Высшие кадры Красной Армии. 1917-1921 гг. - Сергей Войтиков

Самые большие проблемы были связаны с эвакуацией в Москву (частично через Самару) Главного артиллерийского управления (ГАУ). По состоянию на 27 марта 1918 года, ГАУ оставалось в Петрограде, кроме 132 человек, выделенных из состава отделений и делопроизводств управления (по 2–3 человека от каждого) и находящихся с 9 марта в Самаре, вместе с начальником управления – А.А. Маниковским. Совет ГАУ в составе начальника и двух комиссаров (С.Е. Иванова и зав. техническим подотделом отдела вооружения Всероссийской коллегии по формированию РККА) даже представил на утверждение Э.М. Склянского постановление об организации из этих выделенных чинов «особого центрального полевого артиллерийского управления»[711].

28 марта Л.Д. Троцкому для налаживания работы ГАУ предлагалось, как можно скорее, «сравнительно небольшую» часть ГАУ, эвакуированную в Самару, перевезти в Москву, остальную часть ГАУ и Артиллерийский технический комитет – эвакуировать из Петрограда в Москву; в Питере оставить «достаточный аппарат для объединения, согласования и распорядительной деятельности по эвакуации Петроградского района, который в военном отношении (как в смысле заводского дела, так и в отношении складов военного имущества) составляет около половины всей промышленности России»[712].

Председатель совета Колков в конце апреля – начале мая 1918 года находился в Москве. Он как раз получил распоряжение Э.М. Склянского о выезде ГАУ в Москву в 7-дневный срок и безуспешно пытался выйти из патовой ситуации. «В Москве, когда мы были все вместе, мы могли детально обсудить, как и в какое время можно переехать без ущерба для работы и какое нам нужно помещение, но теперь мы снова разъединены и решаем этот вопрос врозь, а не вместе. Итак, к отъезду готовимся, – докладывал Колков Склянскому, – но считаю своим долгом заявить, что здесь очень большая ненормальность, при которой работать не возможно»[713]. К 16 мая для ГАУ на основании распоряжения Л.Д. Троцкого в Москве было подыскано помещение, признанное товарищем председателя совета ГАУ «вполне подходящим»[714].

Однако с переездом Самарской части в Москву пришлось подождать: начальник ГАУ А.А. Маниковский доложил Э.М. Склянскому и М.С. Кедрову о готовности переезда управления к 13 мая, попросив, однако, назначить время отъезда «не ранее того, как будут подысканы и закреплены в Москве как помещение для ГАУ, так и квартиры для всех его чинов, уже достаточно настрадавшихся при первом переезде и цыганском скитании [в] Самаре»[715]. Маниковский добавил, что перед вторичным переездом необходимо также свести к минимуму вред, который этот переезд вызовет – в том числе «закончить… дела» непосредственно в Самаре. Схема переезда ГАУ в Москву была принята на заседании совета ГАУ 26 апреля – эвакуация должна была проходить в два этапа: 10 мая в Москву прибывали «члены совета ГАУ и лица, необходимые для ближайшей работы [в] Москве», 13 мая или позднее – самарское ГАУ с председателем управления[716]…

Телеграмма председателя Петроградского отдела [ГАУ], бывшего секретаря коллегии Наркомвоена И.Ф. Ильина-Женевского и врид начальника ГАУ Нечволодова, отправленная 30 мая по нескольким адресам (Подвойскому, члену Центральной коллегии по разгрузке и эвакуации Петрограда М.К. Владимирову, Троцкому, Мехоношину, Склянскому, совету ГАУ), что свидетельствует о важности вопроса и крайней сложности его решения: «ГАУ должно эвакуироваться в Москву согласно предписания. Все усилия получения подвижного состава безрезультатны. Просили содействия Московского совета [депутатов] ГАУ, согласно чему получена телеграмма… [с] подтверждением предоставления ГАУ надлежащего подвижного состава. Однако Центроколлегия[717] настаивает [на] своем, требуя непосредственного распоряжения Совнаркома через Всероссийскую эвакуационную комиссию. Значительная часть отделений ГАУ сложилась, упаковалась [с] готовностью ехать первым эшелоном. Работа нарушена, положение критическое. Положение критическое[718], необходимы срочные меры для полной эвакуации ГАУ, кроме Артмузея. Требуется 45 классных, 60 товарных и 15 платформ, срок подачи каковых и разбивка на эшелоны должны быть предоставлены самому ГАУ в соответствие с планом эвакуации и пользой дела». Э.М. Склянский 2 июня наложил на документе резолюцию: «Запросить А.А. Маниковского о необходимой сейчас [для] эвакуации»[719]. Вопрос был решен только в первой декаде июня 1918 года[720].

Сложность переезда ГАУ заключалась также в дезорганизованном решении вопроса о помещениях в Москве. Первоначально (20 мая) для нужд отдела складов управления были заняты два этажа дома № 11/13 по М. Спасскому переулку (помещение фирмы «Альшванг»), но вследствие распоряжения К.А. Мехоношина здание временно отобрали (на основании приказа Э.М. Склянского от 19 марта оно было вторично занято, однако даже временный перерыв не мог не внести дезорганизацию в работу управления)[721].

О сложностях переезда ГАУ свидетельствует также служебная записка председателя совета ГАУ Колкова от 23 мая 1918 года. В этот день распоряжением М.С. Кедрова для ГАУ был отведен особняк Тарасова в Медвежьем переулке. Однако ввиду того, что с 23 апреля по 18 мая здание ГАУ не занималось, все тот же Кедров передал особняк ликвидационной комиссии по расчетам с рабочими. 23 мая Колков и вовсе жаловался: «В настоящее время, когда ГАУ начинает уже (курсив мой. – С.В.) прибывать в Москву, когда поэтому надобность в помещении является насущной, в дом этот въехало, не получив на то разрешение ГАУ, учетно-контрольное отделение ВХС». Председатель совета ГАУ уведомлял о невозможности нормальной постановки работ управления в Москве при таком отобрании помещений. В заключение записки о нуждах ГАУ: «из 1 300 кв[адратных] саж[ень], необходимых управлению (расчету 2 саж[ень] на человека), мы получили до сих пор только 230 саж[ень]» – т. е. дом «Альшванг»[722].