Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Петербургский ковчег - Сергей Михайлович Зайцев

Петербургский ковчег - Сергей Михайлович Зайцев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 91
Перейти на страницу:

Глава 32

Сердобольный солдат приносил ей кипяток, и Милодора пила, обжигаясь, и кашель, душивший ее, на некоторое время отступал. Должно быть, в болезни ее наступил кризис. Милодора знала откуда-то, что кризис всегда наступает ночью. Была ночь... Всюду была темнота. Милодора видела только свои руки, помятую кружку и руки солдата — большие, с желтыми мозолями и крепкими узловатыми пальцами... Но в какой-то момент Милодора заметила, что руки солдата изменились — они как бы постарели и усохли, побледнела кожа, проступили голубые жилы. Ошибки быть не могло: руки, в очередной раз подавшие ей кружку, — были руки немолодого человека (конечно, не такие, какие были у покойного супруга ее Федора Лукича Шмидта — дрожащие, пожелтевшие, с темно-коричневыми пигментными пятнами, — но и не двадцатилетнего солдата)... Сделав глоток, Милодора подняла глаза:

— Кто вы? — она не могла разглядеть этого человека. — Как вы здесь оказались?

Светлое пятно лица проступило из темноты. В первую секунду Милодоре все же почудилось, что это явился из небытия старый Шмидт, что он выбрался-таки из темного дальнего угла и теперь начнет ее мучить — мучить своими извращенными фантазиями.

— Разве вы не узнаете меня, Милодора Николаевна? — здесь, в этих стенах никто еще не говорил с Милодорой таким добрым теплым голосом.

Все плыло у нее перед глазами.

— Я вас знаю?

— Это пот, что катится со лба, — сказал добрый голос. — Он застилает вам глаза...

— Пот? Да, наверное... Это плохо.

— Напротив! Это хорошо, что появился пот. Это может означать, что наступил перелом в болезни... Смею надеяться — в лучшую сторону...

— Ваш голос мне знаком, — Милодора закрыла глаза, которые все равно ничего не видели. — Вы, наверное, пришли ко мне во сне?

Человек осторожно промокнул ей глаза платочком.

— Боже, до чего нужно довести человека, чтобы он меня принимал за сон.

— Это вы, доктор Федотов? — улыбаясь, спросила Милодора и открыла глаза.

— Я. Я, голубушка... Но только никакой я не сон, — Федотов и сам готов был прослезиться. — Теперь вы видите меня, надеюсь. И подадите какой-нибудь знак — убедите в ясности вашего разума. Вы пришли в себя совершенно?.. Вы только что бредили...

Милодора крепко взяла его за руку, будто страшилась, что он вдруг исчезнет — так же внезапно для нее, как и появился.

— Да, я вижу, что вы не сон... И сознание мое ясно... Но коли вы не сон, то ответьте: правда ли, что произошло это несчастье?

— Что за несчастье?

— Непоправимое... ужасное несчастье...

— Какое, голубушка? Самое большое несчастье — что вы еще здесь, в этой проклятой норе.

— А то несчастье... — сбилась на шепот Милодора, — что Палон Данилыч... умер...

— Кто вам такое сказал!... — переменился в липе Василий Иванович.

— Карнизов сказал... Доктор Федотов покачал головой:

— Видать, Карнизов не относится к числу ваших друзей. Впрочем, никто и не думает иначе.

Милодора теперь смотрела на него, как на ангела, спустившегося с небес.

— Значит, Аполлон жив? Жив?.. Ну что же вы молчите, доктор!...

— Жив он, да... Но мне кажется, вы еще в бреду...

— Господи! Я всегда чувствовала это. Я не верила... — Милодора порывалась встать.

Федотов удерживал ее:

— Жив Аполлон Данилыч... А вы лежите, голубушка. Вам надобно, милая, лежать... Вы слышите!... Господин Романов переживает только очень. Тщится вам помочь, места себе не находит...

— Милый... Милый Аполлон... И вы милый, Василий Иванович, — шептала Милодора. — Значит, не обманул солдат, — она была как в бреду, лицо блестело от пота; она пришла в явное возбуждение, узнав, что Аполлон жив. — Как же так! Да есть ли хоть что-то святое для этого человека? Лгать так!... О, как я его ненавижу!... Жив Аполлон... люблю!

— Голубушка, вам нельзя так волноваться, — пытался успокоить доктор Федотов. — Вы сейчас в очень опасном периоде. Вам нужны покой и лечение...

— Да, да... Но вы поймите мою радость, — соглашалась Милодора. — Ведь мне-то сказали... Ведь во мне умерло все... Разве так можно!

— Вот теперь и успокойтесь. А я буду ходатайствовать, чтобы забрать вас отсюда.

— Заберите, заберите... — пришла в еще большее волнение Милодора. — Я не могу тут... Зябко и все время ночь, ночь... И приходит... страшно.

— Кто приходит? Успокойтесь, милая...

— Фронтон приходит. Он будто кается. Я не пойму... И старый мой супруг...

— Да ведь он-то как раз умер давно. И не может к вам приходить... Ох, Господи! Да вы, и правда, еще не в себе. Это вы в болезни. Это представляется вам.

— Нет, нет. Все видно и слышно так ясно...

— Я заберу вас к себе — в Обуховскую больницу, — Федотов платочком вытирал Милодоре горячее лицо. — Но вы должны мне помочь... Успокойтесь, соберитесь с силами и скажите сейчас: вы готовы помочь?..

Доктор Федотов вошел в номер к Карнизову. Была глубокая ночь. Горели в серебряных подсвечниках свечи. Поручик сидел за столом и писал.

Увидев вошедшего Федотова, Карнизов отложил перо.

— Надеюсь, не понадобится забирать ее к вам?.. У нее ведь обычная простуда, как я понимаю.

Доктор Федотов сел перед ним на стул. Лицо доктора было сумрачно.

— Она весьма плоха, поручик...— Что значит — весьма? Она же не при смерти...

— У нее лихорадка. Ее мучит кашель, болезненный в груди... Все говорит за то, что у Милодоры Шмидт развилось сильнейшее воспаление.

— И...

— Если ничего не предпринять, то к утру разовьется отек легких, что вызовет постепенно нарастающую обтурацию, как следствие — асфиксию и...

— Говорите яснее, — занервничал поручик.

— Она вряд ли доживет до следующего вечера.

— Значит, вы хотите ее забрать... Василий Иванович развел руками:

— Я бы мог еще что-то сделать на месте пару дней назад. Но сейчас недуг слишком укоренился. И чтоб подвигнуть его в обратную сторону, нужно немало потрудиться многим людям... Впрочем я не могу поручиться за то, что наши последующие усилия приведут к успеху. Время потеряно, знаете ли...

Карнизов откинулся на спинке стула и некоторое время размышлял.

Доктор Федотов вздохнул:

— Думайте быстрее, поручик. Дорога каждая минута... Ваша... подопечная... сгорает... Я полагаю, не в интересах дознания, чтобы она сгорела здесь. И не в моих, поскольку мне сложнее будет переломить болезнь.

Карнизов вскочил со стула. Карнизов не хотел выпускать из своих рук Милодору Шмидт, и в то же время отлично знал, что, сгори она здесь, начальство его за это не похвалит. Он нервничал и едва мог сдерживать себя, чтобы не сорваться на крик:

1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 91
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?