В плену отражения - Татьяна Рябинина

— Ну, привет… мистер Каттнер, — молча сказала я, и он услышал…

[1] «Прометей» («Поэма огня», 1910) — музыкальная поэма А.Н.Скрябина для фортепиано, оркестра, хора и партии света.

— И ты хочешь сказать, что ничего не знаешь?

Он пытался не отводить взгляд, но получалось не очень. То есть наоборот. Примерно как у лжесвидетеля: слишком прямо и честно.

Питер привел доктора Каттнера в свой кабинет, чтобы чувствовать себя увереннее, но уловка не удалась. Он сидел за своим рабочим столом, отец Тони в кресле напротив, и все равно ощущение было, как будто в кабинете директора школы.

— Доктор Каттнер, я сказал вам все, что знаю. Мне очень жаль, что все так вышло, и я прошу у вас прощения за то, что не позвонил раньше.

— Ты надеялся, что они придут в себя?

— Да. Точно так же, как Тони надеялся, что в себя придет Света. Я вообще не знал, что он звонил вам и обещал приехать.

Воспользовавшись тем, что собеседника на секунду отвлекли настольные часы, прозвонившие четверть часа, Питер наконец смог сделать вид, что смотрит на экран телефона. Пристально разглядывая темный дисплей, он все же невольно косился на доктора.

Отец и сын Каттнеры были настолько похожи, что можно было с уверенностью сказать: вот так Тони будет выглядеть в шестьдесят лет. Если, конечно, отпустит такие же усы в колониальном стиле. Доктор был подтянут, элегантен и капельку старомоден, как отставной военный врач времен королевы Виктории. Для полноты образа не хватало только массивной трости и карманных часов с цепочкой. Левая рука в бандаже играла роль старой фронтовой раны.

— Питер, ты морочишь мне голову, — сказал доктор. — Ты сам себя выдал. И ты ко всему этому причастен.

— Извините? — промямлил Питер.

— Сумма, которую ты мне предложил.

— Но…

— Перестань. Я знаю, вы дружите очень давно, но это выходит за рамки дружеской помощи. Близкий друг пообещал бы навещать, выделил бы, по возможности, какую-то материальную помощь. Но ты фактически предложил мне их ежемесячное содержание. Такие вещи делают, когда знают за собой вину.

— Доктор Каттнер, они со Светой познакомились здесь, в моем доме. Света — подруга моей жены.

— И что? — пожал плечами отец Тони. — Это не причина.

— С Тони это произошло тоже здесь. В моем доме.

— Но ты-то здесь при чем? Молчишь? Значит, при чем. Что произошло?

Питер понял, что пора переходить к версии B. Наивно было пытаться обмануть доктора Каттнера, который, по словам Тони, вранье чуял за милю.

— Вы загнали меня в угол, — вздохнул он. — Я очень не хотел говорить вам об этой глупости, но, похоже, деваться некуда. Да, я чувствую свою вину. Хотя бы уже потому, что не отговорил его.

Прости, Тони, мне очень не хотелось выставлять вас со Светой перед родителями большими идиотами, чем вы есть на самом деле, но ты не оставил мне выбора.

— Ну же! — доктор Каттнер начал терять терпение. — Говори уже.

— Они со Светой увлеклись спиритизмом.

Питер повторил ту же байку, которую скормил доктору Фитцпатрику. И даже сослался на то, что тот подтвердил: такие случаи психических расстройств после эзотерических опытов случались и раньше.

— Понятно, — после долгого молчания сказал отец Тони и снова замолчал, покусывая кончик своего колониального уса.

— Как миссис Каттнер? — робко поинтересовался Питер, не в силах вынести эти давящую тишину, которую тиканье часов только подчеркивало.

— Которая? — уточнил доктор. — Младшая — не знаю, а старшая наплакалась и спит. И ведь она мне показалась такой серьезной женщиной. Светлана. Кто бы мог подумать, что они займутся таким опасным делом. Теперь я понимаю, зачем в прошлом году их понесло в ваш фамильный склеп. Но вот вы с Люси… А ведь ты знаешь, Питер, я был в этом доме до этого дважды, и каждый раз он мне казался каким-то очень мрачным и неуютным. Как будто за мной наблюдает кто-то.

Ну, конечно, подумал Питер, кто бы сомневался.

— Вы точно не хотите, чтобы они жили здесь? — спросил он.

— Нет, Питер. Спасибо за предложение, но нет. У нас достаточно места, Майкл поселился отдельно. А вот сиделка будет очень кстати. Если, конечно, она согласится переехать в Бостон. Я поговорю с ней завтра. А насчет денег…

— Я буду присылать чек в начале месяца.

Секунд десять они смотрели друг другу в глаза, и в конце концов доктор сдался:

— Хорошо. Спасибо, Питер.

— Я только не знаю, что делать с их домом и с вещами. Аренда оплачена до конца года, не уверен, что хозяин вернет деньги. Если только пересдать кому-то.

— С этим мы разберемся. Сейчас меня больше беспокоит девочка.

— С Мэгги все в порядке, — возразил Питер. — Один раз немного простыла, но быстро поправилась. Наш доктор говорит, что она развивается нормально, никаких отклонений.

— Но у нее нет контакта ни с матерью, ни с отцом.

— Света все время рядом с ней. И делает все, что делает нормальная мать. Только не говорит.

— В том-то и беда, — вздохнул доктор.

— Зато все остальные разговаривают с ней без конца. А если бы Света была немой?

— У немых матерей с ребенком особый контакт. Моя племянница не могла разговаривать после операции. Я видел, как она обращалась со своим грудным ребенком.

— А вы посмотрите, как Света обращается с Мэгги. Мне кажется, что у них тоже есть особый контакт. Выглядит так, как будто они понимают друг друга без слов. Точнее, разговаривают без слов.

Доктор Каттнер помолчал, постукивая пальцами правой руки по столу, потом медленно поднялся.

— Спокойной ночи, Питер. Уже поздно. Думаю, завтра мы спокойно соберемся, решим вопрос с миссис Крафт и после обеда уедем. Насчет дома я позвоню тебе. Все равно мне придется поехать туда за их вещами.

Оставшись в одиночестве, Питер шумно выдохнул и откинулся на спинку кресла. Он закрыл глаза и не услышал, как в комнату проскользнула Люси.

— Ну, как все прошло? — спросила она.

Питер вздрогнул и посмотрел на нее так, словно увидел привидение.

— Ужас, Люс. У меня вся рубашка мокрая. Все время казалось, что он поставит меня коленями на пол и отшлепает по заднице.

— Догадался?

— Я тебе сразу сказал, что с ним этот номер не пройдет.

— А про спиритизм?

— Про спиритизм, кажется, поверил. Только очень сильно удивился, что мы все четверо могли заниматься такой фигней. Завтра они уезжают. Веру возьмут с собой. Если она согласится, конечно.

Телефон Питера с отключенным звонком басовито зажужжал и пополз по столу, как огромный черный жук. Взглянув на дисплей, Питер удивленно приподнял брови.