремщики, но они, разумеется, не забыли запереть ее и в этот раз. Тщательно просветив щель между створками, я не столько увидел, сколько догадался, что двери просто подперты извне толстым деревянным брусом. Будь у меня пила, я перепилил бы его вместе с дверью в два счета, но пилы, увы, не было. «Стоп! Зато у меня есть шпага! – молнией сверкнула мысль. – Надо попробовать сдвинуть с ее помощью проклятый брус в сторону…»