Король Артур - Вадим Эрлихман

Ученые до сих пор не прекращают попыток отыскать этот протограф или хотя бы определить, какая традиция повлияла на него в наибольшей степени. Возможно, на его следы могут навести несколько латинских сочинений XII века, стоящих на полпути от псевдоистории а-ля Гальфрид к роману. Автором двух из них считается аббат нормандского монастыря Мон-Сен-Мишель Робер де Ториньи, умерший в 1186 году. Первое сочинение, «О воспитании Вальвания, племянника Артура» (De ortu Waluuanii nepotis Arturi), посвящено приключениям Гавейна. Второе, «История Мериадока» (Historia Meriadoci regis Cambrie), содержит историю детей короля Уэльса Карадока, коварно убитого своим братом Гриффином. После ряда приключений сын покойного Мериадок при помощи Артура свергает и казнит узурпатора, после чего сам занимает трон. Около 1225 года тот же сюжет был пересказан во французском романе «Мериадок, или Рыцарь с двумя мечами». Третий латинский текст под названием «Артур и Горлагон-оборотень» (Narratio de Arthuro rege Britanniae el rege Gorlagon lycanthropo) написан около 1200 года и до сих пор не переведен на современные языки: он повествует о короле, которого жена-колдунья превратила в волка. Встретив несчастного, Артур помогает ему вновь обрести человеческий облик: эта история была позже повторена в одном из лэ Марии Французской («Бисклаварет»), но на сей раз без участия короля.

Робер де Ториньи считается также составителем «Хроники обители Святого Михаила» (Chronicon Sancti Michaelis), которая начинается довольно странной датой: «421. Родился святой Гильдас. В его дни королем Британии был могучий и благородный Артур»(11){169}. Некоторые ученые на основе этой записи делали далеко идущие выводы, переносящие деятельность «военного предводителя» на сто лет назад, но более вероятно, что переписчик ошибся или просто выдумал неизвестную ему дату. Важно другое: создатели латинских текстов явно черпали вдохновение не у Гальфрида, а из другого источника, которым почти наверняка был некий сборник бретонских легенд — монастырь Мон-Сен-Мишель находился недалеко от Бретани, и многие его монахи имели кельтское происхождение.

Около 1168 года был написан, также на латыни, политический памфлет «Нормандский дракон» (Draco Normannicus), направленный против Генриха II Английского, пытавшегося прибрать к рукам Бретань. Автор, бретонский клирик Этьен из Руана, пишет письмо королю от лица Артура, живущего якобы среди антиподов — жителей другой стороны Земли, которая в средние века почти приравнивалась к загробному царству. Если Генрих не оставит в покое Бретань, Артур угрожал напасть на него с огромной антиподской армией. Это сатирическое сочинение прямо ссылалось на Гальфрида (Монмутца) как на источник информации, но лишний раз демонстрировало широкую популярность короля в кельтской среде — «если же он придет, вся Малая Британия и Корнубия выступят в его поддержку»(12){170}.

Как бы то ни было, артуровские предания начали свое вторжение в европейскую литературу, обогащая ее новыми темами и героями. Новый большой рывок на этом пути был сделан на востоке Франции автором, который уже не однажды упоминался на страницах этой книги. Кретьен де Труа, один из самых известных и талантливых поэтов французского средневековья, родился около 1140 года в Труа — столице Шампани. В этом городе издавна существовала иудейская община, а имя Кретьен («христианин») часто давалось новообращенным иноверцам, поэтому существует версия, что поэт был по происхождению евреем. О его жизни мы не знаем почти ничего, кроме того, что между 1170 и 1190 годами он создал пять рыцарских романов в стихах, из которых два остались неоконченными — то ли из-за смерти автора, то ли по другим причинам. Кретьен был близок к кругу Марии Шампанской, супруги графа Шампани Генриха Щедрого и дочери Алиеноры Аквитанской. Подражая матери, графиня привечала при дворе заезжих трубадуров и бретонских певцов, которые передавали местным труверам не только поэтическую технику, но и сюжеты преданий.

Романы Кретьена впервые ввели Артура и его рыцарей в мир куртуазной культуры, где главным были не кровавые подвиги на поле брани, а романтические приключения в далеких краях ради любви Прекрасной Дамы. Идеал защиты родины, воодушевлявший гальфридовского (а, возможно, и исторического) Артура, не слишком вдохновлял шампанского поэта и его читателей. Потому и Логрия у Кретьена утратила реальные географические очертания, превратившись в идеализированный до предела «оплот куртуазности». У королевства Артура по классической схеме волшебной сказки нет границ — есть только Космос и Хаос, столица и «дикий лес», где короля и его рыцарей ждут бесчисленные опасные приключения. Сам Артур в эту сказочную парадигму не очень-то вписывался, поэтому он — еще одно новшество, — отошел на задний план, уступая место молодым доблестным героям, жаждущим любви и славы.

Первый из этих героев появляется в романе «Эрек и Энида». Рыцарь Круглого Стола Эрек преследует уродливого карлика и его хозяина-рыцаря, посмевших оскорбить королеву Гиневру. В ходе своих странствий он не только мстит обидчикам, но и влюбляется в прекрасную бесприданницу Эниду, на которой и женится. Поглощенный любовью Эрек начинает пренебрегать рыцарским долгом, Энида опечалена этим, а муж думает, что она его разлюбила. На грани семейного кризиса они отправляются в странствия и после множества опасных приключений восстанавливают гармонию личного с общественным. Сам король никак не участвует в действии — только в конце он выступает в роли арбитра, награждая отличившихся и карая виновных. Его двор, который в этом романе находится не в Камелоте, а в валлийском Кардигане, является центром не только Логрии (кстати, у Кретьена этого названия нет), но и всей Европы:

Однажды вешнею порой

На Пасхе в гордый замок свой

Король Артур для совещаний

Всю знать собрал в Карадигане.

В те дни немало было там

И рыцарей и знатных дам —

Бойцов, героев настоящих,

Красавиц нежных и блестящих(13){171}.

Второй роман «Клижес» тоже посвящен конфликту рыцарского долга и любви, но на сей раз с участием двух пар. В начале его византийский принц Александр решает отправиться за рыцарским посвящением к «знаменитейшему в мире» двору Артура. Там он встречает сестру Гавейна по имени Соредамор и объявляет ее своей дамой сердца — а ведь прежде из-за гордыни и смотреть не хотел на женщин. Спустя годы их сын Клижес разрывается между любовью к своей молодой тетке Фениссе и долгом в отношении дяди-короля Алиса: это весьма напоминает историю Тристана и Изольды, тогда еще не вписанную в артуровский цикл. Кретьен решает дилемму в пользу любви — Фенисса обманом избавляется от старика-мужа и находит счастье при артуровском дворе в объятиях Клижеса, оправдывая свое поведение неслыханно смелой для XII века фразой: «Чье сердце, того и тело» (Qui a le cuer, cil a le cors).

Высшим литературным достижением шампанского поэта считается его третий роман «Ивейн, или Рыцарь со львом». Его герой Ивейн, сын Уриена, убивает в поединке мужа Хозяйки источника Лодины и женится на ней. Вернувшись ко двору Артура, Ивейн надолго забывает про жену: в наказание его поражает безумие, он удаляется в «пустынные места» и только после множества подвигов возвращает себе жену и владения. В приключениях ему помогают спасенный им лев и служанка Лодины по имени Лунетт, почти оттеснившая госпожу с места главной героини. Хитрые слуги часто встречаются в средневековой — и не только — литературе, но здесь Лунетт (в валлийской версии Линет) явно относится к числу «волшебных помощников» героя, обретая черты языческой богини плодородия, которая всегда рада услужить влюбленным. Такова же Фессала из «Клижеса», с которой, похоже, списана служанка Изольды Бранжьена, получившая имя валлийской Бранвен.